Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 Л.В.Дудникова (Мутина)

 

МОИ ВОЯЖИ

(ХРОНИКА МОИХ ПУТЕШЕСТВИЙ)

Часть1. ГОРЬКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

Продолжение

 

1.2. 1952-1963 ГОДЫ. ПОЗНАНИЕ ШКОЛЬНОЙ АЗБУКИ

1.2.1.  1952 - 1956 годы.

Зашильская начальная школа

В сентябре 1956 года мне пришлось снова пойти в первый класс Зашильской начальной школы. Это был год игры, так как серьезно было невозможно относиться к обучению грамоты «с нуля», когда я числилась уже два года читателем в Чемашихинской библиотеке и далеко «ушла» в образовании от своих сверстников. Тем не менее, мне внушали, что я обязана делать вид, что слушаю внимательно объяснения учительницы Екатерины Васильевны Абаимовой. Иногда срывалась и озоровала, - например, переписывая заданный текст из учебника, делала искусственно много смешных ошибок, чтобы было весело. Все хохотали, когда учительница зачитывала это «сочинение». Поняв, что это я сделала специально, учительница в наказание пересадила меня на последнюю парту рядом с умственно недоразвитыми детьми - братом и сестрой Морозовыми, которых в школе додерживали до 16-ти установленных лет, оставляя в каждом классе на 2-й, а то и на 3-й год. Это было серьезное наказание. Дома со мной провели соответствующую беседу на повышенных тонах….


1.2.2.  1956 - 1959 годы.

Макарьевская семилетняя школа

Учеба в пятом-седьмом классах Макарьевской семилетней школы в селе Макарий-притыка Варнавинского района была очень серьезным испытанием. Во-первых, школа находилась на расстоянии пяти километров от дома и нужно было каждый день, кроме воскресений, проходить пешком этот путь туда-обратно, включая глубокий овраг, через соседние деревни Зашильское, Демидово и Леонтьево. Иногда мы забирались в кузов грузовика у последнего дома в Леонтьеве, благодаря доброму шофёру, отъезжающему в Макарий по утрам, - последний километр  преодолевали не пешком.


Макарьевская школа ведет свою историю с конца 19 века. Согласно архивным данным первая церковно-приходская школа в селе Макарий была открыта в 1872 году. В 1910 году на средства местных меценатов - лесопромышленников В.И.Виноградова,  Е.П.Никитина и С.Я.Шашина было построено новое двухэтажное здание земской школы. Мы с сестрой и братом все трое учились в ней в 40-60 годах с промежутками в шесть лет.  В годы своего существования учебное заведение несколько раз меняло свой статус: церковно-приходская, земская, начальная, семилетняя, неполная средняя, основная школа.

 а)Макарьевская семилетняя школа; б) Люда Мутина с братом Вовой, 1956 г.

В ту пору в школах детей не кормили, не доставляли на школьных автобусах – их не существовало в природе. Первый год с нами – тремя пятиклассниками (кроме меня еще Люда Кожинова и Шурик Сулоев) ходили и три семиклассника (Рита Сизова, Соня Клюшина и Алик Шибут). На следующий год к нашему коллективу добавился только один ученик – Славик Белов, зато убыли семиклассники. Рита и Алик поступили в восьмой класс Ветлужской средней школы, а Соня осталась работать в колхозе и получила группу телят на ферме. На два года раньше стала телятницей и Октябрина Старостина. Так складывались «университеты» у многих детей колхозников.


Коллективно детям в шесть часов утра было не так страшно переходить темный глубокий Зашиленский овраг, в котором, судя по зимним звукам волчьего воя, можно было наткнуться и на волка. Старшие школьники научили нас делать факелы, зажигать их и прятать под елку до возвращения домой. Факел делали очень просто: наматывали льняную паклю на толстую палку и обмакивали в керосин, а при подходе к оврагу – поджигали. Так было не страшно спускаться в черную пасть ночного зимнего оврага. По возвращению домой темнота опускалась на землю задолго до подхода к оврагу, но это была не такая темнота, которая утром. Утренняя темнота допускала наличие в овраге волков и это понуждало принимать меры в виде горящего факела. Нам только в шестом классе было предложено оставаться ночевать в школьном интернате (общежитии), в связи с высвобождением мест. Преимущества в предоставлении общежития получали дети Варнавинского района, мы же были из другого района – Краснобаковского. Тем не менее, нам было ближе ходить в данную школу, чем в такую же школу, но в своем районе, расположенную в деревне Черепаниха. Мы с Людой Кожиновой стали оставаться ночевать в интернате по две ночи в начале недели и две ночи в конце недели, прерываясь на среду. Нужно было сходить домой за продуктами, состав которых состоял, в основном, из одной картошки и хлеба с поллитровой бутылкой молока, если домашняя корова не находилась в запуске (в декрете), что имело место в большинстве случаев зимой.

а) Макарьевский интернат (общежитие); б) Люда Мутина, 1959 год

Мы, придя из школы в интернат, принимались сразу же чистить свою картошку, которую затем помещали варить в два общих чугунка, так как для большего их количества на плите небольшой печки не было места.


Здесь же, в соседней небольшой комнатке проживала и работница интерната (техничка), которая выросла при школе сиротой, люди села ее прозвали «Нюрка-школьная». Мы жалели ее и вежливо называли - Нюра.


Сварив картошку, Нюра вываливала ее в две миски и мы поедали ее сообща за длинным столом, кто с солеными грибами, кто с соленым огурцом… Из-за дефицита продуктов делиться нас не учили, ели каждая свое. В среду отправлялись домой за очередной порцией картошки и так было до наступления весны и прибавления светового дня. В дни, когда мы не пользовались общежитием, наши «перекусы» после уроков состояли из куска хлеба или пышки, испеченной на сковороде на углях в утренней печи. Мы, уставшие донельзя от ходьбы и уроков, садились на пригорок между Демидовым и Зашильским, поедали свой нехитрый «перекус» и повеселев, возвращались домой. А взрослым казалось, что у нас «не бывает усталости»…


Остались очень светлые чувства по отношению к Макарьевской школе. Некоторые из учителей помнятся всю жизнь. Например, в пятом классе у нас появилась яркая молодая учительница Студёнова Александра Сергеевна. Оказалось, что она родом из соседней деревни Палаустново, что стоит на крутом берегу Ветлуги на границе между Варнавинским и Краснобаковским районом. Вернулась на родину после отработки в Бурят-Монголии, куда была направлена пединститутом. С 1921 года Монголия была социалистическим государством, руководство пыталось смоделировать в ней копию советской системы. В СССР ее даже воспринимали как неофициальную «шестнадцатую республику». В школе, где Александра Сергеевна учила бурят русскому языку, было много и монголов – она рассказывала забавные истории об этих детях. Было видно, что она скучала по ним – ее глаза ласково светились при рассказах о них. Она говорила, что урок им давала «как сказку» и они все понимали… Нам тоже она была интересна. Кроме преподавания своих предметов, она стала нашим массовиком-затейником и возглавила художественную самодеятельность. Мы читали стихи, пели песни под ее дирижерством, инсценировали басни Крылова и шуточные сценки из школьной жизни. Позже она работала директором школы, а будучи пенсионеркой, возглавила Совет ветеранов в районе. Она же нас возила в 1958 году в Варнавино на пионерский слет в честь Дня рожденья пионерской организации, который страна отмечала 19 мая. Все школы района соревновались на лучшую художественную самодеятельность и лучшие спортивные выступления. Мне тоже пришлось учить морскую азбуку, бежать по буму и флажками передавать приветствие типа «Привет участникам слета».

 

Любимая учительница Студенова А.С.




1.2.3.  1958-1959 годы.

Другие  мои  «университеты»

После окончания Макарьевской семилетней школы и успешной сдачи выпускных экзаменов передо мной встала проблема выбора: куда поступать? Все домашние уже привыкли, что я решила ускорить получение профессии, чтобы начать официальную трудовую деятельность. Я много сочиняла, рисовала и мечтала посвятить себя красоте. Однако, единственное ближайшее учебное заведение, которое именовалось «художественное училище», оказалось в городе Семенове. Конечно, я не знала, что это за училище и кого оно готовит. Мне тогда было достаточно слова «художественное»…, чего еще желать, конечно, считала, что художников он готовит…

 

Хохломская роспись


Своей мечтой я заразила подругу Люду Кожинову[1], с которой мы были как «Кукрыниксы», рисовали коллективно на селян карикатуры, которые состояли из людей и лошадей. При этом, людей рисовала я, а лошадей - она. Подписывали рисунки  одной - двумя фразами, или четверостишьем. Отец Люды Кожиновой работал конюхом на деревенской конюшне, расположенной неподалеку от нашего дома и кролиководческой фермы. Поэтому мы с ней почти не расставались и летом, помогая своим отцам управляться с кроликами и лошадьми. Все свободное время мы занимали подготовкой стенгазеты для вывешивания в конной избушке, где под руководством бригадира собирались деревенские мужики перед утренним разводом на колхозные работы. Часть мужиков была закреплена за лошадьми и работала возчиками. Работы были разные – привезти дрова, сено, овёс, другие корма со складов на фермы, отвезти с фермы молоко во флягах на заготовительный участок, где его сливали в одну автомобильную цистерну и везли в райцентр на молокозавод на переработку. Весной и осенью к перевозкам добавлялись работы по обработке земли – пахать, боронить, сеять, косить, жать, молотить[2] зерно…


К  1947 году, пережив две войны, страна создала вторую экономику мира… Создавали проклинаемые и погубленные теперь колхозы, создавали не только для того, чтобы можно было прокормить армию в войне. Создание колхозов - это было великое социальное завоевание. Появились МТС - машинно-тракторные станции, в них обучали токарей, сварщиков, слесарей, электриков и многих других специалистов. Через МТС на село пришёл рабочий класс, пришла культура, началось жилищное строительство…


Колхозы и МТС изменили наше общество, сделали его таким, какого никогда и нигде в мире не было. И пусть не во всём лучшее, а скорее - самое совершенное и гуманное. Из теперешних дней это особенно отчётливо и ярко видно, прозреваем мы пусть не все и не сразу. Большинство наших военачальников, учёных, инженеров и других профессий выросли благодаря колхозам, которые их выкормили, выучили и вылечили… Не забудем, всё это началось с первого, по нынешним понятиям примитивного, слабенького трактора. Слава трактору! Первая МТС появилась в 1928 году.


Если в 1938 году тракторный парк МТС (без совхозов) составлял 394 000 штук, то в 1952-м насчитывалось уже 969 000 тракторов и много другой техники. Техническая вооруженность МТС неуклонно росла: в 1953 году государство поставило машинно-тракторным станциям и совхозам 150 000 тракторов, а с 1954 по 1957 год – более 500 000 тракторов общего назначения, 250 000 пропашных тракторов и много других сельскохозяйственных машин. К началу 1950-х МТС в среднем имели по 75 тракторов, 32 комбайна, 12 автомобилей, 350 работников и выполняли в год 60 000 усл. га пахоты.

 

Первые трактора в деревне 

За 5–7 послевоенных лет материальная база колхозов была восстановлена, и это дало повод заговорить о коренной реорганизации МТС. Большинство в высшем руководстве партии полагало, что производственно-техническое обслуживание колхозов через МТС перестало соответствовать потребностям развития сельского хозяйства и всю технику машинно-тракторных станций следует продать в собственность колхозам.


Как бы ни было трудно государству, оно стремилось помочь селу, хотя часто забирало у него последнее. В деревни тоже стали поступать тракторы. Пусть и примитивные, но инженеры учитывали, что их будут обслуживать, ремонтировать в поле часто слабо подготовленные кадры. Первые тракторы были просты по конструкции, не всегда надёжны и мало что можно было на них делать. Пожалуй, только пахать. Страна, напрягая свои небогатые возможности, начинала производить и сельхозинвентарь. Трактора в наших деревнях стали появляться много позже, чем в МТС, совхозах и колхозах южных регионов, далеко не сразу после войны, а пока были только лошади.

 

Лошадь как основной двигатель сельского хозяйства


Отдельные селяне злоупотребляли использованием лошадей, были ленивы и не образованы. Так получилось, что их образованием стали заниматься две шестиклассницы, посвятив тому целое лето.

Отец Люды Кожиновой – дядя Лёля, когда впервые обнаружил наши художества в виде карикатур, долго хохотал. Затем посерьезнел и сказал: вас прибьют, если узнают, что это вы рисуете и сочиняете. Никому не говорите об этом, а я буду после ухода всех с конного двора вечером сам вывешивать ваши стенгазеты.


Деревня потешалась над бездельниками, отлынивающими под видом нездоровья от работ в холодные дни – их изображения, лежащими на печи в сообществе с тараканами с подписью типа «Зяблик [3]залег на зимовку», были оглушительно унизительными для самогό виновника. Также, потешались над комичной парой – высокой и крупной Татьяной и мелким Николаем по прозвищу «коротыш», недавно поженившихся, которые взгромоздились на огромный воз сена, перевозимый ими из леса без разрешения на использование коня для личных целей. Пара избивала кнутом животное, заставляя перейти в галоп, несмотря на огромный воз, приговаривая: «Скорее, пока никто не видит»… Иногда под карикатурой помещали четверостишье, адресованное конкретному человеку.


Однажды, кто-то из обиженных, высказал вслух догадку-обвинение: «Это Володя Мутин сочиняет, а Кожинов вывешивает…». Они почти угадали. У обоих обвиняемых были жены-учительницы, дочки-ровесницы с одинаковыми именами и почти одинаковым развитием и интересами.

Отец ответил, что не сделал бы это путем инкогнито, так как он никогда не был трусом и ни за кого не прятался.


Однако, он по почерку рисунков, стиля мыслей догадался, кто был автор. Пытался не верить, но перебирая в памяти способности всех сельчан, убедился, что среди них нет никого, кто бы смог сделать это. Плюс обличающий факт о доступе к помещению, в котором все вывешивалось с ночи и утром кто бы ни приходил первым – там уже все было готово. Он в упор спросил отца Люды Кожиновой: «Алексей, ты участвуешь в этой акции?». Тот завертелся, хихикая : «Я – не причем…». Отец, придя домой сразу объявил о разрядке ситуации и приказал – чтобы больше не сметь! Я молча подчинилась. Он не спрашивал объяснений что и почему и как смели… Он приказал…


Зима прошла быстро и надо было думать о профессии. Наша мама молча собирала вырезки из местных газет, которые публиковали объявления техникумов и училищ о вступительных экзаменах и приеме на учебу выпускников школ. Незаметно начался июнь. Надо было определяться.


На вопрос «куда?», я ответила: в Семеновское художественное училище. В ответ последовало резкое мамино: «Не пущу! Мне не нужно, чтобы ты была базарным художником – ложки разрисовывать». Я обомлела, – о такой судьбе выпускников Семеновского художественного училища я еще не слыхала и не хотела такой учести для себя. Поэтому решила подчиниться маме.


Мама подала мне стопку объявлений техникумов и училищ о вступительных экзаменах и приеме на учебу выпускников школ, вырезанных ею из газет:  «На, выбирай «куда»...».  Я капризно воскликнула: «А мне теперь все равно, - куда!».


Взяла, не глядя первое попавшее объявление и обреченно подала маме. Мама, прочитав его, скомандовала: «Садись, пиши заявление...». И продиктовала: «Директору Лысковского зооветеринарного техникума…», чем очень обрадовала бабушку.


«А может это судьба?» воскликнула бабушка…. Позже, когда ко мне «прицепили» двоюродную сестру Риту Сизову, еле закончившую 9-й класс в школе на Ветлужской, получившую двойку по физике и ей угрожало стать второгодницей, я поняла, почему обрадовалась бабушка, - мы обе с Ритой теперь обречены продолжать дело деда-ветеринара.

Однако не все было так просто, человек предполагает, а жизнь располагает…

Год как жизнь, 1959 год 

Я во время учебы в техникуме       Лиля на каникулах и я перед техникумом


1.2.4.  1959 - 1960 годы.

Лысковский зооветеринарный техникум

Лысковский зооветеринарный техникум (ЛЗВТ) находился в поселке Макарьеве Лысковского района (не путать с Макарием-притыкой Варнавинского района) на территории бывшего монастыря. В 1932 году в Лыскове для подготовки абитуриентов в сельскохозяйственные вузы был организован сельскохозяйственный рабочий факультет, на его базе в 1939 году организован ветеринарный техникум.


В 1944 году техникум был размещен в помещениях бывшего Макарьевского монастыря, что находится на противоположном от Лыскова берегу Волги. В том же году в техникуме открывается зоотехническое отделение, которое вместе с ветеринарным просуществовало до 1957 года.


Техникуму передали в аренду 3 каменных корпуса, 2 деревянных дома, 3 башни, 2-й этаж Успенской церкви. В этих помещениях размещались учебный корпус, кабинеты, спортивный зал, клуб, библиотека, общежития.

 

Макарьевский бывший монастырь (в углу слева техникум),

1959 год

В последующие годы техникум выпускал только ветфельдшеров. Двухэтажное здание техникума было основным учебным корпусом. Жизнь и принципы обучения и воспитания во многом соответствовали заповедям Христа, ничего криминального на территории монастыря не происходило. Мы учились, занимались спортом, участвовали в художественной самодеятельности. Много пели.


На 2-м этаже Успенской церкви у нас был спортзал, где проходили нелюбимые мной уроки физкультуры. Но уж очень хорош был учитель и все мы были в него  влюблены.

Поселок мы называли Макарьев-на-Волге. Так требовали от нас преподаватели. Общежитие для мальчиков было размещено в двухэтажном здании непосредственно на территории монастыря. Общежитие для девочек находилось на расстоянии одного километра влево по берегу от монастыря или  выше по течению Волги.


Наша комната была угловая на первом этаже и нас в ней жило восемь девченок в возрасте от вчерашних семиклассниц до зрелых девиц с приличным колхозным стажем.  Старше меня на шесть лет была Валя Левагина, на семь – Нина Исакова, на три – сестра Рита, а ровесница была лишь одна – Валя Сахарова.


Общежитие было деревянное бревенчатое и обшитое досками, которые скрывали обгорелые после какого-то пожара бревна стен, но тепла не давали, а только видимость внешнего вида. Поняли мы это только в морозном январе месяце 1960 года.

 

Первый курс ЛЗВТ (верхний ряд: шестая – Рита, восьмая – я),

1959 год

Соседки по комнате (Люся С., Галя, я-Люда, Руфина, Люся М., Валя С.)

Несколько раз за год мы ездили домой, то на «октябрьскую», то на Новый год и каникулы,  то на Первомай. До Макарьева мы всегда ездили втроем (я, Рита и Галя Миловидова из Зашильского), добирались долго. Сначала на попутке из Баландихи на станцию Ветлужская, где в полночь садились на проходящий поезд. Рано утром мы приезжали в Горький и опрометью мчались на автобус, чтобы доехать до автостанции, с которой вот-вот отправится рейсовый автобус до города Лысково, расстояние до которого было около 90 км. Ехали со всеми остановками, на которых или высаживались или битком набивались попутчики. В Лыскове, также, опрометью бежали на берег, чтобы успеть на ближайший паром, который переправлял людей с одного берега Волги на другой, независимо от времени, но по мере накопления людей. Бывало обидно, когда наша дорогая «калоша» - паром отправляется на глазах, а мы вынуждены оставаться на берегу и ждать, когда она вернется и… снова в путь.

Водный транспорт Макарьева

а) «калоша» на переправе                            б) Катер Ракета» маршрут

Макарьев-Лысково                               Горький- Работки

Использовали и другие пути, когда не успевали на рейсовый автобус от Горького до Лыскова. Ехали на речной вокзал и садились на ближайший катер «Ракету» до поселка Работки, откуда снова возвращались на автомобильное шоссе «ловить» попутки или тот самый автобус из Горького, где могли быть высвобождены места  за счет высадки приехавших местных жителей. После такого пути особенно желанным был наш конечный пункт - наше общежитие, где можно было немного согреться и поесть...


В нашей комнате для теплоснабжения была печка-голландка и ее ежедневно зимой топила дровами техничка. В выходные дни мы норовили запихнуть в печь чугунок с картошкой, чтоб сварить и хором съесть вприкуску с килькой, которую мы шутливо называли «на рупь сто голов». Это была наша основная еда, которую в ту зиму мы приобретали вскладчину.

 

В нашей комнате (Рита, я, Руфь, Нина, Люся, Лида, мальчики)

1960 год

Однажды мама прислала почтовый ящик сухарей по моей просьбе… Съели их в лёт. Помню, в морозы я спала прямо в зимнем пальто, не снимая валенок. Здание было двухэтажное с двумя входами, один из которых был всегда закрыт и на лестничной площадке между этажами обосновался фотограф. Девченки по выходным дням фотографировались на память в разных нарядах, чаще в платьях подруг. Здесь всегда была очередь. В поселок мы ходили очень редко в кино, на танцы или в магазин, для этого нужны были деньги, а их не хватало. Тем не менее, кроме оплаты за общежитие, покупки тетрадок и еды, старались покупать какие-либо безделушки в уцененном магазине.


Примерно на середине нашего пути от техникума до общежития было озеро. К зиме оно замерзло и мы обнаружили, что озеро служит для поселковой молодежи прекрасным катком. Грех было не воспользоваться – пришлось научиться кататься в валенках на коньках, проблемы в которых у техникума не было. Все зимние вечера мы проводили на катке, было очень весело. Конечно, это нравилось не всем, например, сестра Рита и Валя Левагина не одобряли  мой восторг по поводу катания на коньках, но издали любопытствовали.

На катке были и соглядатаи и поднадзорные

Почти как тогда, но мы были в валенках

На Крещенье же нас позвала однокурсница и староста группы Люся Мантурова гадать с курами. Семья недавно переехала из глубинки, купив себе старый дом в поселке.

 

Дом Мантуровых в поселке Макарьев


Мы были рады приглашению и толпой пришли в гости накануне Крещенья. Нам предложили чай с пирогами, конечно же, мы не отказались, а ближе к ночи начались таинства гадания.


 Мама Люси провела нас в свой курятник, где мы в темноте должны были поймать пернатого (петуха или курицу), кто кому попадет, принести в комнату, где предварительно насыпали на пол разные зерна, хлеб, поставили воду, прочие мелочи и даже зеркало… Гадание заключалось в том, какой будет жених – обжора, пьяница или модник. Всё это должна была продемонстрировать своим поведением выпущенная на свету и на пол птица. Все процедуры мы должны были проделать молча и разразились смехом и обсуждениями лишь тогда, когда куры, «разбуженные» светом, разбрелись по комнате, обследуя ее содержимое. Кто-то из них кинулся клевать хлеб, кто-то пить, кто-то клевал себя в зеркале, одна из кур прыгнула на стул и затянула длинное «ко-ко-коо…». Люся с мамой комментировали характер и род занятий будущего жениха: «певец будет…». Мы дружно хохотали. Домой ушли почти в полночь,  бережно вернув птиц «на место», казалось ставших нам «родными».

Гадания с курами и тенями

Мы продолжили гадание, придя в общежитие, при помощи теней. Необходимый реквизит – это бумажный лист, большая и плоская тарелка, свечка и спички. Гадающий должен взять лист, поджечь его и бросить в тарелку, где тот до конца сгорит. Затем зажигается свеча, после чего следует тщательно посмотреть на тень, отбрасываемую тем, что осталось от самого листа. По данным очертаниям и можно будет определить, что же готовит будущее. Все ждали чего-то большого и загадочного…, но что-то среди теней мы превратили в смешное, а многое было просто непонятно.

Однако, при сжигании листа бумаги Вали Сахаровой, на тени обозначился силуэт грузовика со стоящим в нем человеком, держащимся руками за кабину. Люся Старикова произнесла: «Валя, а ведь ты сбежишь из техникума…». Не прошло и месяца как Валя молча сбежала, никого не предупредив…


Так как в техникуме уделяли большое внимание художественной самодеятельности, то преподаватели и другие сотрудники не только посещали концерты, подготовленные учащимися, но и сами выступали с номерами перед ними. Учащиеся охотно получали знания, много помогали хозяйствам района в уборке картофеля, в ветеринарии. Изучали анатомию животных и латынь, обязательную для ветеринарии, как и для медицины. Латынь у нас закончилась уже в первом семестре, я получила пять.

       

До сих пор помню, как после звонка на первый урок анатомии в аудиторию вошел огромный мужчина на костылях и на одной ноге…, но с орденом Великой отечественной войны. Он был в офицерских галифе, военном кителе без погон, по-всему точь-в-точь, как  «Петр Первый». Это был преподаватель анатомии Чикирин.


Точь-в-точь  «Петр Первый»


У него была крупная лысая голова, петровские усы и удивительные выпученные глаза. Он смотрел на всех сразу и ни на кого в отдельности, но каждому студенту казалось, что он смотрит только на него. Он был резок, строг к нашим ответам и требовал отвечать только по латыни громко, быстро и четко.

Уроки анатомии в Макарьеве

анатомия коровы на плакате                     Коровы в Макарьеве и сегодня      

                                                                                                                                                              имеются

Перед его уроком дежурными должны были быть вывешены плакаты по анатомии животных, а то и был выставлен скелет. Помню и сейчас, как в бешеном галопе я называла по латыни те кости и органы, на которые он молча указывал мне указкой: «…ос окципиталис, ос фронталис…, мускулюс лянгисимус дорзи…, ос максиля, ос мандибуля и т.д.». Эти два предмета, - латынь и анатомия, - в отличие от физики и английского языка, у меня были в фаворе.


Не то, чтобы мне был труден английский язык, но мне ничем не запомнилась учительница английского, кроме двоек в ведомости, а я и не знала за что… Физик вообще был «никакой». Внешне он был седой лохматый и очкастый старик без голоса и слуха… Конечно, мы с подругами озоровали на всех его уроках, а то и прогуливали. Так что двойка по физике была тоже законно обеспечена. В финале, я осталась без стипендии, как и многие из подруг. В отличие от нас, сестра Рита была очень усидчивая и ей стипендию сохранили, несмотря на недостаточные знания.


Тем не менее, это было чудесное время, несмотря ни на что. Наша стипендия, пока мы ее получали, - составляла 140 рублей. На них нужно было питаться, купить все письменные принадлежности, заплатить за общежитие 7 рублей. Обед в студенческой столовой, включающий суп с мясом, второе с мясом и компот или чай с пирожком, стоил около 2 рублей. Бесплатный хлеб всегда был на столах. Поэтому в дни перед выдачей стипендии студенты, живущие самостоятельно, покупали чай за 20 копеек и наедались хлебом и чаем. Кстати, соль, перец и горчица, также всегда стояли на столах. Оставшихся денег вполне хватало на нормальную студенческую жизнь в поселке и даже на развлечения – кино, танцы. При этом, как правило, иногородние студенты не получали помощи из дома и не подрабатывали в свободное время. Однако, я сбежала с 1-го курса, не доучившись одну школьную четверть.


Однако, техникум, - это техникум, а монастырь, - это монастырь. Монастырь как был до техникума, так и остался монастырем, только после лихих 90-х стал обновленным и благоустроенным. О нем  рассказывают летописцы много. В основном, в тех летописях основой является история появления монастыря и функционирования. Известно, что в начале XV столетия лишенный надежных укреплений Нижний Новгород легко достался отрядам ордынцев, проходящим «изгоном». Большинство жителей нижегородского края было угнано в неволю и только часть крестьян и ремесленников успела укрыться в заволжских непроходимых лесах от смерти и позора рабства. У впадения в Волгу лесной реки Керженец, возле Желтоводского озера, ископал себе пещеру - кельишку Макарий. Вскоре к нему подселились еще несколько странствующих монахов. Но в 1439 году монастырь был выжжен одним из отрядов Улу-Мухаммеда[4]. Старцев перебили, а самого Макария, „яко тиха, мудра и незлобива", отпустили с обязательством не возобновлять на Керженце монастырь. После разгрома монастыря казанскими татарами Макарий прошел через Керженские и Ветлужские леса и на берегу Ветлуги, остановился (приткнулся), по этой легенде и получила название первая деревня, возникшая здесь, то есть, Макарий-Притыка (в н.в. Варнавинский район). Однако, рядом уже была обитель и преподобный Варнава Ветлужский, который предрек основание Варнавина. Макарий ушел на реку Унжу и основал там другую обитель (Макарьев Костромской области). Монастырь на устье Керженца возле Желтоводского озера возобновил в Смутное время начала XVII века муромчанин по происхождению Авраамий. Вся его деятельность была наполнена чисто мирскими заботами: обогащением казны, строительством величественных зданий, захватом прилегающих земель-угодий, основанием под стенами монастыря торга. В 1641 году ярмарка была признана официально. С начала XVIII века ярмарка перешла-таки, наконец, в государственное ведомство.


О знаменитой Макарьевской ярмарке Петр I узнал от своего дьяка-воспитателя Никиты Зотова, обращавшего внимание молодого царя на выгодность для России развития торговли и поучавшего, что «Макарьевская ярмонка есть зело великое сходбище, о ней всегда думать надлежит». 31 мая 1722 года Петр I имел возможность лично осмотреть Макарьев-Желтоводский монастырь и ярмарочные корпуса. Петр I побывал и внутри Троицкого собора, восхищался росписями, приказал ежегодно отмечать на особой шкале уровень весенних паводковых вод, как это делалось в российской столице. Став государственной, ярмарка потребовала от правительства постоянной заботы о состоянии торговых рядов и гостиного двора, которые в течение всего XVIII столетия оставались деревянными. С сентября 1779 года Нижний Новгород стал столицей огромного наместничества, а экономически развитые села — получили статус городов. Уездным городом тогда стал и Макарьев, выросший из подмонастырской слободы. Уже с 1817 г. ярмарка стала собираться на устье Оки, сохранив свое название - Макарьевская-Нижегородская.

 

Макарьев-на-Волге, монастырь и поселок в н.в.

После революции административный центр района перешел на другой берег Волги, в Лысково, ставшее городом и районным центром. А к названию Макарьева, который официально с 1958 года являлся рабочим поселком, административно-бюрократическое рвение добавило букву «о» - «Макарьево», но до сих пор эта ошибка не исправлена.


1.2.5.  1960 - 1962 годы.

Белышевская средняя школа

Тем временем происходили серьезные изменения и у родственников семьи Мутиных. Сестра нашей матери тетя Рая, проводив свою единственную дочь Тоню с двумя сыновьями к мужу в Душанбе, перевозила ее вещи к себе домой. Она нервничала, плакала и это почувствовала молодая и капризная лошадь, что понудило ее дернуться и помчаться прочь от возницы, которая запуталась в вожжах и упала. Лошадь протащила тетю Раю какой-то промежуток пути.  Все травмы удалось быстро залечить, кроме указательного пальца правой руки, который висел на ниточке. Его решили прирастить естественным путем – посадить на спицу, замазать и привязать. Так и сделали. Иногда ходила в сельскую больницу на осмотр-консультацию к подруге-врачу.

а) тетя Рая, 1950 год;    б) ее семья: дочь Тоня, муж Коля, тетя Рая, 1941 год

Одновременно, тетя Рая получила письмо от нашей мамы, где мама жаловалась, что с моим вояжем в зооветтехникум ничего не получилось, и чтобы не потерять год, мне разрешили сдать экстерном экзамены в школе на станции Ветлужская по всем предметам за 8-й класс, чтобы попасть сразу в 9-й. Конечно, мама писала и о других житейских трудностях, о затратах, которые предстоят в связи с моей учебой в школе, что за тринадцать километров от деревни, необходимостью жить на частной квартире и моим нежеланием возвращаться жить домой.


Тетя Рая любила свою младшую сестру Шуру и тут же сообразила, что «не было бы счастья, да несчастье помогло». Предложила направить меня к ней жить и учиться. Потому что ей все равно придется нанимать чужих людей топить печь, готовить еду, доить корову и делать прочие деревенские домашние дела… Неизвестно, какой предвидится срок и исход заживления ее травмированной правой руки…. Так было принято решение по моему переезду к тете Рае в деревню Чудиха[5] Ветлужского района.


Название деревни Чудихи связывают с чудью – известным по летописям и древнерусскому эпосу, средневековым финно - угорским народом, жившим  в Центральной России. Вероятно, под чудью реально имеется в виду меря[6].


Этнографические и археологические материалы свидетельствуют о том, что на ранних стадиях развития общества деревня чаще всего представляла собой группу жилищ, расположенных вблизи водного источника. Планировка была обусловлена главным образом потребностями самообороны или охраны домашних животных. Размеры  деревень  широко варьировали в зависимости от природных условий и характера хозяйства; в лесных зонах из-за трудности расчистки крупных площадей от леса размеры деревень были, как правило, небольшими, в степных  более значительными.


Деревня Чудиха примерно так и выглядела. По данным первой всеобщей переписи 1907 года деревня Чудиха относилась к Варнавинскому уезду Белышевской волости, верст до уездного города – 80; дворов – 55; душ обоего пола – 334; преобладающий промысел – лес, извоз, шерсть. С 1930-х годов к деревне вела колёсная дорога. Она до августа 1924 года входила в состав Юрихинского сельского совета, а затем  в составе уезда из Костромской губернии вошла в Катунинский сельский совет. В начале тридцатых годов XX века Чудиха была большой деревней, которая входила в состав колхоза имени I-е мая.Рядом были деревни Рогово, Кулаково, Юриха, Михалиха, Урюпино. В километре от Чудихи протекала  река Нужна. Проходя мимо старой мельницы, что на Нужне, мы знали – треть пути уже позади…Далее, песок и сосновый лес, да еще пересечь две речки и покажется Чудиха.


Река Нужна (старая мельница - треть пути до дома)


Река и лес были рядом, все покосы были на берегу реки. Деревня тянулась больше, чем на километр. Жителей в деревне было много, много и молодёжи. Дома были разные, были и пятистенки. Вся постройка в деревне была деревянная, но крепкая, из спелого леса, дома были покрыты дранкой и тесом. Амбары и бани, которых в деревне было немало, крылись дранкой, которую заготовляли вручную. Круглый год деревня кипела трудом.


У каждого дома был огород для овощей и сад, а за ними дальше сажали картофель (50 соток). В каждом дворе был хлев (двор) и колодец- журавль. В некоторых дворах хозяева держали ульи, но их было мало. Дорога в деревне была песчаная. С обеих сторон главной деревенской улицы было сделано несколько прогонов, по которым люди ходили на работу, выгоняли на пастбище скот и к конюшне. В деревне был магазин, большая ферма, конюшня, рига (ток для обмолота зерна), пожарная часть.


Электричества не было, работали и учились при свете керосиновых ламп, ночников. Люди работали много, но любили и отдохнуть. Молодёжь собиралась на гуляниях, где  съезжалась молодёжь с соседних деревень. Гостей- девушек выставляли на скамейку, а парни выбирали ту, которая понравится, и приглашали на танец. Плясали подгармошку. Из- за девушки могли и подраться. Бились деревня на деревню. Сначала разбивали лампу и в темноте дрались.


В деревне был свой престольный праздник: Николин день, который отмечали 22 мая. К празднику готовились заранее: варили пиво, пекли пироги. В этот день в деревню съезжались жители окрестных деревень. Гости были в каждом доме. Потом ходили по деревне с гармошкой, пели песни, плясали.  После войны стало легче из деревни уехать. Однако, всеми силами руководство не отпускало крестьян в город, разве только, если поступали учиться. Хитрили, кто, как умел, - девушки выходили замуж и уезжали, кто в более крупное село, кто в город, кто куда. Приветствовали приезжих в деревни, помогали обустроиться с жильем и найти работу.


Деревни в те годы уже имели много техники – пахали и сеяли на тракторах, урожай убирали комбайнами. Косили по-разному, много лугов косили вручную. Выращивали местные жители и лён. Его теребили руками в сентябре, с одновременным очесыванием коробочек с семенами, ставили в суслоны-десятки. Затем с участием  старших школьников лен расстилали по убранным полям, чаще всего на старых клеверищах. Эта технология называлась – мочить лен и получить тресту. С сентября начиналось благодатное для того время дождей. Затем вымоченный лен-тресту собирали и увозили на Белышевский льнозавод, находящийся в 4-х километрах от Чудихи. Там его сушили, на льнотеребилках мяли и трепали для отделения костры, чесали, разделяя на волокно и куделю. В результате получается льняное волокно.

 

Школа находилась в селе Белышево в 4-х километрах от деревни. Чудиху от Белышева отделял густой сосновый лес и две речки. Школьники ближайших деревень в школу ежедневно ходили пешком. Жителям села посчастливилось жить в уникальном населённом пункте, имеющем богатую историю, архитектуру. Гордостью и любовью каждого сельчанина является Белышевский парк с каскадом прудов. В селе размещалась усадьба Мещерских-Бердниковых. Все постройки того времени объединялись парком в единый архитектурно-парковый ансамбль. Старинное здание из красного кирпича оригинальной архитектуры расположено в самом центре села Белышево. Величественное, торжественное, строгое, украшено высоким парадным крыльцом с каменными ступенями, некогда охраняемое мраморными львами. Построено это здание в 60-е годы ХIХ века. А с 1931 года здесь расположилась Белышевская средняя школа.

 

Белышевская средняя школа (мое окно на 3 этаже справа сразу за углом)

 


БСШ, 10 класс (предпоследняя: 2 ряд – Нина, 3 ряд – Люда), 1961 год

Меня приняли в школьный коллектив на удивление очень радушно и как новенькую заботливо опекали, пока я входила в курс событий и требований школьного руководства. Моим классным руководителем оказалась Лидия Павловна Виноградова, школьная подруга моей сестры Тони. Благодаря обноскам сестры и своей фантазии, я была одета намного лучше одноклассниц, привлекая внимание многих парней.  


Попутчиков в школу у меня было много, включая детей из других классов и из следующих за деревней Чудихой деревень. К весне в класс прибыла еще одна новенькая – будущая моя подруга Нина Страхова. Ее мать, будучи уроженкой деревни Чудиха, решила вернуться из Саратовской области жить на родину, привезла с собой мужа и пятерых детей, старшей из которых была Нина.  С ней мы стали подругами «не разлей вода». Жили они почти напротив нашего с тетей Раей дома и потому Нина почти всегда была у нас. Мы вместе учили уроки, ели и пили вместе, а еще я сшила ей много платьев из ситца, привезенного со старого места жительства. Она была забавная и смешливая. Рассказала мне, что она влюблена в бывшего соседа саратовского Колю, но так как он был старше и уже призван служить в армию, она решила его ждать и ни с кем из парней не встречаться.

 

Нина Страхова и Люда Мутина,

июнь 1961 года


У Нины в семье было много обязанностей в связи с необходимостью заниматься с тремя младшими сестрами и братом. Поэтому на гулянья я ходила без нее.


Участвовала я в художественной самодеятельности в школе и в клубе. Мы ставили небольшие постановки (пьесы), танцевали, читали и пели на клубной сцене. Помню, на школьном вечере я исполнила песню «Московские окна». Много пели и в клубе Юрихи, следующей за Чудихой деревне по дороге от Белышева, в концертах, посвященных праздничным датам. Однако, песни без музыки, все это выглядело достаточно примитивно, но так пели почти во всех сельских поселениях. Реже пели под гармонь, а больше под игру гармони плясали с озорными частушками. Молодежь развлекалась, как могла, это приветствовалось учителями и другими наставниками. Это были активисты партийной и комсомольской ячейки, прочие общественные структуры – от колхозной звеньевой и бригадира, до председателей избирательных комиссий.

Они устраивали для всех «массовые гуляния» по окончанию посевной с награждениями почетными грамотами лучших полеводов. Я тоже принимала участие в таких гуляниях со старшими подругами по художественной самодеятельности в клубе.

 

Массовое гулянье, Белышевский парк, 1962 год

Слева направо: Галя, Маша, Маруся, Фая, Тоня и Люда Мутина



Тетя Рая гордилась моими публичными успехами, так как сама всегда была партийной  активисткой.

Колхозницы деревень Чудихи и Рогова на сенокосе, 1960 год

а) мои тети Маня и Рая                              б) тетя Рая крайняя справа

Она много лет работала бригадиром в своей деревенской бригаде, была членом правления колхоза и вечным председателем избирательной комиссии на участке, закрепленным за клубом в Юрихе. На несколько лет она уступила должность бригадира ровеснику и однокласснику  ее дочери Тони – Михаилу, а после его смерти в 80-х, она заступила на эту должность вновь, хотя ей было уже за 70 лет. Он работал бригадиром в годы моего пребывания в Чудихе и каждое утро заходил к нам как будильник. Говорили, что он в школе был влюблен в мою сестру Тоню, а она нет.


Тетя Рая в это время работала кладовщиком и к ее пояску на большом кольце всегда была прицеплена связка огромных ключей от складов, в которые ссыпали семена  во время уборочной или вывозили их во время посевной. Я шутливо называла ее «начальник весов». Мы с ней очень быстро подружились, потому что она, несмотря на свою внешнюю строгость, была очень милым и заботливым человеком. Ее любили и уважали в колхозе, к ней постоянно кто-то приходил за советом, она мирила молодоженов, журила мужей-выпивох, призывала жен к терпению, была заводилой на деревенских торжествах… Тетя Рая осталась вдовой с Великой Отечественной войны и не бросила любовный взор ни на одного из мужчин, хотя предложения были. Прожила однолюбом и пронесла любовь  к погибшему на фронте мужу, через всю свою жизнь. Она боготворила свою дочь Тоню, которая ранее жила неподалеку и работала учителем в школе, но судьба их жестоко разделила.


Моя тетя Рая выздоровела к следующей весне, с руки сняли гипс и спицу, палец оказался кривеньким, но прирос к положенному месту. Руку удалось сохранить в рабочем состоянии, несмотря на примитивное лечение без обращения в районную больницу.  Я уже не вставала рано топить печь и доить корову, она все это делала сама. Однако, было много попутных деревенских дел (дрова, сено, скотина, огурцы). Садов в Чудихе не было, так как зимы были холоднее, чем в Баландихе. Где-нигде росла одна яблоня и та дикушка, а были хороши лишь огороды. Колхозники на продажу выращивали огурцы. Были большие огуречники и сажали клонами по 6-7 грядок в ряду длиной метров по 15. Огурцы продавали в  Ветлугу, Урень, Шарью. Земля  в Чудихе, в отличие от суглинка Баландихи, была песчаная и очень плодородная, но требовала много труда и полива.


Были у тети Раи две наиболее приближенные соседские семьи – Беляевы Валя с Сашей и двумя сыновьями – учениками Юрихинской начальной школы, и Поляшова Ольга, тоже вдова фронтовика. Они дружили и постоянно общались. Ольга почти всегда обедала у нас. Часто обедала и Валя Беляева. Я с легкой руки тети Раи тоже стала гостеприимна. У Ольги был сын Николай, который учился в Борском ФЗУ на какой-то рабочей профессии. Он приезжал на каникулы и меня с ним усиленно сводили (сходить в кино и на танцы), но я терпела это сводничество только из уважения к Ольге с тем, чтобы как он уедет, - все отношения прекратить. Ольга была озорная тетка, провоцировала тетю Раю на разные отступления от законодательства, но та была неумолима. Как-то к вечеру Ольга буквально ввалилась в дом, плюхнулась на сундук, стоящий сразу у двери и выдохнула: пить… Мы кинулись ее отпаивать кипяченой водой. Когда она немного отдышавшись смогла разговаривать, а мы приготовились ее успокаивать, - она вдруг расхохоталась, весьма напугав нас. Оказалось, что Ольга решила втихую от тети Раи съездить с санками к своим знакомым в Урюпино за самогонным аппаратом и выгнать самогонку из барды, которую она уже приготовила. Это было преступление, и тетя Рая ей бы не позволила делать его, почему Ольга и не поделилась с подругой. Однако, все само получилось и секрет обнаружился. Когда Ольга приближалась к Чудихе с санками, на которых везла самогонный аппарат, помещенный в мешок привязанный к санкам. Вдруг навстречу ей внезапно вышел из-за последнего дома участковый милиционер, спешащий к семье в то же самое Урюпино, из которого она ехала.


«Здравствуй, Ольга! Чего везешь?», - он поприветствовал знакомую и задал дежурный вопрос, как было принято из вежливости. Ольга замерла, - она не придумала «дежурного ответа», надеясь, что в поздний зимний вечер она никого не встретит. И решила пойти «Ва-банк» и ляпнула, смеясь, надеясь на свое женское обаяние: «Да везу вот самогонный аппарат!»… Милиционер рассмеялся: «Экая, ты всегда, шутница!». И прошел мимо.  Не чуя ног, Ольга примчалась к нам, так как мы жили ближе по ходу к ней, и она от перепуга уже не держалась на ногах. Конечно, мы смеялись, и тетя Рая тоже смеялась, поняв, что ничего исправить нельзя. Что тут поделаешь, одинокие колхозницы всегда запасались такой «жидкой валютой» в те времена, ибо чужие мужики могли помочь по хозяйству только при такой оплате… Ольга гнала самогон всегда. Были с ней и другие казусы, но не все «терпит» бумага и не все можно описать.

 

Точь в точь, как было у Ольги-самогонщицы


На каникулы (осенние, зимние и весенние) я ездила домой. К родителям добираться было проще, так как их деревня находилась на межрайонной трассе, а Белышево на внутрирайонной. Путь назад к тете Рае – это были длинные утомительные поездки с несколькими пересадками, ожиданиями и вечным страхом не «попасть» на последний автобус … Приходилось иногда сидеть ночь на вокзале станций Урень или искать приют у попутчиков в Ветлуге, чтобы далее следовать на любом утреннем транспорте.

 

Уренский вокзал в н.в.


От Ветлуги через Белышево до поселка Калинино два раза в день ходило «грузотакси» - это грузовой автомобиль с брезентовым верхом. Очень трудно было женщинам в валенках, шароварах и длинных пальто забираться в тот кузов  зимой. Но были очень рады, если успевали на него попасть и хватало мест. Ехать приходилось ровно полпути или около 20-ти километров, после чего нужно было сойти и оставалось еще четыре километра , которые преодолевали только пешком. Много раз приходилось одной идти до Чудихи эти четыре километра через лес и ночью.


Людей мы не боялись, боялись сказочной «буки», колдовства, духов… Боялась проходить мимо тропинки, что сворачивала на середине пути по направлению к деревне Рогово, где жила другая сестра мамы – тетя Маня Чугурова со свекровью, также, вдова-солдатка. На том пути был убит когда-то человек и в месте поворота на тропинку висел памятный крест с венком, что уже внушало ужас… Лес состоял из молодых густых сосен, путь измерялся нами по оценке типа, - первая речка, вторая речка…, затем небольшое поле и уже был виден первый дом деревни. Или не виден, если ночь темная и в доме не горит свет…,было жутко.


Тем не менее, время летело быстро. Было много дел, много разных людей, много предметов, которые нужно было освоить, понять и многое выучить наизусть. Я не могла без проказ, временами выкидывая какие-нибудь номера, как «коленца». Например, объявил учитель литературы, - которым был директор школы Сергей Павлович Весновский, - темы для написания сочинения к роману «Война и мир», а я не читала его и знакомилась лишь по небольшому кусочку, изложенному в хрестоматии и учебнике литературы. Я не хотела знать ничего о войнах, слишком болезненно передались последствия участия моего отца в войнах (финской и второй мировой войне). Поэтому пришлось воспользоваться только одной темой для сочинения «Чем мне нравится образ Наташи Ростовой». Такое утвердительное за всех нас решение вызвало обоснованный протест. И я молча написала сочинение на тему «Чем мне НЕ нравится образ Наташи Ростовой» и описала все, что удалось прочитать в учебнике и хрестоматии о Наташе в негативном плане. На удивление, директору это понравилось и он после проверки сочинений, на следующем уроке объявил, что хочет зачитать вслух одно из сочинений, на его взгляд, являющееся неординарным и интересным. И зачитал. Мне было стыдно, хоть провались…, а мне делали комплименты, хвалили.


Был и еще случай – на первом уроке литературы в десятом классе, директор предложил написать домашнее сочинение на тему «О том, как я работал (а) в колхозе летом». Какая работа в колхозе, если я «пахала» на огороде тети Раи, тянула ведра из колодца-журавля, поливала эти бесконечные грядки с огурцами, пилила и колола дрова, стирала белье руками и полоскала в холодной колодезной воде, мыла некрашеные полы в доме и отчаянно терла их добела голиком с дресвой[7], мною приготовленной, ездила и домой к родителям…


И все же как-то в сенокос тетя Рая забежала домой в обед и сказала: бери грабли, пойдем и ты на сенокос, гроза будет передали по радио, а надо сгребать и метать – сено высохло, народу мало. Конечно, пошла и гребла… Работала же, пусть и полдня. Успели до дождя сметать несколько стогов в лугах вдоль реки Нужны.


Это я и решила описать в сочинении и не бунтовать, как вначале хотелось. Однако, ума не хватило описать помногословнее, подлиннее, чтобы получились заданные 12 страниц. Поэтому, как всегда, решила созоровать и написать стихами. Начала элементарно просто:

«Я расскажу сегодня вам,

о том, как я работала в колхозе.

Один лишь день была случайно там

просили все меня помочь на сенокосе….»

Все двенадцать страниц были заполнены подробностями как я сгребала сено вместе с колхозницами, сначала то, которое высохло и было развалено крупными валами, затем как подгребала возле стога за метальщиком и наконец, как подошли к концу луга, где дометывал стог сам бригадир, довольный, что успевали до грозы.

«…А бригадир наш, вилами орудуя, как будто вилкой,

У стога, увидав меня, - он обронил кивок -

я видел, как работала, ты молодец, Людмилка,

давай, давай, нажми еще разок…».


 

"А бригадир наш, вилами орудуя, как будто вилкой..."

Опять мне пришлось краснеть. После проверки домашних сочинений, директор пришел на урок и объявил: «Я очень вами доволен, все работали в колхозе летом и сочинения хороши. Но я вам зачитаю одно необычное сочинение». Не назвав автора, он прочитал все двенадцать страниц моих угловатых стихов… Конечно, все догадались кто автор. Смеха, однако, не было… Шутили, приняв как должное и спасибо, что не завидовали. Думаю, что они мне сочувствовали, зная, как нелегко мне было учиться и справляться с домашним хозяйством в период болезни тети Раи. Знали бы они, что предшествовало тому и что настоящее стало подарком по сравнению с прошлым годом.


Мы много работали на колхозных полях осенью, бурно отдыхали, бывало болели и даже получали травмы и я тоже не была исключением. Но наступили последние перед выпускными экзаменами месяцы. Мы – десятиклассники были на виду у районного руководства и областных структурных подразделений по образованию.


В городе Ветлуге по предложению Ветлужского РОНО открыли курсы по подготовке десятиклассников района к поступлению в пединститут. Последние два учебных месяца перед выпускными экзаменами мы еженедельно по субботам ездили на эти курсы на попутных грузовиках. Ночевали у родственников Нины Страховой и в воскресенье возвращались домой. Потом успешно сдали все выпускные экзамены, порадовала тетю Раю пятеркой по истории, мною нелюбимой. Однако, моя мама записала меня на другие курсы - 2-х месячные курсы в Горьковский институт усовершенствования учителей по подготовке учителей 5-8 классов от Краснобаковского РОНО. Пришлось срочно уехать в Горький. Не представилось возможным быть даже на выпускном вечере…. Тот школьный коллектив мне и сегодня нравится.Не осталось в памяти ни тени обиды ни на кого из них. Удивительно добрая получилась «семья», несмотря на множества противоречий, существующих среди разнополых и разноклассовых людей. Спасибо тебе, школа, спасибо, одноклассники! Мир вашему дому!

 

Белышевская школа,

1962 год

 


1.2.6.  1962 год.

Горьковский институт усовершенствования учителей.

Как было упомянуто, моя мама, взяла инициативу по моему дальнейшему обучению. Написала от моего имени заявку в Краснобаковское РОНО с просьбой направить меня в Горьковский институт усовершенствования учителей на двухмесячные курсы по подготовке учителей 5-8 классов для сельских школ Горьковской области.


Институт впервые объявил о таких курсах для выпускников десятых классов в связи с нехваткой учителей в сельских школах, куда не желали ехать выпускники педагогических институтов и университетов. Многие из них устраивались работать даже в торговлю, что считалось зазорным, однако, в деревню не ехали и в те времена. Для нас же такие курсы были великой радостью, и мы благодарили за них организаторов. В тот же год семилетние школы стали восьмилетними, а из вечерних сельских школ убрали седьмой класс.


На курсы по подготовке учителей 5-8 классов для сельских школ Горьковской области, организованные на период летних каникул для выпускников десятых классов средних школ Горьковской области, по условию зачислялись только выпускники получившие хорошие школьные характеристики и оценки. Им было гарантировано принятие их на заочное отделение пединститута, начиная со следующего года, при условии получения ими хорошей характеристики от школы, где они проработают учебный год. Осталось выбрать предмет, который наиболее предпочтителен выпускнику.


Я выбрала математику для будущего преподавания в 5-8 классах, чем очень удивила свою мать. Она помнила, что в пятом классе у меня были проблемы с арифметикой, и решила, что она мне трудна. Знала мою любовь к литературе и сочинительствам и думала, что я отдам ей предпочтение. Но я выбрала математику, мотивируя тем, что математика наука четкая и не терпит словоблудия, а я не люблю красивость в рассуждениях, потому и выбираю математику.


Курсы по подготовке учителей были размещены в школе-интернате в Автозаводском районе города Горького. Все корпуса были локально отделены от шумных улиц, можно было провести весь месяц не выходя с территории. Все было «включено», как теперь говорят. Спальный корпус, столовая, буфет, киоск для мелких канцелярских закупок, - все было доступно. Главное – никогда не хватало денег…

Курсы учителей, Горький, 1962 год

Люда – курсантка                                        Учебное здание курсов


В десяти минутах ходьбы по улице находился огромный Автозаводский парк с колесом-обозрения и массой развлекательных площадок. Чуть далее на углу улицы перед началом автозавода, в овальном здании, размещался универмаг, - наша мечта, где если не купить, то хотя бы поглазеть было на что. Работал он допоздна и мы успевали в нем побродить и завершить поход пиршеством – съесть мороженое за десять копеек или выпить стакан газировки с сиропом за четыре копейки…

 

 Автозаводский универмаг

 

Дом культуры ГАЗ, Горький

Напротив универмага находился Дом культуры автозавода. Однажды я была в нем на развлекательном мероприятии района. Духовой оркестр и хоровое пение революционных песен.., это не увлекало нас. А вот посещение автозаводского парка, занимающего огромную территорию с лесным массивом, изрезанным асфальтовыми дорожками и массой развлекательных площадок, нас манило каждый вечер. Особенно загадочно было, затаив дыхание, взмыть на колесе обозрения и оглядеть все окрест…

 

Колесо обозрения, Автозаводский парк, Горький


Приехав на короткую побывку к родителям, я обнаружила, что бабушка Варвара, вырастив нашего младшего братишку Вову, которого никогда не было дома, ушла жить к своей старшей дочери тете Люде Сизовой, чтобы няньчить трех ее внучек.

Дети, внуки и правнуки бабушки Варвары

Бабушка Варвара и внук Вова,  Тетя Люда с внучкой,  Мама и папа


Без бабушки дома было тихо и скучно, поэтому я пошла с девченками в клуб. Возвращаясь из Чемашихинского клуба после кино и приблизившись к калитке, я услышала пение.  Не сразу сообразила, что поют мама и папа. Они пели частушки, по очереди, адресуя их друг другу. Остановилась и прислушалась. Частушки были шутливые и задиристые. Что-то типа: «…Шурка, улицу мети, хочу по улице пройти…», а в ответ прозвучало: «Милый мой, твоя-то матка говорит все по дары, своего-то сына чахлого сажай-ка на пары…»….


Сначала я опешила, а потом послышался смех моих родителей. Они так коротали время, развлекались, подшучивая друг над другом. Телевизоров еще не было, а по радио передавали в основном симфоническую музыку, что создавала музыкальный фон, но не грело душу. А вот частушки – это был веселый диалог, и он позволял забывать все невзгоды, которых в их жизни было немало.


Ходили они и в клуб в кино. Однажды и я вместе с ними участвовала в клубном маскараде на Новый год, нарядив маму «Календарем», обшив ее белое платье листами календаря. Папу нарядила «Айболитом», - на белый халат, взятый у продавщицы напрокат, пришила красный крест, и вооружила градусником и бутылкой водки, изобразив ее как «пузырек» с микстурой. Ох и повеселился наш отец, предлагая всем «глотнуть» ложку той микстуры.


1.2.7.  1962 - 1963 годы.

Ильинская  восьмилетняя школа

После окончания курсов мне пришлось сразу же приехать в райцентр Красные Баки и пойти в РОНО для получения направления в школу.

 а) Дом Трубецких (Краснобаковское РОНО),          б) Универмаг, 1962 год

Ранее обещано, что буду направлена в Носовскую школу, что на пути к Уреню. Была рада, что буду ездить в гости и домой и к тете Рае, так как эта школа была практически на середине пути. Но мне сообщили другой адрес - Ильинская восьмилетняя школа. Не знала даже примерно, где это находится[8].


Рассказали, что школа находится вниз по течению реки Ветлуги в двенадцати километрах  в старинном селе Ильинское и что там будет новый директор-литератор с женой-историком и два новых математика, включая, меня… Что-то это меня не очень вдохновило.


Однако, мама с повышенной радостью мне описывала все преимущества села Ильинское. Она говорила, что там, к счастью, работает в начальной школе ее одноклассница, с которой они заканчивали вместе и педучилище в городе Ветлуге и что ее тоже звали Шура Смирнова, как и мою маму. И что она поможет мне устроиться с жильем и вообще, подскажет, где и как себя вести, если будут затруднения. Ничего не оставалось делать, как соглашаться. Оказалось, что в Ильинское от райцентра  люди ходят пешком.После августовской учительской конференции, на которой мы были вместе с мамой, я была отправлена в Ильинское на попутной грузовой машине в сопровождении случайного попутчика.


 Село Ильинское на правом берегу реки Ветлуги

Панорама села Ильинское со стороны лесов

Ночевать отвели на квартиру к старой бабке в закопченую избу. Утром я отправилась знакомиться в школу за село в старинное деревянное здание. Мне уже объявили, что зданий школы стало два, и второе, что в центре села, - размещено в бывшей каменной церкви, с которой нынче летом сняли купол с крестом, разобрали красивую фигурную крышу, сняли элементы декора. Школа получилась большая, просторная, светлая. В ней через год стало шесть классных комнат, а пока было только три на первом этаже. В 1962 учебном году там учились 193 ученика. Рядом оставалась не разобранной старая деревянная колокольня.

 

Школа села Ильинское (остатки каменного храма)


 

Храмы села Ильинского до 1917-го (колокольня в н.в.)

Из истории известно, что в 1876 году в селе Ильинское был построен каменный храм. Храм сделали двухпрестольным - в честь Рождества Пресвятой Богородицы и в честь святого Николая Чудотворца. Деревянная церковь стала летней,  а каменная - зимней. В рукописной истории Ильинской школы, открытой в 1900 году, написано, что первым священником, который учил Слову Божию в школе, был священник  Семен Дроздов. В 1917 году священником Ильинского храма был Иван Правдин. Скорее всего, это был последний ильинский священник. Он умер еще до войны и похоронен на  сельском кладбище. Его вдова, матушка  Лидия, еще долгое время жила в Ильинском.


Такое повествование пришло из уст старожилов села. А в школе меня информировали о ближайших ее планах. И что в деревянном здании за селом будут заниматься в первую смену начальные классы, во вторую смену – восьмой дневной, а в третью - восьмой класс вечерний. Классы – пятый, шестой и два седьмых[9] намечено разместить в каменном корпусе школы (бывшем храме). Нелегко было мне – правнучке священника, принять такой расклад, но ситуация от меня не зависела.


Тем более, надо было осаживать особо рьяных школьников, которым в перемены было некуда выплескивать свою энергию, кроме как лазить на деревянную колокольню. Руководство школы приказывало трудовику-учителю заколотить досками вход в колокольню, однако через день-два снова вход был открыт и головы ребятишек маячили сверху. Много огорчений они принесли завучу Софье Владимировне Муравьевой, которая искренне ахала, округлив глаза, обнаружив очередной их вояж наверх.


Однажды весной, я надела свои спортивные брюки и залезла к мальчишкам наверх, хотя лестниц там не было, чтобы продемонстрировать, что в этом нет ничего героического, но не нужно пугать завуча… Взяв с них слово, что они больше не полезут наверх, мы с ними спустились и вместе забили досками вход. Однако меня увидели учителя и донесли директору. На следующий день буквально при входе в школу меня пригласили на внеочередной педсовет где, несмотря на мои объяснения о причине такого поступка, мне ввалили устный выговор. На глазах у Софьи были слезы. Она все переживала искренне - и то, что и я лазила на колокольню, а могла упасть, и то, что мне объявили выговор, а она чувствовала, что незаслуженно...

Колокольня и Ильинская школа, 1963 год

И только через пару недель директор заметил: «А и правда, после поступка Людмилы Владимировны, мальчишки перестали лазить на колокольню…». Действительно, это было так. Они сдержали данное мне слово. Но это позднее, а пока мне  предстояло знакомство с директором школы и коллегами.

 

Дом директора в Ильинском, 1963 год


Директор Владимир Михайлович Кокурошников был молод, красив и уж очень активен. Он не переставал говорить, никого ничего не спрашивая, а лишь прессовал нас своими фантазиями. Его жена Галина Ивановна лукаво улыбалась, внимая его тирадам. Оба были очень похожи между собой, красивые, смуглые и черноволосые, имели шестилетнюю дочь, которая была похожа на их обоих.


Меня познакомили с коллегой – математиком переехавшим работать из Дзержинска-города химиков, где ему было очень некомфортно жить, так как он плохо кашлял. Он получил рекомендацию сменить климат, что он конечно и получил, осев на берегу прекрасной чистой реки Ветлуги. Математик Николай Иванович Пшеницын был в возрасте за пятьдесят.


Нам с ним предложили поделить между собой предметы: математику, физику, черчение и рисование. Я испуганно воскликнула: «Только не физику – я ее не люблю!». Не могла же я сказать, что у меня с ней нелады были всегда по вине преподавателей (и в техникуме, и в 10-м классе, где физику из-за убежавшей горожанки физички, не доработавшей положенный срок в селе,  преподавал инженер с льнозавода). Николай Иванович огорченно покачал головой: «Ая-яй, а я думал, что вы недавно из школы, и свежая память позволит… Ну, придется мне вспоминать и физику…». Тут вмешалась завуч, задав вопрос, как же тогда с черчением в 7-8-х и рисованием в 5-7-х классах, ведь эти предметы у них ранее всегда вели математики… Я махнула рукой: «Ну, это не вопрос – беру на себя…». Надо было видеть радость Софьи Владимировны. Она как раз этого от меня и не ожидала. Николай Иванович расхохотался, сказав, что этого и он не ожидал. Так и поделили предметы. Математика (алгебра и геометрия) мне досталась всего в двух седьмых классах, хотя и это зависело от моего желания – Софья Владимировна думала, что я возьмусь вести математику в 5-6 классах. На это предположение я ей ответила, что я их боюсь, так как они еще глупые и неуравновешенные, а седьмые классы – народ взрослый…


Первый урок у меня был в  7-Б классе. Почти треть урока я не могла успокоить стоящий в классе гул. Этот урок был установкой на последующие, так как в перемену обычно обсуждаются способности нового учителя и присвоенный ему штамп на первом уроке , угрожает остаться за ним навсегда. Сначала я провела поверхностное знакомство без переклички, зная, что время потрачу зря и никого не запомню.


Мой любимый 7-Б класс Ильинской школы (за год до меня)

Сделала хитрее – ходила по классу и подглядывала на фамилии и имена, написанные на дневниках, которые по установленному в школах правилу, ученики выкладывали на краешек парты. Отойдя к задней стенке класса, я окликнула самую спокойную девочку, сидящую на первой парте и попросила: «Наташа Купоросова, пойди к доске и напиши число и тему, - я продиктую». Затем приблизившись к Наташе и поблагодарив ее, я перевела взгляд на рыжего озорного мальчишку-переростка, развалившегося на последней парте и дружески попросила: «Саша Мочалов, ну перестань, пожалуйста, кривляться, - давайте не будем тратить время понапрасну, иначе с двоек начнешь, двойками и закончишь, а зачем тебе это?». Он с готовностью кивнул и выпрямился. Краем глаза видела, что класс притих и подтянулся. В их глазах было написано: надо же, уже всех знает и не кричит и не злится…, а могла бы, так как вели себя не очень корректно, – шумели, вертелись и хихикали…


Все наладилось. Я говорила очень тихо и чтобы меня услышать, им надо было самим не шуметь. Так и повелось дальше. Иногда директор, подслушивая под дверями классов, не слышал ничего. Он очень удивлялся, как можно в классе так тихо работать, отмечая вслух это в учительской. Но в данный период ведения урока, под дверями подслушивала завуч Софья Владимировна и уже почти была готова войти, чтобы наладить дисциплину, как само собой все успокоилось. Далее урок пошел в ровной беседе. Об этом она тоже отметила в учительской вслух. Они играли в меня, развлекаясь и ужасаясь: как же так, девчёнка в семнадцать лет и без института, а преподаватель в восьмилетке… Двухмесячные курсы были введены впервые за многолетнюю практику советского образования. Однако процесс шел.


Одноклассница мамы – Александра Васильевна Козырева работала учительницей начальных классов, жила с семьей напротив моей бабки – квартирной хозяйки. У бабки на квартире всегда жили молодые учительницы. Также, жила до настоящего лета и последняя учительница, ставшая недавно снохой Александры Васильевны. Поэтому, она считала своим долгом «возместить» бабке квартирантку в моем лице. Мне они не понравились, обе. Первая – за шкурный интерес, вторая – за грязь в избе.


В избе – были грязные потолки, все было старое и убогое, на кровати постелена какая-то рухлядь, избу давно не ремонтировали. Бабка тут же объявила, чтобы я вставала утром рано вместе с ней и варила себе еду, пока она топит русскую печь. Но это меня не напугало, мне не привыкать и самой топить печку. Я обходилась вареной картошкой и молоком, которым приносила какая-то соседка.  Бабка начала копать картошку в своем полькѐ за деревней и потребовала, чтобы я ей помогала. Пришлось молча подчиниться, хотя не имела специальной для этого одежды. Обувь была универсальная – резиновые сапоги, был всегда дождь и грязь была повсеместно, а сапоги спасали, хотя не грели. Меня пугали крупные рыжие тараканы, которые пешком ходили на печи по потолку… Вечером, стуча зубами от холода, вынуждена была забираться на печь погреться. Смешно сейчас, но тогда я зло шептала тараканам: «пошли вон отсюда…».


Весьма тяжело прошли первые две недели я решила съездить домой на воскресенье. Дорога моя выстроилась такова: пешком около двенадцати километров по высокому берегу реки Ветлуги тропинками через овраги, мимо трех деревень Гулихи, Пестихи и Коростихи. Ходили везде непременно в резиновых сапогах. Хотя начерпать полные сапоги грязи в осенний период и весеннее половодье, пересекая канавы и овраги, было легко и случалось неоднократно. Затем нужно было продефилировать по райцентру до автостанции, сесть на ближайший рейсовый автобус и проехать семь километров до станции Ветлужской, после чего выбрать способ добраться домой. Как правило, люди до автостанции не доезжали, вылезали возле железнодорожного переезда, шли ловить попутку на Варнавинском повороте.  Такой сложный был путь и туда и обратно.


На пути между Ильинским и райцентром под деревней Пестихой был глубокий овраг, заросший лесом. Он был изумительно красив и загадочен, но страшен для пересечения его в одиночку. Тем не менее, я его много раз пересекала в одиночку, но всякий раз «проживала» его как последний раз…

Дороги от Ильинского (Пестихинский овраг)

Когда реки сковало льдом, мне сообщили, что можно добраться по льду от Красных Баков до Ильинского и очень быстро, так как здесь отрезок реки достаточно прямой и без лишних извилин.


Однажды рано утром в понедельник, возвращаясь из дома налегке с маленьким чемоданчиком, называемым «балетная коробка» или «балетка», я решилась добраться до Ильинского по льду, отчаявшись пересекать крутой Пестихинский овраг из-за частых падений в связи с начавшимся гололедом. Попутчиков никого не было. В Баках мне удалось легко спуститься к реке на едва заметную тропу, уже проторенную путниками несколько ранее. Вроде все начиналось хорошо, даже выглянуло солнце, в лучах которого зазеркалились  участки незанесенного снегом льда. Справа от меня высился крутой заросший лесом берег Ветлуги с невидимыми, но существующими деревнями, слева была бескрайняя нежилая дичь – десятки полузатопленных  и заросших километров Заветлужья. Я не успела похвалить себя за принятое решение пойти «по прямой» и избежать падений при крутом спуске по замерзшим тропкам, как подо мной затрещал лед… Видимо, чувство самосохранения заставило меня «распластаться» лежа на льду и замереть на некоторое время. Балетка вылетела из рук и покатилась прочь. Надо было что-то делать, а вокруг никого… «К берегу!» - стучало в голове. Но балетка откатилась от берега прочь, так как в данном месте видимо лед был еще непрочным, и ледовое покрытие было несколько вогнуто к середине реки… Разум сработал: «Ползи к балетке!». И поползла. Добравшись до своего картонного чемоданчик-балетки, ощутила некую уверенность, так как лед не был прозрачным и гладким, а значит, был толстым. Пришлось продолжить путь, хотя без прежнего энтузиазма. Вывод сделала, что рано еще ходить по льду, так как у берегов местами есть ключи и не везде крепкий лед. Не рассказала и потом родителям – не стала пугать.

 

Путь в Ильинское по Ветлуге, но был ледовый

Однако, ходить по льду приходилось и потом, в том числе, водила ребят на математическую олимпиаду в РОНО, затем вступать в комсомол в райком ВЛКСМ. Не уверена, что для них это событие было более торжественным, чем для меня. Меня назначили старшей пионервожатой по школе, затем по рекомендации завуча и директора комсомольцы села «выбрали» секретарем комитета комсомола колхозной ячейки села Ильинское. Мы тогда не неволили ребят вступлением в комсомол, но каждый, кто захотел осмысленно или по совету родителей, сам подошел ко мне и попросил принять, так как хочет стать комсомольцем.

 

Людмила с пионерами (вступление в комсомол, Красные Баки), 1963 г.

 

Людмила с комсомольцами (получили билеты),

1963 год

Принимали в комсомол сначала на общем собрании колхозной ячейки, а затем вели дружной толпой в райком по договоренности с секретарями. И первый раз, чтобы райком подтвердил принятие и второй раз, чтобы получить комсомольские билеты и сфотографироваться на память, мы ходили пешком. Обратно добирались, кто как мог. В основном, ребята оставались погулять по райцентру и ночевали у родственников.


В первый же месяц жизни в Ильинском, я обрела новую подругу, ставшей любимой на всю жизнь. Это была Дина Жирова, санитарка из рентгеновского кабинета Краснобаковской больницы. Как выяснилось, Дина заканчивала десятый класс вечерней школы в райцентре и работала в больнице. Но по средам и субботам в связи с отсутствием уроков в вечерних школах, она прибегала домой к матери. Оказалось, что ее мама Анна Арсентьевна, приносила моей бабке молоко для меня и Дина обо мне уже многое знала. Она влетела вечером в среду в бабкин дом и наполнила его жизнью и светом. От нее исходило что-то животворящее, светилось и изливалось весельем и дружелюбием. После общего приветствия она сразу же пригласила: «А пойдемте в клуб!». Я растерялась, но бабка пояснила, кто она есть. Конечно, я согласилась. Клуб был в соседней деревне Лысица, которая была колхозным центром. Я не была там ранее, но после первого посещения стала в клубе своим человеком, так как здесь  произошло знакомство с элитой молодежи и комсомола колхоза, в результате чего меня произвели в секретари колхозной комсомольской ячейки в Ильинском.

 

а) Людмила и Дина,                            б) Ильинские корзины(1963 год)

Там же я узнала, что здесь колхозники, в отличие от моих родных деревень, занимаются малым предпринимательством – зимой плетут корзины из ивового прута, который бережно выращивают по затопленным берегам водяных лыв в зоне затопления реки Ветлуги. Колхоз организует сбор этих корзин по домам, погрузку на трактор с санями и сдачу оптом в заготовительную сеть райпотребсоюза. Часть вырученных денег за тару выдавалась колхозникам немедленно. Так здесь решалась проблема колхозного безденежья.

 

Дом Жировых в Ильинском


В субботу Дина пригласила меня к себе домой. Я была приятно поражена резкой разницей с бабкиным домом. В доме было тепло, везде была чистота, присутствовал легкий аромат хлеба и молока, и было полное отсутствие тараканов. Из кухни вышла улыбающаяся Анна Арсентьевна – я впервые ее увидела. Дина познакомила нас. Анна Арсентьевна предложила молочка… Для меня в те времена не было угощения лучше и я кивнула. К «молочку» нам были поданы пироги, а также чай с сахаром…  Проговорили допоздна, поделились жизненными биографиями. Мы были интересны друг другу. Я почувствовала себя очень комфортно, даже как-то умиротворенно. Уходить не хотелось. Однако, сколько было не поздно, надо было и честь иметь. Я встала прощаться и невольно проронила: «Так бы и не ушла от вас…». В ответ услышала: «Так и оставайтесь». Тем не менее, надо было уходить. В следующий раз, когда Дина зашла за мной, чтобы идти в клуб, у меня вырвалась просьба: «Дина, попроси маму, может быть она позволит мне к ней на квартиру перейти».  Все так и получилось.


На следующей неделе я жила у Жировых. О том, что я рассорила бабку с Анной Арсентьевной – я узнала много позже, когда к дому Жировых подъехал грузовик с пилеными кряжами дров. Это были те самые льготные (бесплатные) семь кубометров дров для сельского учителя, то есть для меня. О бесплатной электроэнергии на одну лампочку я совсем забыла, но хозяйка побеспокоилась сама, сообщив о смене моего местожительства инспектору Энергонадзора при очередном его посещении для фиксирования электропотребления (типа снятия показаний электросчетчика, которых у потребителей сельских деревень еще не было). Бабка не «досчиталась» прибыли и мне ее искренне было жалко, но больше было жалко себя и обидно на Козыревых: за что же они меня так жертвенно «кинули»…


К нам в дом заходили иногда по собственной инициативе отдельные ученики, хотя это не рекомендовалось руководством и родителями. Мы тоже не приглашали, но и не демонстрировали недовольство при посещениях. Анна Арсентьевна в первые дни моего пребывания спросила, не буду ли я против, если она у двери в уголке будет плести корзину… Конечно же нет, даже наоборот, мне было очень приятно, что в нашем доме жизнь не утихала с приходом сумерек, а продолжалась допоздна и мы говорили обо всем, что нас беспокоило или радовало. Ее особенно забавляло, что и я захотела освоить процесс плетения корзин, села за станок и внимательно выслушивала наставления, выполняя все  технологические операции в строгой последовательности.

 

Процесс плетения корзины

С Анной Арсентьевной мне было комфортно. Только тут я поняла, кого я потеряла в лице тети Раи и была безмерно рада, что обрела ее вновь в лице другой женщины. Всегда улыбчивая, всегда приветливая – она не имела врагов и потому страдала от бабкиной неприязни. Мне пришлось озвучить в учительской вывод о некорректном отношении к молодым учителям при подборе жилья педсоветом и предложила провести работу, чтобы снять с меня и новой хозяйки незаслуженные обвинения той бабки. После этого сноха Козыревых Евгения Васильевна сама стала заинтересованной прекратить ту интригу, в возникновении которой была виновата она, а жертвами оказались мы с Анной Арсентьевной. Пересуды стихли, но внутренний холод остался.


После Нового года ушли в декрет две учительницы и их уроки распределили между оставшимися. Мне, как рукодельнице и недавней школьнице, досталось вести домоводство в 7-8 классах и классное руководство в 7Б-классе, уже ставшем любимым. Зарплата с 50-ти рублей в сентябре повысилась до 92 рублей. Это стимулировало активность. Кроме уроков, я активно включилась в общественную работу, часто бывала в колхозном клубе. Обнаружив у некоторых учеников талант художника, я использовала их для оформления стенгазеты, в ней, кроме официальных разделов с новостями и декларациями о хороших делах школы, создала раздел юмора под заголовком «Очередное слово Кузьмы Смыслова», который наполняли архифактом в стихотворной форме. Школа веселилась над неудачниками, попавшими за двойки или за прогулы и опоздания.

 

Людмила и Рита, 1963 год

Несмотря на занятость с увеличением дополнительных учебных часов и общественной нагрузки, связанной с комсомольской работой и работой с пионерами, единственный выходной – воскресенье использовался максимально для личных дел и свиданий с родными. Случайно встретились с сестрой Ритой, которая закончила не любимый  мною Лысковский зооветтехникум, получила направление на работу и возвращалась из деревни после поездки к своей матери. Раз в месяц я ездила в Горький, чтобы пополнить свой гардероб новинками. Мы сфотографировались с Ритой на память. После стольких лет, проведенных вместе, это было последнее совместное фото…


Дину я навещала, когда бывала в Красных Баках. Заходила к ней в рентгеновский кабинет и выдергивала ее «пораньше» с работы. Она познакомила меня с будущим мужем, чтобы я дала оценку быть ему мужем или не быть. Парень был замечательный, и я видела, что Дина влюблена. Саша, как звали парня, заканчивал политехнический институт в Горьком и приезжал к своей маме на выходные и каникулы.


Дине предстояла сдача выпускных экзаменов в вечерней десятилетке и поступление в медицинское училище. Она очень боялась сочинения, и я помогла ей написать его. Писала я это сочинение во время многочасового экзамена, сидя на пригорке перед ее школой. Мы договорились, что в день экзаменов, подслушав объявленные темы, я выбираю «свободную» тему и пишу ей «шпаргалку-черновик». Через пару часов Дина должна попроситься выйти и забрать написанную мною «шпаргалку-черновик» для переписывания в чистовом варианте ею самой. Так и сделали. Дина получила хорошую оценку. Я не считала это действо злом, так как Дина уже была замечательным медицинским работником среднего звена, но не хватало диплома и кое-каких теоретических и практических навыков.


К сочинительству не все люди имеют наклонности, а ей они здесь были без надобности. В дальнейшем, она до самой пенсии работала медицинским работником сначала в Красных Баках, затем в городе Ковров Владимирской области, после чего вместе с мужем и двумя детьми отправились сопровождать его на службу в качестве офицера Советской Армии в Германию. После перестройки они вернулись жить в Горький. К сожалению, у Дины утонул сын уже взрослым в реке Ветлуге под Ильинским, попав в воронку. У ее дочери Ирины есть уже и своя дочь Юлия, в которых Дина и муж Александр души не чают, одаривая их и той частью нерастраченной на погибшего сына любви.


Были у меня и пикантные истории, о которых я писала сестре Лиле в Ашхабад, где она, закончив Туркменский госуниверситет, преподавала математику. Писала я ей как «учу» детей математике: «…раз объяснила – не поняли, два объяснила – не поняли, третий раз объяснила – сама поняла, а они не понимают…». Случай был у меня в 7-Б классе: прямоугольный треугольник в задаче поставлен на гипотенузу и я не «узнала» его и запуталась. Не знаю как ее решить, похолодела вся, но бог помог, - сделала вид (ума хватило играть), что просто лень и сказала «Наташа, иди к доске, решай…». Наташа Купоросова – отличница на первой парте сидит – быстро вышла и решила на доске. Только тут я опомнилась, что треугольник-то прямоугольный… Вот после этого байку и написала сестре для юмора: «..сама поняла, а они не понимают…». Были конечно, живые анекдоты.


Однажды с Диной ходили в их баню, которая в числе других стояла на крутой горе реки Ветлуги. Распарились, расслабились и решили искупаться в снегу, было уже поздно и все селяне закончили банничать. Осторожно выглянув из предбанника нет ли кого, - мы нырнули в ближайший сугроб. Визг непроизвольно вырвался с из уст обеих…  Как оказалось, на берегу мы были не одни.

Баня Жировых на горе реки Ветлуги, 1963 год

Зимняя баня                                                            Почти, как и мы


На следующий день, придя утром на урок в 7-А класс, я обнаружила улыбающиеся хитрющие рожи мальчишек на первой же парте. Услышав отдельные реплики с намеком на купание в снегу, я поняла, кто был разносчиком сплетен. Это был маленький коренастый и гаденький в общении со всеми Женя Хохлов. Как всегда, я пошла напрямую: «И что? Мы ничего не украли тем, что укрепляли здоровье – сначала в снег, а потом под холодную воду. А ты – вор! Ты сплетничаешь и воруешь наше здоровое состояние, сам при этом оставаясь гадким, дохлым карликом…». Класс замер, я сама испугалась своих яростных слов и поспешила перейти к уроку, злая на саму себя. Однако, все пошло на пользу. Я больше не слышала ни слова ни от кого на эту тему. Не узнали о том и учителя. Мы с Диной, конечно, больше не повторяли такой героизм. Я долго делала вид, что не замечаю Хохлова. Решила, что спрашивать не буду, а оценку ему выставлю в конце четверти молча (больше тройки никогда не получал, ну и не получит…). Хотя руку тянул и пытался загладить свою подлость…


Однажды зимой началась кампания по проведению «выездных» родительских собраний по вечерам после нашего и их рабочего дня на фермах или в других местах. Конечно, это многим не пришлось по душе.  Даже осенью передвижение из корпуса в корпус школы в течение дня  не всегда приветствовалось учителями. Просили завуча менять расписание, чтобы передвижение учителей по селу из деревянного корпуса школы в каменный и наоборот, попадало в крайнем случае на большую перемену, так как требовалось пешком пройти полсела в один конец. Часто в эти дни шел дождь, было грязно и холодно. А тут еще труднее задача – идти по деревням, вечерами и зимой…


По селу туда-обратно

а) летом                                                               б) зимой

После собрания мы должны были прочитать родителям лекцию на желаемую тему, но в рамках действующей политики в стране. Позволялось использовать и научно-технические темы, не касаясь политики, но быть готовы к вопросам политической информации. Директор с завучем составили график наших вояжей в деревни в зависимости от нашей занятости. Мне досталась деревня Поливалиха, что выше по течению реки Ветлуги на ее крутом берегу в 3-х километрах от Ильинского. Родители были предупреждены о собрании и лекции своими детьми заранее. Часа в четыре вечера, когда начало смеркаться, я отправилась по назначению. Меня встретили школьники и провели в чей-то ранее назначенный вместительный дом. Родители прибыли степенно по очереди. Удалось пообщаться индивидуально по мере наполнения комнаты. Так было удобнее сообщить об успехах конкретного ученика и еще удобнее об их отсутствии.


 

Родительское собрание в Поливалихе

Поэтому, когда все собрались, я быстро зачитала результаты успеваемости не моих учеников, похвалила моих, из числа тех, кто заслужили и умолчала о нерадивых, так как кое-кому уже было индивидуально об этом сообщено и дан конкретный совет. О некоторых умолчала, чтобы не огорчать родителей – они и так знали их слабости. Проговорила общие задачи и перешла к лекции.


Лекция была стандартной на экономические темы, оказалось она заинтересовала всех и было много вопросов и высказано суждений. Я с удовольствием предоставила всем возможность высказаться и только увидев зевнувшую бабушку – хозяйку избы, опомнилась, что мы проговорили несколько часов и времени около 22-х часов.  Я стала собирать бумаги, извинившись, что их «заговорила», хотя последовали возражения. Что все было очень интересно и они благодарны, что собрания теперь проводят на местах, а не в школе, как было всегда…


Решили, что меня проводят ученики, а то жутко зимней ночью, по снежному полю мимо оврага с одной стороны, а с другой – кладбища, что на крутом берегу реки Ветлуги и перед Ильинским селом глубокий овраг…. Но я героически отказалась – восьмиклассникам завтра в первую смену рано вставать, а поздно уже… и назад им далеко и долго возвращаться… 

 

 

Справа был не очень глубокий овраг деревни Поливалиха

О себе не подумала, что ночь, зима и четыре километра полем вдоль оврага, который перед селом надо было пересечь в одиночку… Однако, храбро двинулась в путь одна. Ночь была темная, облачная, но снежное поле, несмотря на небольшую снежную позёмку, позволяло просматривать на некоторое расстояние вперед. Жутко было то, что слева от меня было заросшее большими деревьями кладбище. Справа был не очень глубокий овраг окаймленный лесной полосой, за которой были поля и деревни.


Прошла  без приключений больше половины пути, вдруг в дальней части оврага послышалось завывание волка. Вот теперь стало жутко. Я прибавила шаг, чтобы скорее  дойти до последнего этапа пути – глубокого оврага, и вдруг увидела сидящую на тропинке собаку метрах в двадцати от меня. Что-то остановило меня и в голове мелькнуло: Волк! Я вспомнила, что прихватила с собой спички. Остановившись, сняла варежки скомкала первые попавшиеся бумаги от лекций, достала спички. Ветер мешал и не позволял зажечь бумагу, руки дрожали, спички гасли. Решила пугать криком (а может, все-таки собака…). Слабо и беспомощно я крикнула хрипло: Эй-ей! Моя «собака» встала и повернулась вокруг себя, - я увидела хвост – он висел вниз плетью… В голове неистово сработало: Это не собака - это волк! Вот теперь я заорала уже от настоящего страха…


В ответ с противоположного берега оврага от Ильинского как бы сработало «эхо»: «Эй-ее-ей…». Это был голос Павла Коряшкина, которого моя квартирная хозяйка попросила меня встретить. То ли от страха, то ли от напряга из-за громкого моего крика, я потеряла сознание. Очнулась от того, что Павел натирал меня снегом и смеялся: «Вставай, хватить притворяться. А я приехал из райцентра, мать говорит, что Анна Арсентьевна просила тебя встретить, не раздеваясь сразу и пошел. А ты тут шутишь…». Я еле вымолвила: «…там волк…». Мы вместе подошли к тому месту, где, по-моему мнению, сидел волк. Его там не было, конечно, но Павел обнаружил волчьи следы, которые вели в овраг.


Волк был, сидел и нет его

а) волк был и сидел                                                  б) его следы

Больше он надо мной не подшучивал. Я никому не рассказала про такой вояж, но Павел без согласования со мной все рассказал директору. Не обсуждая в деталях, директор рекомендовал всем учителям на родительские собрания в деревни вечером по одной не ходить, а  ходить группами. Далее так и было. «Выездные» родительские собрания были успешно проведены. Учителя шутили – «на одиннадцатом номере», т.е. пешком…


Об этом происшествии я написала сестре в Ашхабад. К этому времени она закончив там университет, вышла замуж, родила сына и работала в школе. Им только что дали трехкомнатную квартиру, и она буквально потребовала, чтобы я все бросила и ехала жить к ней, где можно учиться на физмате в ее университете. Вероятно, этот случай с волком и позволил нам обеим принять такое решение.


Наступила весна, возникли трудности с живущими в интернате ребятишками заречных деревень Ядрово и Ново-Ядровское. Обычно на выходной день домой они добирались пешком, в том числе через реку Ветлугу зимой по льду, а осенью на противоположный берег их перевозил кто-то из местных на лодке. Непонятно почему, но в день моего дежурства по школе оказалось, что их перевозить некому. Река разлилась намного дальше противоположного берега, затопив низины и надо было плыть на лодке почти до ближайшей деревни.


Разлив, проблемы переправы школьников домой

Хозяин лодки куда-то пропал и ребята прибежали назад в школу, нервничая, что скоро наступит темнота, а им оставаться в интернате нельзя, так как кушать нечего. Я приняла «соломоново решение» и объявила, что я сама их перевезу на его лодке. Конечно, я предвосхитила события, моя самонадеянность чуть было не стоила нам жизни. Грести веслами я могла едва-едва, так как моя практика в далеком детстве под контролем взрослых была лишь игрой, а здесь оказались нужными не просто физическая сила, но и ловкость. Нужно было предугадать  изменения течений при пересечении большой реки и протоков… Из числа набившихся в лодку ребят, один оказался сыном того самого лодочника, что оказалось очень кстати. Пока мы переплывали на тот берег, я выложилась максимально, поняв, насколько тяжело грести, если лодка полна людей. Но не могла и передоверить кому-то из мальчишек, не зная, насколько хватит у него сил грести при течении в половодье. Нас отнесло вниз по течению с километр от Ильинского, что оказалось кстати, потому что в том месте было озеро и была чистая вода без кустарников. Однако из двух километров пути около половины мы продирались сквозь затопленные кусты, чтобы выбраться к возвышенности. Наконец мы добрались до твердой земли, но которой находилась их деревня.


Ребята вылезли из лодки и выстроились на берегу. Я перевела дыхание, приготовилась пожелать им счастливого возвращения, но подняв на них глаза, обомлела: в их глазах был написан ужас.


Они были озадачены и озабочены той опасностью, которая ожидала меня при возвращении назад через реку. И неважно, что я была не одна и при мне был мальчик, но он был всего-навсего пятиклассник… Я-то струхнула еще в самом начале пути, но не могла показать страх, деланно веселилась весь путь, сумела и здесь  продолжить блеф, помахав им рукой, передала весла пятикласснику. Пока мы добирались до настоящего берега реки, я отдыхала. Ладони горели, я поняла, что вместо ладоней у меня будут сплошные окровавленные кроличьи бедрышки после снятия с них шкуры. Тем не менее, как только мы удалились от настоящего берега реки и опять попали в бурное течение, я отняла весла у парнишки. Я не помню, как мы подплыли к нашему берегу, потому что выпрыгнула из лодки, проронив парнишке: «молодец, доделывай сам..» и умчалась прочь, не оглядываясь.


Последний мой разлив

Разлив весенний                                      Людмила – весна 1963 год


С тех пор я забыла, как плавают на лодках, так как обходила их где можно и где не можно, тоже. Знал бы кто тогда, что я не умела плавать…


Однако, учебный год приближался к концу. В мае месяце вдруг наступила летняя жара – все водоемы, не освободившиеся от весеннего половодья, были заполнены купающимися. Особенно много желающих было на том самом берегу, до которого я могла не дойти из-за волка всего сто метров… Я не могла отказать себе в удовольствии надеть купальник и поплескаться у берега того оврага вместе с моими семиклассниками в большую перемену. Времени, однако, нам не хватило, и мы дружно опоздали на пятнадцать минут. Я обреченно приняла укоризненный взгляд завуча на пороге школы. Софья Владимировна была учитель от бога. Таких прекрасных людей я больше не встречала в жизни. Только в одном вопросе она сделала попытку схитрить, что выявил и продал ее мне сам директор школы. Зная, что мне скоро исполнится восемнадцать лет, она по рекомендации мужа – секретаря парткома колхоза, предложила вступить кандидатом в члены КПСС. Я с радостью согласилась. Но для того нужны были две рекомендации, одну из которых я получила у своего коллеги математика. Вторую решила попросить у директора школы. Я очень была благодарна Владимиру Михайловичу за тот совет, который он мне дал, узнав, что я собираюсь поехать в Ашхабад к сестре. Он сказал, что став кандидатом в члены КПСС, получу отказ на выезд – не снимут с партучета. При самовольном отъезде, буду иметь неприятности на всю оставшуюся жизнь, что грозит навсегда лишиться карьеры. Мне стало страшно, хотя тогда не все было понятно, но решила «затянуть» вопрос вступления в кандидаты КПСС. Увольнять меня не захотел и Краснобаковский РОНО. Предложили вернуться после отпуска на отработку двух лет и уволиться только после этого, если передумала поступать на заочное отделение Горьковского педагогического института, как было условлено при поступлении на курсы учителей.


Во второй половине июня начались дожди и наступил осенний холод. Все снова надели резиновые сапоги и плащи. Отец не одобрил мое решение об отъезде в Ашхабад. Родители поняли, что назад в деревню мы с сестрой не вернемся, однако с ними оставался двенадцатилетний брат Вова. Затем и его в 1969 году проводили в армию…и тоже навсегда, остались одни, как могикане…

Последние из «могикан»

Брат Вова, 1969 год                                                   Наши мама и папа

 

 

 


[1] Люда Кожинова поступила и закончила Семеновское художественное училище, но художника из нее не получилось. Впоследствии мы виделись с ней на одно мгновение всего два раза: через год и через двадцать лет. В 1988 году Люда умерла в г.Сергач, работая кассиром на вокзале, оставив мужу четверых детей.

[2] У южных славян комплекс обрядовых действий молотьбы связывается преимущественно с наиболее распространенным на Балканах способом молотьбы с помощью животных (коней, волов и т. п.), которые вытаптывают разложенные на гумне вокруг стожара (шеста) снопы, после чего работники на ветру отделяют зерна от плевел и соломы.

[3] Зябликов Александр

[4] Улу-Мухаммед хан - основатель Казанского ханства (1438), основоположник Касимовского ханства.

[5] Не ходила в сударынях, барынях, а будили её петухи. Вся в сиренях, черёмухах, яблонях, -  деревенька моя «от сохи». Где Варганиха, Чудиха, Юриха? Только в памяти нашей теперь и моя деревушка Таруниха - это тоже из списка потерь… (И.Князева).

[6] Ме́ря, меря́не — древнее финно-угорское племя, проживавшее в Верхнем Поволжье на территории современных Ярославской, Ивановской, Владимирской, восточной части Московской и западной части Костромской областей России. По всей видимости, название народа меря произошло от угро-финского слова «мёри», что означало «человек».

 [7] Дресва – растолчённый предварительно обожженый и остуженный в воде камен

[8] В начале ХVII века здесь стояла деревня Чебоксарка на речке Чебоксарке. В ХVIII веке деревня стала центром помещичьей вотчины и здесь была построена церковь (1746 г.), дожившая до наших дней и признанная архитектурным памятником ХVIII века. По престолу вновь построенной церкви дали и название новому селу: «село Ильинское , что на Чебоксарке».

[9] Класс седьмой «Б» образовался включая переростков, прервавших ранее учебу с надеждой получить документ о среднем образовании перед призывом в армию, закончив седьмой класс  вечером, но он был ликвидирован в связи с введением восьмилетних школ. Вечерним стал только один восьмой класс в дополнение к дневному.






<< Назад | Прочтено: 824 | Автор: Дудникова Л. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы