Турция в меняющемся мире

Так бывает – в нашем турбулентном мире то одна, то другая, то третья страна всплывает на первые страницы авторитетных мировых СМИ, в печатном ли, в цифровом варианте. Сегодня с большой долей вероятности такое можно сказать о Турции, явно или опосредованно принимающей участие в вооруженных конфликтах в Сирии, Ливии, и вот сейчас – вокруг Нагорного Карабаха. Я не буду уж говорить о конфликте не слишком «вооруженном», имею в виду противостояние в Восточном Средиземноморье – между Турцией, с одной стороны, и Грецией, Республикой Кипр – с другой стороны.

Для меня нет сомнений, что ставшее бесспорным на протяжении последних десятилетий впечатляющее экономическое развитие Турции неизбежно привело и к активизации внешней политики, возникновению новых (или подзабытых старых) внешнеполитических амбиций. Кстати пришелся энергичный и красноречивый Реджеп Тайип Эрдоган, вставший во главе государства (после долгих лет на посту премьера).

В 1974 году турецкая армия вторглась на Кипр, была образована Турецкая республика Северного Кипра (до сих пор признанная лишь Турцией). Тогда в греческой печати впервые появился термин «неоосманизм», и под ним имелся в виду курс на возвращение в том или ином виде Османской империи, когда-то владевшей огромным пространством от Ближнего и Среднего Востока до Балкан и Магриба, то есть Северной Африки от Ливии до Атлантики.

Термин пошел в общее пользование, в российской пропагаганде чуть ли не каждый день. Но объясняют его по привычным советским лекалам, дескать, «империализьм», захват территорий, ограбление населения и неизбежные «пролетарские революции», которым, конечно же, надо помогать. Другая интерпретация появилась и в самой Турции, когда влиятельного и разумнейшего политика Ахмета Давутоглу (был и министром иностранных дел, и премьером) некоторые посчитали чуть ли не основоположником идеи возрождения империи. Сам Давутоглу категорически отвергает термин «неоосманизм» – да и на самом деле, какая может быть «империя» в нашем веке? Империй нет, представления остаются, уходящие временами в примитивный марксизм, отраженный в школьных учебниках 50-х годов, когда меня учили, а я не верил.

На самом деле, как утверждают авторитеты Википедии, неоосманизм – это политическая идеология в Турции. Её содержание заключается в наращивании политического влияния Турции в странах, ранее входивших в состав Османской империи, преемником которой рассматривается современная Турция. В последнее время понятие «неоосманизм» ассоциируется также с попытками возрождения культуры и традиций Османской империи в пределах Турции.

Может быть, так и лучше? Ведь и евреи были великими визирями при том или ином султане, и даже ныне ненавистные для кого-то армяне? Нет, однако, султана и его двора, нет безраздельного правления. В каких-то закоулках выдумывается «помидорный султан», и этот ярлык вешается на Эрдогана. Не уверен, что он, как уверяют, стремится стать реальным всемогущим султаном. Дело, конечно, не в том, как те или иные представляют или изображают реальность – хотя и это важно, и не раз чьи-то ложные представления о реальности приводили к морям крови.

Но мы до сих пор отказываемся признать, что Турция, нынешняя Турция, – это государство, значительно опередившее Россию, да и не только ее, в степени развития демократии. Наследие Мустафы Кемаля, прозванного Ататюрком («отцом турок»), преобразовавшего Турцию из «больного человека Европы» в демократическое светское государство, поначалу слабенького, впоследствии крепнущего, наконец, равноправного партнера мирового сообщества, до сих пор считается идеологической основой государства. «Кемализм» неоспорим и будет неоспорим еще долгие годы. Можно много рассуждать об «авторитаризме» Эрдогана, но на последних выборах в ключевых городах, Стамбуле и Анкаре, победу одержали его противники...

Внешняя политика в президентской республике – другое дело. На фоне впечатляющего, хоть и не без издержек, роста экономики (и с целью возможных экономических выгод в дальнейшем) Эрдоган активно вмешался сначала в Сирии, потом в Ливии. И та, и другая страна когда-то входили в состав Османской империи. Значит, это «неоосманизм», который так клеймят российские «политологи» на федеральных каналах и представляют как попытку возрождения империи, бесславно угасшей в начале ХХ века.

В ней, как легко заметить, абсолютное большинство составляли территории, населенные арабами и покоренными ими берберами; турецкие власти обитали в столицах и даже администрации своей турецкий язык не навязывали. Кто-то и сейчас вспоминает османский режим как вполне мягкий (Ливия та же), другие помнят жестокие репрессии, как, скажем, Алжир. В общем-то, понятно, что ни о каком возрождении Османской империи речи быть не может, и никто в здравом уме и не намеревался это сделать. Но обвинить – дело, считают, благое.

Как получилось с главой Службы внешней разведки РФ Сергеем Нарышкиным. По его словам, в зону карабахского конфликта активно стягиваются боевики террористических организаций «Джабхат ан-Нусра» (запрещена в России), «Фиркат Хамза», «Султан Мурад» и экстремисты из курдских группировок. Нарышкин отметил, что радикалов в регионе уже несколько тысяч, и они намерены заработать на войне.

Для меня первый вопрос – об адекватности: либо сам Нарышкин не в курсе, либо его советники, составлявшие текст, что он зачитал, не заслуживают доверия по причине профнепригодности. Нет более организации «Джабхат ан-Нусра», она самоликвидировалась еще четыре года назад. Вышедшие из нее группировки категорически разошлись с первоначальной идеологией глобального исламистского терроризма «Аль-Каиды», «основы» в переводе с арабского. И ни одна из дочерних организаций не сочтена «террористической», не упомянута ни в одном из самых дотошных списков. «Султан Мурад», равно и как «аль-Хамза» – это вовсе никакие ни «джихадисты» или «экстремисты», а вполне умеренные туркоманы (туркмены, одно из племен), столетиями живущие на севере Сирии. Бригады, названные выше, входят в ССА – Сирийскую Свободную Армию, одно из оппозиционных вооруженных формирований, признанных «протурецким».

Что побудило их вступиться за Азербайджан, оставив на время борьбу за собственные права у себя, в Сирии? Здесь работает вовсе не неоосманизм, а другая идеология, более популярная в самой Турции и более эффективная – пантюркизм. Возникла она еще до начала ХХ века, получила развитие в движении младотурок, которое в конечном итоге привело к концу империи и рождению Турецкой Республики.

Основная идея – объединение тюркских народов на основе единого языка, культуры, общих духовных и цивилизационных ценностей. В СССР пантюркизм рассматривался как «буржуазно-националистическое течение, направленное на объединение всех тюркских народностей в одно буржуазно-помещичье государство под гегемонией Турции; Пантюркизм используется в целях захватнической политики империалистическими государствами, орудием которых являются буржуазные реставраторы, враги народа в советских республиках».

Конечно же, нынешний пантюркизм вовсе не имеет целью захват территорий, населенных тюркскими народами. Как, кстати, не преследует такие цели и идеология неоосманизма – и в том, и в другом случае Турция использует преимущественно «мягкую силу», наращивает своё влияние и в сопредельных, но иных по этническому составу государствах (таких, как, скажем, Ливия), так и в далеких даже, но тюркоязычных обществах. В Татарстане, в Башкирии, среди крымских татар... В постсоветских республиках Средней Азии, в Казахстане, на Кавказе – везде эта турецкая «мягкая сила» действует, и действует весьма успешно.

Азербайджан, как мне представляется, вполне разделяет пантюркистскую концепцию, равно как и произнесенный в Турции лозунг «один народ – два государства». Позиция Турции в карабахском конфликте от этого лозунга и исходит, но не предполагает ни военного вмешательства, ни, тем более, захвата сопредельных территорий. Я допускаю даже, что Турция способствовала отправке в Карабах туркоманских формирований, уверяют, до двух тысяч бойцов. Ни стратегического, ни даже тактического значения в рамках конфликта это иметь не может, равно как вербовка сотен армянских добровольцев на территории Российской Федерации.

Конфликт разгорается, конца не видать. Сколько ни утверждают эксперты «Первого канала», что это всё «естественная зона российского влияния», и только, дескать, Россия может урегулировать конфликт, ничего не получается. Пишу – вот-вот будут результаты переговоров в Вашингтоне... Возможно, и эти переговоры были, по выражениям Сергея Лаврова, «инклюзивными» и «субстантивными», все до сих пор спорят, что же это означает.

Глубокомысленные рассуждения вызывает, на мой взгляд, спор: Турция – это наш «стратегический союзник» или «стратегический партнер»? Да нет, говорят, скорее партнер. В чем партнерство – в совместных патрулях по границам сирийского Идлиба? А ведь и в Сирии, как таковой, включая режим Асада, и в Ливии точки зрения, да и реальная политика Турции и России диаметрально противоположны! Да и по Крыму, по Украине, по многим другим вопросам – тоже. Нет прямых вооруженных конфликтов – это, что ли, партнерство?

Да, Турция стала весомой политической и экономической силой (заметим, минимальный размер оплаты труда в Турции в три раза выше, чем в России) для огромных территорий, долгие годы считавшихся «зоной исключительно российских интересов». Это реальность, но России-то, на самом деле, это ничем не угрожает. Считаться с этим надо, как и вообще с меняющимся миром. Иначе, по уже отработанным лекалам, она будет причислена к разряду «русофобских держав».

Евгений Кочанов (Бонн)

Читайте также:

1. Новая-старая стратегия – Турция в лапах Эрдогана. Журнал «Партнёр», № 1 / 2020. Автор Е. Кочанов
2. Турция: от путча до репрессий. Журнал «Партнёр», № 8 / 2016. Автор Е. Кочанов
3. Конфликты на Южном Кавказе. В поисках путей примирения. Журнал «Партнёр», № 8 / 2020. Автор О. Саргесян