Из жизни великих музыкантов

Истории правдивые и невероятные

Н. Ухова (Бохум)

«Ты попробуй!..»

Когда юный Моцарт в семилетнем возрасте давал концерты во Франкфурте-на Майне, к нему подошел мальчик лет четырнадцати.

– Как замечательно ты играешь! Мне никогда так не научиться.

– Отчего же? Ты ведь совсем большой. Попробуй, а если не получится, начни писать ноты.

– Да я пишу... Стихи...

– Это ведь тоже очень интересно. Писать хорошие стихи, вероятно, еще труднее, чем сочинять музыку.

– Отчего же, совсем легко. Ты попробуй...

Собеседником Вольфганга Моцарта был Вольфганг Гете.

Ошибка учителя

К старому венскому капельмейстеру явился молодой человек и, протянув конверт с рекомендательным письмом от своего первого учителя музыки, застенчиво попросил обучить его контрапункту. 

Распечатав конверт, капельмейстер прочитал: «Податель сего пустой фантазер, который помешался на том, что может сделать переворот в музыке. У него вовсе нет таланта, и он, конечно, за всю свою жизнь не сочинит ничего порядочного. Имя его – Йозеф Гайдн». 

Месть завистникам

У Гайдна было много завистников среди посредственных композиторов. Один из них решил завербовать себе в союзники... Моцарта. Он пригласил великого композитора на концерт, в котором исполнялся гайдновский квартет, и во время исполнения возмущенно сказал Моцарту.

– Я бы так никогда не написал.

– Я тоже, – живо ответил Моцарт, – и знаете почему? Ни вам, ни мне эти прелестные мелодии никогда бы не пришли в голову. 

Наказан за зависть

Артуро Тосканини и Пьетро Масканьи пригласили принять участие в большом музыкальном фестивале, посвященном памяти Верди. Масканьи, завидовавший дирижерской славе Тосканини, принял приглашение с условием, что он получит гонорар более высокий, чем Тосканини.

– Пусть будет больше хотя бы на одну лиру, – настаивал Масканьи.
Фестивальный комитет согласился.

Получая гонорар, Масканьи с удивлением обнаружил, что ему досталась... одна лира. Тосканини дирижировал бесплатно.

«Я памятник себе воздвиг…»

Итальянский композитор Джакомо Пуччини был большим оптимистом. Чувство юмора его не покидало даже в самых печальных ситуациях. Однажды он сломал себе ногу и попал в больницу. Через несколько дней его навестили друзья. Приветствуя их, Пуччини весело сказал:

– Я так счастлив, друзья! Мне уже начали сооружать памятник!

– Не говори глупостей, оставь эти бессмысленные шутки, – испуганно вскрикнул один из его друзей.

– Я совсем не шучу, – ответил композитор и показал ногу в гипсе.

Всё относительно

Перед премьерой оперы «Фауст» у французского композитора Шарля Гуноспросили, сколько примерно лет Фаусту.

– Нормальный человеческий возраст, – ответил он, – шестьдесят лет.
Самому Гуно было тогда сорок.

Спустя двадцать лет Гуно задали тот же досужий вопрос.

– Нормальный человеческий возраст: примерно восемьдесят лет, – ответил композитор.

Хитрость отцов церкви

Первый классик оперы, знаменитый Клаудио Монтеверди после изгнания из Мантуи прибыл в Венецию и возглавил там капеллу собора Св. Марка. 

Сочиняя божественную музыку, Монтеверди не забывал и о светской музыке. Он создавал оперу за оперой для иногородних заказчиков. Естественно, влияние такой музыки сказывалось и на его церковных композициях. Жизнерадостным посетителям собора это нравилось. И не в меньшей степени нравилось оно лукавым священнослужителям из других церквей Венеции, действовавшим по принципу: заимствуй светскую музыку и подбери к ней благочестивый текст. Долго оставаться незамеченными такие проделки не могли.

Однажды, случайно попав на богослужение в другой собор, Монтеверди, услышав знакомую ему музыку, изумленно воскликнул:

– Господи, прости меня! Не для тебя я сочинял эту музыку!

Подозрительная рассеянность

Композитор Бородин был известен своей рассеянностью. Однажды вместе с женой он отправился заграницу.  Когда на пограничном пункте стали проверять паспорта, чиновник спросил композитора, как зовут его жену. Сама жена в это время отлучилась, Бородин же думал о чем-то своем и не сразу понял смысл вопроса.

– Вы не знаете, как зовут вашу жену? – подозрительно спросил чиновник.

В этот момент появилась и Екатерина Сергеевна.

– Катя! – бросился к ней композитор. – Скажи им ради Бога, как тебя зовут!