Темы
Александр Простак
N.4 УНИВЕР
По мере увеличения количества моих безуспешных попыток поступить учиться на переводчика английского языка всё сильнее возрастало моё желание овладеть этой профессией. В первый год — одна попытка поступления в вуз; во второй год — две попытки поступления; в третий год — три попытки. И вот — BINGO! Чудо свершилось! С шестой попытки! Я – студент! Но не первого курса, а подготовительного отделения, в народе прозванного «рабфак» - «рабочий факультет», нулевой курс университета для работающей молодежи, которая в советское время пользовалась определенными привилегиями, если молодые люди в течение двух лет уже потрудились на производстве, или отслужили в армии (мужчины) и имели желание учиться в высших учебных заведениях. Таким молодым людям государство даже выплачивало стипендию во время учёбы на рабфаке. Успешно отучившись на рабфаке восемь месяцев и сдав экзамены за этот период, молодые люди автоматически зачислялись на первый курс. Университет с факультетом иностранных языков и английским переводческим отделением стал, наконец, воплощённой долгожданной мечтой!
Радость от воплощения мечты была тем более контрастней на фоне трудовой жизни, какую я в течение почти трёх лет вёл, работая на большом заводе, где выпускались тепловозы. Не большой, а огромный завод, даже отдельный городок в среднем по размеру городе СССР. На заводе была своя жизнь, которая шла параллельно обычной жизни за стенами завода. И в мои 17 лет заводская жизнь представлялась совершенно уникальным и никогда прежде не встречаемым явлением.
Работа часто была интересной, познавательной, многим навыкам нужно было учиться с нуля. Я работал сначала учеником токаря, потом по протекции через месяц меня перевели в отдел, который занимался проверкой жизнедеятельности различных электронных систем тепловоза, на должность «слесарь КИПиА» (контрольно-измерительные приборы и автоматика). Позднее, через три месяца (и снова по протекции) меня перевели на должность «Оператор осциллографирования и тензометрирования» 3-го разряда.
Характеристика работ. Осциллографирование напряжений в конструкциях с помощью тензодатчиков. Расшифровка осциллограмм. Монтаж схем испытаний и настройка приборов для осциллографирования и тензометрирования. Подготовка приборов осциллографирования и тензометрирования для испытаний. Подбор тензодатчиков по сопротивлению и тензочувствительности, снятие показаний. Мелкий ремонт приборов. Тарировка датчиков.
Должен знать: структурные схемы приборов осциллографирования и тензометрирования; механические свойства металлов и сплавов; технические данные приборов; методику испытаний механических напряжений.
Когда я ознакомился со своими должностными обязанностями, то чуть сознание не потерял: я и слов таких не знал! А тут надо было всё это выполнять. Мой вид был чрезвычайно красноречив, и работник отдела кадров спросил: «Тебе плохо?».
Опытные товарищи подсказали: «Не дрейфь! На заводе ты не пропадёшь, даже если не знаком со специальностью, на которой официально числишься».
И действительно, молодых рабочих очень часто отправляли на различные стройки в стенах завода – а различных объектов было в этой громадине предостаточно, – на стройки за пределами завода, где были объекты, которые завод курировал. Круглым летом велась работа в колхозе, типа «помощь города селу», оказывались также различные услуги начальству завода, например, помощь в проведении похорон близких родственников начальников или ремонт их квартир. На все эти «прорывы» посылали молодых рабочих, где они знакомились с разными рабочими профессиями, например, сварщик, земляные работы с лопатой и ломом, каменщик, штукатур, грузчик, стропальщик и т. д. Особое внимание обращалось на манеру поведения молодого рабочего в коллективе, где работают старшие и более опытные товарищи. Шёл ещё и процесс воспитания молодого рабочего. У меня было два наставника, пожилые слесаря предпенсионного возраста – Максимович и Степанович, которые играли роли «плохого» (Максимович) и «хорошего» (Степанович) полицейского.
На всех этих работах меня обучали разным рабочим навыкам и приёмам, учили правильно «сачковать» (не работать, а делать вид, что работаешь), отдыхать и даже спать в рабочее время, играть в преферанс, причём играли на деньги «по маленькой» с окончательным расчётом в день получки. Ставили понемногу, но с обязательной отдачей карточного долга. Также меня научили не бояться очень грязных видов работ, например ручная очистка поддона двигателя тепловоза от отработанного масла, объем которого мог быть до 50 литров.
Возникла и первая горячая любовь с продавщицей магазина промтоваров. Настолько пылкой была эта любовь, что каждый раз выход на рабочую смену был сильно затруднён из-за очередной бессонной ночи, проведённой в любовных утехах. Разговоры уже шли о браке, рождении детей и семейной жизни.
Но желание стать переводчиком английского языка, появившееся ещё в школе, где английский язык изучался с первого класса на довольно хорошем уровне, не прошло, а наоборот – усилилось. Через год работы на заводе в глубине души всё сильнее зрела мечта скорее вырваться из этого рабочего состояния, с этого завода, из этого города, из наметившихся брачных отношений, потому что главная мечта — стать переводчиком – не была осуществлена.
Поэтому попытки поступить «на ин.яз.» продолжались, и стремление быть переводчиком всё более усиливалось с каждым неудачным поступлением.
На факультете иностранных языков, где изучались английский, немецкий и французский языки, было отделение переводчиков, где могли учиться только мужчины, и отделение педагогов, где могли учиться и мужчины, и женщины. Наша группа переводчиков из 10 мужчин была на факультете не самой лучшей по успеваемости, но и не самой худшей. Университетская газета поместила статью о нас, первокурсниках, под названием «На одной студенческой скамье», где нашу группу представили как пример дружбы разных народов: представители армян, грузин, украинцев, русских, белорусов, евреев, бывшие школьники и уже отслужившие в армии мужчины вместе изучают иностранные языки для служения родине!
Учеба была захватывающей! Чтение различной литературы на четырёх языках (русский, украинский, английский, французский), интересные лекции и семинары по гуманитарным наукам с охватом древнего времени и сегодняшних дней, различные факультативные занятия, например, актёрское мастерство и участие в спектаклях, летние стройотряды с выездом в северную Сибирь, город Надым, где работали по 12 часов в день с двумя выходными за полтора месяца, или работа проводниками в поездах дальнего следования, когда пассажирский поезд шёл около недели (очень часто поезда ходили с опозданиями) до Иркутска, в г. Кустанай, северный Казахстан, или работа на виноградниках Крыма на берегу Чёрного моря. Всё было настолько захватывающе интересным, что заканчивать учебу в таком великолепии просто не хотелось.
На втором курсе началась «военка» – военная кафедра, на которой обучение было обязательным. После трёх лет обучения на военной кафедре студенты получали воинское звание «лейтенант запаса» и специальность «Военный переводчик», причем «военка» была обязательной и для мужчин переводчиков, и для женщин педагогов. Учиться там было чрезвычайно интересно. Два раза в неделю студенты вручали себя армии: один полный рабочий день с ношением военной формы без знаков различия, и второй день – с частичной занятостью, на четыре часа военного перевода.
– По сигналу «Три жёлтых свистка!» всем выдвинуться на исходный рубеж!
– За плохое знание устава будете рыть канаву от этого столбика и до обеда!
– Молчать, я вас спрашиваю! Не сметь пререкаться с командиром!
– Товарищ майор, разрешите в виде исключения не сбривать пока бакенбарды на лице, у меня сильное раздражение, я даже использую лечебные мази!
– Разрешаю! Но баки должны быть не ниже верхнего среза уха!
– При подаче условного сигнала всем девушкам залечь, приготовить оружие к бою, занять удобное положение для стрельбы лёжа, широко расставив ноги, и ждать прихода офицера для получения команды по дальнейшим действиям!
– Запомните! Военная кафедра существует для того, чтобы из вас, девушек студенток, сделать женщин-переводчиц! И заниматься этим будем мы, офицеры военной кафедры, два раза в неделю: один раз — восемь часов, другой раз — четыре часа!
Каждую осень студентов посылали в колхоз — помогать убирать урожай. Выезжали недели на две, жили в полевых сельских условиях в клубах или каких-то оборудованных для сна помещениях. На первом курсе студентов как всегда осенью послали в колхоз убирать картошку. Жили в пионерском лагере, в клубе, без отопления, без горячей воды и элементарных удобств, но жили весело! Более опытные и наглые рабфаковцы организовали «унос» картошки с поля всеми работающими там студентами, хотя некоторые из них зачастую не хотели этого делать, но их очень настойчиво убеждали. Брали понемногу, чтобы сопровождающие нас преподаватели кафедры не заметили. Уже после работы, придя в свой спальный клуб, всю унесённую с поля картошку ссыпали в мешки и продавали по заниженным ценам местным жителям, которые охотно по дешёвке покупали ценный продукт. Вырученные деньги тратили на дешёвое вино, «бормотуху», которую употребляли с большим удовольствием и весельем. Но преподаватели кафедры «вычислили» организаторов этого беззакония и сообщили в деканат. Были применены санкции — снятие стипендии на весь семестр!
На кафедре иностранных языков и перевода занятия проходили очень интересно. За все вопросы, связанные с английским языком и переводом, отвечал заведующий кафедрой Василий Иванович Круглый. Не будучи большим специалистом в английском языке и в переводе, он, сотрудник органов госбезопасности и бывший фронтовик, умудрился объездить полмира, когда вся страна находилась за «железным занавесом». То он был старшим какой-нибудь номенклатурной группы, то ездил на стажировку, то в загадочную командировку. Дисциплину на кафедре держал как в военном подразделении, причём был одинаково суров и со студентами, и с коллегами преподавателями. Нужных государству людей он, конечно, не обижал. За такую «суровость» многие его не любили, боялись, но уважали, если можно назвать уважением ту смесь чувств, какие испытываешь к тюремщику за его периодическое снисхождение.
Студенты — народ отчаянный! Они использовали любую возможность насолить шефу. И скорую помощь Круглому вызывали, и пожарку. Даже с Восьмым марта по телефону поздравляли.
– Спасибо ,– был ответ. – А почему меня-то?
– Да потому, что Вы – сука, Василий Иванович!
– Что-о-о? Кто это говорит?
– Все так говорят!
После каждой заграничной поездки Василий Иванович устраивал многочасовые просмотры своих и купленных в поездке слайдов.
– А вот я на фоне Капитолия! А это — пьяный негр, обернувшийся для сугрева газетами, а я рядом тут стою.
– А это — нет, нет, это наши женщины, из группы, а я их так, по-дружески приобнял, чтоб не боялись.
На пятом курсе, перед самым выпуском, у нас произошло чрезвычайное происшествие (ЧП). За подпольный выпуск самиздатовского журнала были исключены из комсомола и автоматически из университета несколько человек, и среди них был один мой однокурсник. Весь наш курс согнали на комсомольское собрание, где в присутствии всего руководящего состава факультета и многих преподавателей представители органов госбезопасности зачитали выдержки из самиздатовского журнала под названием «Свеча». Откровенно говоря, ничего особенного или опасного для страны в этом журнале не было. Там были напечатаны анекдоты, некоторые из них, правда, – антисоветские; рассказы собственного сочинения, переводы произведений американских и английских писателей. Было там наивное антивоенное стихотворение, посвящённое войне в Афганистане, из которого запомнилось:
Ты погиб!
Твоя смерть никому не нужна!
Твоя родина плюнет в тебя!
Услышали мы выдержки из критической статьи о КГБ, который сравнивался со стоглазым Аргусом. Высмеивалось андроповское нововведение вылавливать «тунеядцев» в общественном транспорте, в кинотеатрах, на улице.
Оказалось, что журнал конфисковали на таможне у канадского туриста, дальнего родственника одного из ребят, который после визита в Союз летел к себе домой. Кто-то на него «настучал».
На собрании все единогласно подняли руки за исключение всех нарушителей из комсомола, а значит – и из университета. Только один Вадим воздержался:
– Ведь ничего криминального они не сделали. Зачем ломать им жизнь?
Вадим с его красным дипломом, единственный на наш курс, после окончания универа не получил уже назначенное ему ранее военное распределение, и гражданской работы по специальности он тоже найти не смог. У него появилась жена, родился сын. После многих попыток где-то более или менее достойно пристроиться, он пошел работать каменщиком на стройку, стал много пить и окончательно опустился. Через какое-то время он умер.
...Молодежь помешана на сексе. Много молодых мужчин и женщин прямо лучатся сексуальной энергией, ищущей выхода. Ради экзотики и шмоток многие сокурсницы заводили близкие знакомства с неграми, латиноамериканцами и другими иностранцами, которые в большом количестве учились в универе и жили с нами в общежитиях. Отчаянные девчонки иногда выскакивали замуж и уезжали в жарке страны, а потом многие из них, не сумев приспособиться к совершенно другой жизни, возвращались домой. Приспосабливались единицы.
Были и проявления мужской однополой однобокой любви. Тогда мы мало знали об этом явлении, но в универе появилась возможность познакомиться с этим проявлением человеческой извращённости.
В наших допотопных туалетах перегородки между отсеками были фанерными, на которых чего только не писали! На уровне лица сидящего на унитазе человека в некоторых перегородках были проделаны относительно большие с неровными краями отверстия, залепленные кусками газет, которые, как правило, крепились слюной к фанере. Были также проделаны и маленькие, «обзорные» отверстия, их тоже залепляли меньшими клочками бумаги. В надписях на перегородках посетителю предлагалось просунуть свой член в отверстие, и райское наслаждение было гарантировано!
Эти призывы можно было посчитать за глупую шутку, но однажды, посещая одну из кабинок туалета, я услышал странные звуки, которые заставили меня заглянуть в одно из меньших по диаметру отверстий. Увиденное меня настолько потрясло, что я непроизвольно ударил ладонью по перегородке, чем спугнул «голубков», которые очень быстро удалились. Я даже их лиц не увидел.
Ещё рассказывали об одном довольно крупном по вузовским масштабам комсомольском вожаке, который любил затаскивать к себе в комнату в общежитии часто шатающихся по этажам пьяных студентов, допаивал их до беспамятства и искал с ними любовных утех в пассивной форме. В это нельзя было поверить – настолько важным и надменным он был, изображая из себя крупного всеми уважаемого начальника. Этот извращенец служил на флоте, был крепок, высок и здоров. Один знакомый грузин мне поведал, что он сам подвергся сексуальной атаке, но, почувствовав серьезность притязаний на свой организм, он вмазал извращенцу по уху и пообещал оповестить всех о его притязаниях. Так это было или нет, неизвестно, но очень скоро сластолюбец исчез из общежития и из универа. Куда он пропал, никто не знал.
Университет оставил глубочайший след в моей жизни. Можно сказать, он сформировал мое интеллектуальное и духовное развитие, потому что благодаря университету я попал в Эфиопию, оказался в условиях боевых действий, испытал глубочайшее нервное потрясение в виде ПТСР, лично познакомился с Богом, испытал прощение грехов на собственном опыте и получил Веру в Вечную Жизнь!
Мне понравилось?
(Проголосовало: 0)Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>