Как в Киеве? Путевые заметки

Недавно один бывший киевлянин, теперь живущий в Германии, рассказал мне о том, что, согласно его сведениям, киевляне сейчас ложатся спать, положив под голову топор, а тех, кто говорит по-русски, на улицах избивают. В ответ на эти «свидетельства» я решила поделиться своими впечатлениями о том, как живет сейчас столица страны «победившего фашизма». Тем более, что традиционный вопрос «Как в Киеве?» приобрел сейчас особый смысл.

***

Впервые после победы Майдана я приехала в Киев в конце марта. В Жулянах по инерции протянула пограничнице свой украинский паспорт, а потом сообразила, что сделала большую ошибку. Возвращаться я собиралась через Беларусь, куда въезжаю с украинским паспортом. То есть необходимый штампик о выезде из Украины было не получить. (В течение полугода иностранцы могут находиться здесь без визы не более 90 дней). «Б-н – сказала пограничница, с которой я поделилась своим прозрением – я уже проштамповала». И начала напряженно думать, что же сейчас делать, так, как если бы это была ее проблема, а не моя.

 Широко улыбаясь, таможенник («щирий українець»), попросил меня предъявить чемодан для досмотра. Чемодан весил килограмм 30, поднять его нужно было сантиметров на 40, потому я со страхом подумала о своей больной руке. Но, увидев мой бандаж, таможенник сказал: «А, у Вас ручка болит, давайте помогу», – и поднял чемодан на стойку сам.

Чтобы не заставлять пограничников считать до 90, суммируя дни моего пребывания в Украине, в октябре я сразу предъявила свой бывалый украинский паспорт. «Какой-то он у Вас... – сказал пограничник, с сомнением изучая расклеивающуюся обложку». «... видавший виды – подхватила я. Много карманов повидал». «Много карманов разных людей?» – уточнил пограничник. «Видел много поколений разных людей» – рассмеялся его напарник. «Много поколений разных карманов!» – поставила точку я. Посмеялись, разошлись.

 До недавнего времени одно из наиболее фундаментальных отличий между Европой и постсоветским пространством я видела в блюстителях порядка. В присутствии европейских чувствовала себя спокойно и уверенно. Рядом с украинскими (белорусскими, российскими) испытывала безотчетный страх. И вот теперь люди в форме (боюсь обмануться, конечно), наконец, превратились из чужих в своих.

***

Фото:  Caterina Dell'Asta

 В осеннем Киеве стало явственно ощущаться, что рядом война. На железнодорожном вокзале табличка «Путь помощи временным переселенцам из Луганской и Донецкой областей». В аэропорту «Жуляны» – реклама ценных бумаг в поддержку армии. В привокзальном Фуршете – магазин по продаже военной амуниции. В Доме офицеров –выставка, посвященная воинам АТО. Пожертвования собирают уже не для детских домов или церквей, а для армии и раненых. Среди обычной рекламы – информация о благотворительных акциях в пользу семей воинов, погибших в АТО. Среди мирных товаров – камуфляжные футболки и рюкзаки. На улицах то и дело встречаются группы военных. Некоторым на вид лет 16. Сердце разрывается.

***

Крещатик и прилегающие к нему улицы полностью восстановлены. О великих и трагических событиях, которые происходили здесь полгода тому назад, напоминают лишь фотографии Небесной сотни, свечи и цветы.

Фото:  Caterina Dell'Asta

Фото:  Caterina Dell'Asta

Фото:  Caterina Dell'Asta

Фото:  Caterina Dell'Asta

Фото:  Caterina Dell'Asta

 ***

Пассажиропоток в аэропортах уменьшился: россияне и белорусы боятся летать в Украину. Число посетителей кафе значительно сократилось: кризис. Но залы театров заполнены по меньшей мере на две трети.

***

К сегодняшней власти люди относятся по-разному. Но почти все, с кем довелось разговаривать, согласны в одном: Порошенко в качестве президента – наиболее оптимальная фигура. А Яценюк безотносительно – хороший премьер.

***

Когда пыталась купить билет на поезд, железнодорожный вокзал в очередной раз «заминировали». Будничным голосом громкоговоритель сообщил о том, что всех пассажиров и сотрудников просят покинуть здание вокзала, выход к поездам только через тоннели. Пассажиры, ворча, повиновались.

***

Украинский на улицах Киева, конечно, звучит. Но едва ли чаще, чем русский или турецкий в некоторых районах Германии. Даже те немногие мои знакомые, которые раньше говорили со мной по-украински, перешли на русский, хотя я охотно говорила бы с ними по-украински.

Киево-Могилянская академия – один из центров украинского национализма (не путать с этнонационализмом: ксенофобией, шовинизмом и пр.!) только что присвоила звание почетного доктора московскому историку Андрею Борисовичу Зубову. В марте этого года Андрей Борисович, в ту пору – профессор МГИМО, опубликовал в газете «Ведомости» статью, где уподобил аннексию Крыма Россией аншлюсу Австрии нацистской Германии. Через некоторое время он был уволен из института и тут же приглашен в Киевский государственный университет им. Т.Г. Шевченко. Свою инаугурационную речь Андрей Зубов читал по-русски, что раньше было попросту невозможно: даже великому русскому филологу и библеисту Сергею Сергеевичу Аверинцеву 10 лет назад в подобной ситуации предложили выбирать между украинским и английским.

Фото: Ирина Пастернак

***

В поезде страшная духота. Спрашиваю проводницу: «Вы топите?»
– Нет, только с 1 ноября. У нас приказ, экономия...
– Ну, что поделаешь...
– Да ничего страшного. Тараканы не вымерли, и мы не вымрем (смеется).

Диалог показателен. Все киевляне знают, что впереди тяжелые времена, может быть – на многие годы. Но большинство из тех, с кем общалась, воспринимают эти сложности с пониманием.

Украинский олигарх Ринат Ахметов, владелец фирмы «Киевэнерго», не погасил долг «Нафтогазу Украины», из-за чего половина Киева четыре месяца сидела без горячей воды. В прошлые годы пенсионерки, собирающиеся на скамейке у нашего дома, на словах стерли бы власти в порошок. А сейчас просто смеются над ситуацией, без всякого ропота.                                             

                                                           ***

 Прошлым летом на станции метро Выдубичи – разветвленной транспортной развязке со многими расположенными на большом расстоянии друг от друга автобусными остановками – искала автобус на Прохоровку. Никаких указателей или планов не было, потому за помощью приходилось обращаться к прохожим. Европейцы в подобных ситуациях останавливаются и подробно объясняют дорогу, при необходимости обращаясь к помощи навигатора, карт, справочного бюро или друзей. Украинцы, не поворачивая головы в мою сторону, ограничивались односложно-ленивым «там» и указывали рукой в неопределенном направлении, так что пришлось минут 30 колесить по станции. Но вот теперь... !

Рано утром ехала на вокзал. Было очень холодно, потому пыталась остановить попутную машину. Первая проехала мимо. Вторая остановилась. Уже в машине сообразила, что мелких купюр в кошельке нет и начала обыскивать карманы сумки. «Не ищите деньги – сказал водитель по-украински – я вас просто подвезу и все». После Майдана с подобным «просто подвезу» я сталкивалась несколько раз. До – кажется, никогда.

Покупаю цветы для подруги. Продавщица, только что разговаривавшая с какой-то женщиной, вытирает слезы. «Как услышу о новом солдатике, так плачу». А потом мне, отвечая на искреннее сочувствие: «Пусть у вас все будет хорошо».

В следующем переходе покупаю вещи для родителей. «Если не подойдут, приходите, обменяю». «Это для родителей, а они в Германии, обменять не получится». «Родители живы, как хорошо! Пусть будут здоровы!. Сейчас даже реклама такая есть: не забывайте говорить родителям «спасибо»».

В соседнем магазине смотрю сумку. «Вам она не к лицу. Я должна продавать сумки, это моя работа, но я не могу советовать человеку то, что ему не подходит».

С другом из Франции едем в центр города на такси. На автобусных остановках толпятся люди, и где-то на периферии моего сознания вдруг проносится мысль о том, что кого-то из них можно было бы подвезти до метро. Признаюсь: никогда раньше ничего подобного мне в голову не приходило.

***

Противники Майдана любят говорить о том, что его сторонники ничего не добились: потеряли часть территории страны, довели ее до войны, испортили отношения с Россией, ухудшив тем самым и без того катастрофическую экономическую ситуацию, а взамен ничего не приобрели: страной правят те же олигархи, те же политики и та же коррупция.

Отрицать эти факты было бы совершенно глупо. Как глупо было бы, например, доказывать, что все люди, воюющие на Донбассе на стороне Украины – доблестные «рыцари без страха и упрека». И все же это – лишь часть правды.

На Майдане родилась политическая нация «украинцы», которая объединила людей всех национальностей, проживающих на территории страны. Соответственно «еврейский вопрос» для большинства переживших Майдан потерял актуальность так же, как вопрос русского языка. По меньшей мере четверть украинцев теперь – волонтеры, так или иначе помогающие своей стране: армии, раненым, семьям погибших, переселенцам. Гражданское общество превратилось (или, во всяком случае, превращается) в активный фактор политической и общественной жизни. Нормой взаимоотношений стали доверие, отзывчивость и солидарность. И главное: люди, наконец, стали друг другу не просто прохожими, а, действительно, людьми.

Тем, кто не видит всех этих перемен, утверждая, что Майдан ничего не достиг, хочется напомнить афоризм Спинозы «Слова Павла о Петре говорят нам больше о Павле, чем о Петре», а также посоветовать задуматься о природе своего видения. «Что изменилось после первого Майдана?» Этот типичный вопрос правильнее было бы сформулировать так: «Как я изменился после первого Майдана?». Думаю, большинство украинцев должны были бы ответить на него «никак». Другое дело – второй...

P.S.

После того, как мои впечатления были в основном записаны, я встретилась с Юлией Вагановой – заместителем директора Национального художественного музея Украины. (Этот Музей находится на улице Грушевского. Зимой он оказался в эпицентре происходящих событий. Поэтому его директор два месяца ночевала прямо там – боялась оставить коллекцию, а сотрудники пробирались на работу через несколько кордонов Беркута – полиции особого назначения). Недавно немецкий институт им. Гете организовал ряд семинаров для сотрудников музеев из стран СНГ. Для семинара в Грузии Юлия подготовила презентацию на тему «Музей и Майдан». Ей было о чем рассказать! Грузины удивлялись: думали, украинцы будут жаловаться на отсутствие финансирования, а они за несколько месяцев организовали сразу три больших проекта. А россияне видели подъем – гражданский, человеческий, профессиональный – и завидовали.

Фото:  Caterina Dell'Asta