Китайский дневник

Сергей Шапкин (Берлин)

Часть 2. Начало в № 4 / 2008

Немного о контрастах

Мой отель, обозначенный четырьмя звездочками, был типичным зданием конца семидесятых годов прошлого века. В нем не было ни сауны, ни бассейна — всего того, что можно было ожидать в немецком отеле с аналогичным количеством звезд. Сияющие белизной полотенца, мягкое постельное белье, упаковки с зубными щетками и даже легкие домашние тапочки, которые меняли каждый день, — всё это контрастировало с поцарапанными дверьми и черной плесенью на кафеле в ванной. Контраст поразил меня, когда в уютном ресторане отеля, отделанном с европейским шиком, с хорошо одетыми и симпатичными — все как на подбор — официантками, я захотел на завтрак яичницу. Ее жарил молодой парень, видимо, практикант. Обе сковородки, над которыми он колдовал, были покрыты — ни больше ни меньше — слоем сажи с палец толщиной. Вероятно, наличие этой сажи отчасти объясняло озабоченность на лицах европейцев, стоявших в очереди за яичницей.

В последующие дни мне еще не раз довелось видеть, как здесь уживаются друг с другом старое и новое, наследие социализма и «дикий» капитализм, власть партии и экономическая свобода, — все эти Инь и Янь китайской жизни.

Всё должно быть гармонично

Возможно, мирное сосуществование разных начал — мнений, привычек, стилей жизни — отчасти объяснимо многовековой (правильнее сказать — многотысячелетней) историей этого народа, который, благодаря своей изоляции от остального мира, очень долгое время мог существовать как единое целое.

Как может такой огромный этнос сохранять единство на протяжении тысячелетий? Наверное, тому есть по крайней мере две причины. Во-первых, китайские императоры и высшая знать на протяжении веков искусно культивировали в национальном сознании различие «мы — они». Мы — центр мира, народ высокой культуры и древней истории, который находится под покровительством бога в лице императора. Они — варвары, которые даже не имеют постоянных жилищ, рождаясь и умирая в седле. Так воспринимали китайцы кочевые племена, постоянно нападавшие на Китай с севера. Именно от них жители Китая пытались спрятаться за своей Великой стеной. Возникающее в результате такого противопоставления чувство «мы» и сплоченность против внешней угрозы во многом способствовали появлению Великой стены — памятника человеческому трудолюбию, упорству и… ограниченности.

Другой причиной, которая сохраняла целостность китайского этноса, было и остается стремление к гармонии. Гармонии с миром, природой, другими людьми. Гармония, как она представлена в китайской философии, культуре и повседневной жизни, имеет божественное происхождение.

Проводником божественного был император — «Сын Неба», одной из функций которого было восприятие, сохранение и преумножение гармонии. От него подданные получали символы и принципы построения жизни, основанные на гармонии. Названия отдельных зданий «Запретного Города» — дворца императора, говорят сами за себя: «Дом высшей гармонии», «Дом гармонии середины», «Дом сохранения гармонии».

Наиболее яркий пример гармонии и высший ее символ — это сосуществование двух начал — мужского (Янь) и женского (Инь), образующих единство и включающих ряд специфических атрибутов: направление, время суток, цвет, число и др. Для мужского начала — это север, голубой цвет и нечетные числа, главное из которых «9» — число императора, символизирующее силу, власть, потенцию. Голубой — это цвет неба и императора — Сына Неба, а полярная звезда — Небесный Отец императора, которому он возносит молитвы. Символами женского начала являются юг, желтый цвет (цвет земли) и четные числа.

Главное культовое сооружение — Храм Неба, а также дворец императора и долина за пределами Пекина, где находятся гробницы императоров. Все они расположены на одной оси «север-юг», которая, как полагали древние, объединяет их в единое гармоничное целое. Кстати, строительство олимпийской деревни на той же оси тоже не было случайным и связано со стремлением усилить боевой дух китайских атлетов на олимпиаде 2008 года.

Гармония предполагает умение человека принимать то, что ему не всегда понятно и не всегда нравится — умение находить контакт с непонятным, а если этого не удается — просто жить рядом с ним, не пытаясь переделать его под себя или уничтожить. На мой взгляд, именно этот, возможно неосознаваемый, мотив поведения китайцев позволил предотвращать опустошительные, взаимоистребляющие войны, легко ассимилировать культуру и религию народов, которые они завоевывали. Например, даже среди традиционных построек на территории Йихе Юань — роскошной летней резиденции китайских императоров на северо-западе Пекина — можно видеть изящные буддийские храмы, которые являются подлинным украшением архитектурного ансамбля, раскинувшегося на берегу большого живописного озера.

Что мы знаем о китайцах

Люди, их жизнь — не менее (а может, и более) интересны в таких поездках, чем храмы и дворцы. Что мы знаем о китайцах? В Германии я их видел большей частью в китайских ресторанах, а в Москве — торгующих ширпотребом на рынках. Они всё время оставались маленькой группой, песчинкой в море европейцев. И вот ситуация поменялась с точностью до наоборот. Теперь они изучают меня как существо с другой планеты.

На Великой стене я чувствовал себя просто фотомоделью, поскольку некоторые китаянки норовили ненавязчиво попасть со мной в кадр, пока я сам не предложил им сфотографироваться вместе. Контакт завязывается моментально — только улыбнись и покажи жестом, что ты хочешь. Ни одного угрюмого лица вокруг. Ни одного мужского живота — все худые и подтянутые. Сигарета в зубах мужчины — большая редкость, у женщины — невероятное событие. Женщины от 16 до 30 кажутся одного возраста, т.к. есть ощущение, что их фигура в этот период практически не меняется.

Нет привычных глазу мужчины-европейца пропорций и всего того, на чем обычно останавливается его взгляд. Это, впрочем, не исключает живого мужского интереса и нормального в такой ситуации образа мыслей… Желающим перейти от мыслей к действию долго искать не придется. Достаточно выйти вечером из отеля, как сразу же встретишь милое существо в недвусмысленно короткой юбке, начинающее разговор словами «How are you, sir? Where are you from?». Угрюмого вида молчаливые мужчины пытаются сунуть в руки туристам маленькие буклеты-гармошки с девушками подростковой комплекции, одетыми в бикини.

В путеводителе я прочел, что эротической печатной продукции в европейском понимании в Китае не существует. Девушка в бикини — это уже эротика. Демонстрировать нежные отношения друг к другу на людях — неприлично, никто не целуется в транспорте или на скамейке среди белого дня. Однако гуляя вечером вдоль живописных озер Шихахай в центре Пекина, где бурлит ночная жизнь, постоянно наталкиваешься в темноте на воркующие парочки. Так и вспомнишь невзначай свою далекую доперестроечную молодость…

Китайские торговцы

Важное преимущество китайских торговцев, в сравнении с теми, кого встретишь, например, в Турции или Египте, — их ненавязчивость, уравновешенность и, что важно, — неизменная улыбка на лице. Старая китайская пословица гласит: «если ты не умеешь улыбаться, тебе незачем открывать лавку». (К слову, эту пословицу я бы повесил над входом большинства московских магазинов).

Китайский торговец не покажет своего разочарования тем, что ты у него ничего не купил. Никто не будет тебе навязывать товар, если ты один раз сказал «нет». Никто не будет хватать тебя за руку и тащить в лавку, как это нередко случалось со мной и моей женой на Ближнем Востоке. Торговаться в сувенирных лавках можно и нужно. При этом правило для ближневосточной торговли — «дели цену на три и начинай торговаться» — не подходит. В среднем удается сбить цену процентов на 30%, но зато улыбки юных продавщиц, разумеется, бесплатно!

Да простит меня читатель за прописную истину: чай в жаркую, душную погоду хорошо утоляет жажду и удивительно бодрит. Мы с коллегой были приятно удивлены, когда после покупки пары чашек продавшие их девушки предложили нам не просто чай, а устроили целую чайную церемонию с объяснениями и дегустацией разных сортов чая. Когда нам предложили то же самое в другой лавочке, сил отказаться уже не было. Чай заливают кипятком, выдерживают всего полминуты и разливают в специальный пробник, похожий на длинный наперсток, который закрывают чашкой-плошкой объемом примерно 30 г. Через минуту дно пробника и дно чашки зажимают между большим и указательным пальцами одной руки и резко переворачивают. При этом чай выливается в чашку, а пустой пробник, над которым вьется легкий дымок, следует поднести к носу, наслаждаясь ароматом чая.

Пока я вдавался в тонкости китайского чаепития, о которых рассказывала одна продавщица, мой коллега, любопытства ради, расспрашивал другую о том о сем. И в первой, и во второй лавке девушки рассказали похожие истории: они работают, чтобы помогать семье, получают около 1000 юаней (100 евро) в месяц, что, конечно, мало. Но их цель — получить навыки продавца, попрактиковаться в английском и затем найти более денежную работу в какой-нибудь солидной фирме. Тут я вспомнил моего соседа в самолете — та же целеустремленность, работоспособность и общительность.

На внезапный вопрос моего коллеги об их возрасте все продавщицы отреагировали одинаково, как, наверное, ответили бы женщины в любой точке земного шара, — вопросом на вопрос: «А сколько вы думаете?». Конечно, мой коллега правильно «не угадал», и мы расстались в высшей степени довольные друг другом.