как... посмотреть в глаза отцу, прошедшему всю войну, который начал её стрелком-радистом в танке и закончил командиром отдельного подразделения, и которого в 1958 году, за месяц до демобилизации, вышвырнули из армии, лишив тем самым военной пенсии? А потом предать его, трагически ушедшего из жизни, не справившешегося с этой подлостью?

   Ах, эта жизнь эмигрантская наша!

Горя и счастья полная чаша.

Шрамы на сердце,

Рекламные зубы.

Liebe und Schmerzen

Коверкают губы.

Для кого пишут писатели-эмигранты? Для таких же эмигрантов, как они сами? Для тех, чьи жизненные перипетии вдохновляют рассказчика, чьи приключения раззадоривают сатирика, а переживания обращаются в лирические поэтические строки? Причем рассказчик, сатирик и лирик – то, конечно, те же эмигранты, но частенько вся эта троица воплощена в одном лице, что привносит особую пряность в эмигрантские жанры – начинаешь читать фарс, а влетаешь в финале в мелодраму или героическую комедию. Ах, эта эмигрантская жизнь! Ты подвиг, ты – приключение и ты же – недоразумение...

И бабочки под стеклом, в больших плоских коробках взлетали... Бабочки.... Плавные круги, и вдруг изломы их пoлётa – зубцы, шпили, купoлa, кружeвa – прeкрacный aжурный гoрoд вcтaвaл из тумaнa. И нaш бухгaлтeр рacтвoрялcя в этoй гaрмoнии. Пoтoму чтo этoт гoрoд был в нём. И бaбoчки любили eгo зa этo.

He кaждoму дaнo увидeть cвoй гoрoд.