Философский пароход. «У диктатуры есть в запасе хлыст»

 Философский пароход. Часть 1. «У диктатуры есть в запасе хлыст»

К 100-летию высылки русской интеллигенции

«Прямо по мостовой, взявши под руки своих жен, шли профессора. Это было целое шествие по Штеттину, напоминавшее чем-то похоронную процессию», ­– вспоминала участница событий Вера Угримова. Речь идет о поистине трагическом шествии – так ступили на немецкую землю русские интеллигенты, навечно высланные из России осенью 1922 года. Ровно сто лет назад.

Шел пятый год советской власти. Придуманная Карлом Марксом за письменным столом формула «диктатура пролетариата» три четверти века спустя нашла совершенно реальное, невероятное по масштабам, силе и жестокости воплощение в России. Победив здесь «не как отвлеченная философская доктрина, но как захватившая народную душу лжевера» (Фёдор Степун).

Даже сейчас, век спустя, мы не знаем полной цены происшедшего тогда в России. Хотя нам известно всё, что было потом. Мы знаем, как сложились судьбы людей этого и последующих поколений. Многим из нас довелось видеть и лично знать живых современников, мы можем прочитать их письма, дневники и воспоминания. Мы располагаем почти всеми государственными документами той эпохи.

В 1921 году потерпела крах политика «военного коммунизма», внедряемая большевистским правительством с самого начала и сопровождаемая беспрерывным насилием, кровью, обнищанием, невиданным голодом, людоедством и смертью. По стране прокатились крестьянские восстания и мятежи. Власть пошла на уступки, объявив Новую экономическую политику (НЭП) и вернув частную собственность, предпринимательство, торговлю, а потом и деньги. Дав людям способность жить.

При этом ни о каких послаблениях идеологического контроля речи не было, власть не разжимала своих стиснутых челюстей. «Совершенно напрасно, однако, наши противники думают, что у нас наступило полное расслабление воли. ... Мы дальше определенных границ в своих уступках идти вовсе не намерены. ... И позволить «внутреннему врагу» обойти нас с тыла мы ни при каких условиях не намерены», – заявляла «Правда» в мае 1922 года. В.И. Ленин был уверен, что экономическое возрождение страны может и должно совершаться исключительно командными методами, и непременно с использованием тирании. То и дело раздавался грозный властный рык, показывавший, кто в России хозяин. Л.Д. Троцкий строго напоминал в «Правде»: «У диктатуры есть в запасе хлыст, и есть зоркость, и есть бдительность». Стегал же этот хлыст по спинам интеллигенции.

Ярость вызывали блестящие статьи ученых-экономистов, социологов, аграрников, инженеров, юристов, открыто пытавшихся доказать несостоятельность проводимой государством экономической политики, основанной на догматическом, книжном марксизме. Ведь проделав в свое время анализ капиталистической системы, Маркс, естественно, не разработал механизмы системы хозяйства социалистического.

«Эти группы организовали ряд журналов, ... в которых, хотя в большинстве случаев в довольно осторожной форме, но упорно, злобно и последовательно старались дискредитировать все начинания советской власти, подвергая их якобы научной критике. В области публицистики они гнули ту же линию. Художественная литература, создававшаяся в этих кругах, была также антисоветской. В области философии они проповедывали мистицизм и поповщину, заваливая многочисленные частные издательства модернизированной идеологией средневековья. Группа антисоветски настроенных врачей усердно фабриковала антисоветское общественное мнение в своей среде». Тоже «Правда», редакционная статья, озаглавленная «Первое предостережение». Перечислены, как видим, все области интеллектуальной деятельности общества.

Решением Политбюро ликвидировались серьезные журналы и альманахи, основанные с началом НЭП и успевшие просуществовать считанные месяцы: «Закрыть петроградские издания «Экономическое возрождение», «Литературные записки» и издающийся в Москве «Вестник сельского хозяйства» за тенденциозно антисоветское направление и издающийся в Петрограде журнал «Мысль» за антисоветское и мистически-идеалистическое направление».

В качестве сторожевого пса, зорко следящего за печатью, в 1922 году было поставлено цензурное ведомство – Главлит, без разрешительной визы которого не могло появиться ни одно печатное произведение.

Единственный раз за всю историю советская власть пошла навстречу общественности, когда позволила независимую организацию и предоставила ей широкие права и полномочия. Это «Все­рос­сийский обществен­ный коми­тет помощи голодающим»(Помгол), который возник исключительно по инициативе прогрессивной российской интеллигенции в критический для страны период страшного голода, летом 1921 года. В его составе из 63 человек оказалось всего лишь 12 коммунистов. Уже через шесть недель эта авторитетная, деятельная организация была разогнана, а ее члены – известные и уважаемые люди – чудом избежали тюрьмы и расстрела (заметим, что все они вскоре будут из страны высланы). Так реагировал режим, когда почувствовал для себя опасность возможного появления достойного конкурента на политическом горизонте.