Феномен Макса Петтенкофера

Если будешь писать что-нибудь о брюшном тифе в Петербурге, то познакомься с Петтенкофером; 20 лет назад я штудировал мнение Петтенкофера о брюшном тифе и холере, и до сих пор это мнение остается наилучшим и основательнейшим.

Из письма А. П. Чехова брату

Чехов штудировал(!), а мы, живя в Баварии на родине знаменитого немецкого врача, химика, эпидемиолога, гигиениста, основателя первого в Европе института гигиены в Мюнхене, автора многих уникальных открытий в самых неожиданных областях науки, узнаем о нем из русской литературы. Чехов – понятно, но еще и Юрий Герман, Сергеев-Ценский и многие другие упоминают имя Макса Петтенкофера в своих сочинениях. Так что благодаря книгам это имя для нас не совсем чужое. Правда, к моему удивлению, соотечественники ученого, не связанные профессионально с эпидемиологическими и медицинскими вопросами, о нем почти не знают.

Даже мюнхенцы, заходя в Pettenkofer Klinik, которая находится как раз на улице Петтенкофера (Pettenkoferstraße), недалеко от Theresienwiese, того самого поля Терезы, где проходит знаменитый Oktoberfest, мало что слышали об этом уникальном человеке. А зная о его достижениях, они, конечно, поклонились бы и его портрету в Старой пинакотеке, и памятнику на Максимилианплац, совсем недалеко от фонтана Виттельсбахов (Водопроводного фонтана), сооруженного в честь появления в Мюнхене водопровода и избавления города от многочисленных эпидемий. Тем более что водопровод в столице Баварии провели не в последнюю очередь благодаря исследованиям Петтенкофера. Ведь именно он сыграл огромную роль в оздоровлении экологии города Мюнхена, сделав на долгое время своей специальностью исследования по гигиене воздуха, воды, питания, одежды, жилья. Именно он, определив, что эпидемии возникают во многом из-за нечистот, грязной воды, отсутствия элементарных санитарных норм, заставил изменить отношение власть имущих к гигиеническим критериям, необходимым для безопасного существования пусть и не мегаполиса, но достаточно крупного населенногоо пункта. И в какой-то степени благодаря этому Мюнхен стал одним из самых чистых и здоровых городов на свете.

Впрочем, заслуги Макса Петтенкофера экологическими открытиями не ограничиваются. Занимаясь медицинской химией у крупнейшего химика, будущего президента Баварской академии наук Юстаса Либиха, он открыл креатинин, необходимый для исследования белка.

По просьбе мюнхенских реставраторов, обеспокоенных потемнением старых полотен, проводил исследования в и в пинакотеке, и в школе изящных искусств в Париже, впервые применив для исследования картин микроскоп; нашел средство для борьбы со старением картин и во многом определил пути развития технологического исследования живописных полотен.

В лаборатории монетного двора поразил скептиков-металлургов, когда изобрел способ очищения благородных металлов, при котором из монет можно было высвободить золото и платину; открыл загадку античного пурпурного стекла; нашел метод обследования разных сортов гидравлической извести.

Перечислять открытия ученого – конечно, соблазнительно, поскольку их количество и разнообразие поражает воображение. Эдакий немецкий Леонардо 19 века: от театра – до медицины, от вопросов гигиены – до исследований полотен старых мастеров, от экологии – до создания респирационной камеры, известной нынче как камера Петтенкофера, – всё это стало предметом научных и творческих интересов великого ученого.

Про Петтенкофера говорили, что он бессистемно хватался за разные вопросы. Но таково было свойство его ума. В любой области он делал блестящие открытия.

В 1847 году Макса Петтенкофера заметили и пригласили на профессорскую должность в Мюнхенский университет на кафедру химии. И не пожалели об этом. Петтенкофер открыл способ получения цемента, не уступающего по качеству английскому; изобрел метод получения светильного газа из дешевой древесины, которой было достаточно в лесной Баварии.

Таким образом, именно благодаря Петтенкоферу Мюнхен получил ночное освещение. До открытий ученого будущий лучший город Европы был достаточно темным и грязным.

Правда, в Базеле, где тоже для освещения города применили метод Петтенкофера, да еще на празднике света при скоплении народа, система дала сбой. Присутствующий при этом ученый едва не разрыдался. Но через пару дней он нашел причину неудачи, и в Базеле засияли газовые фонари.

Конечно, Петтенкофер был личностью незаурядной, да и сюжетная канва его жизни напоминает биографию героя французского романа.

Родился будущий ученый 3 декабря 1818 года в семье бедного крестьянина в глухом местечке Лихтенхайм, сегодня включенном в состав Нойбурга (Neuburg an der Donau). Вместе со своими многочисленными братьями и сестрами пас коров, помогал отцу. Но учиться любил всегда. Дядя его, Франц Петтенкофер, придворный королевский аптекарь в Мюнхене, взял мальчика под свое крыло, надеясь, что из него может выйти прекрасный фармацевт. Казалось, ничто этому не помешает. Кроме случая, столь много решающего в жизни любого человека. Однажды, уже став помощником аптекаря, Макс разбил один из сосудов. Получив, что называется, по шее, он уходит из дома и отправляется в Аугсбург, чтобы (не поверите!) стать актером. И даже играет в спектакле по «Эгмонту» Гёте, взяв в качестве псевдонима часть своей фамилии – Тенкоф.

Слава создателю: актерская карьера продолжалась недолго – в дело вмешалась женщина. По настоянию кузины и тайной невесты Хелены Макс возвращается к учебе. Возможно, баварская театральная общественность и лишилась великого актера, но что повезло науке – это точно.

Закончив медицинский факультет Мюнхенского университета, Петтенкофер получает титул доктора медицины. Впрочем, врачом он работает недолго. Слишком много вещей и явлений привлекают его воображение.

Совершив ряд открытий и став членом Баварской Академии наук, Петтенкофер, казалось, и не помышлял о специальности гигиениста, но жизнь изменила его планы.

В 1854 году в Мюнхене – холерная эпидемия. Погибают тысячи людей. Среди них и супруга Людвига Первого королева Терезия. Заболели, к счастью, не смертельно, и сам ученый, и его дочь. Оправившись от болезни, Петтенкофер ездит по очагам эпидемии по всей Баварии, посещает больных, исследует гигиеническое состоянием их жилищ и скоро приходит к выводу, что холера может передаваться через фекалии, попадающие в почву, а потом и в воду. А это значит, что в городской системе канализации нужны принципиальные изменения. Пробить такое переустройство налаженного быта Мюнхена было нелегко.

При строительстве водопровода (а за 12 лет было проложено 84 километра труб) горожане получали высокие счета и виновником своих финансовых потерь они считали этого чересчур активного врача, которого они прозвали «клоповым доктором» и даже «апостолом сортиров».

Но результаты оказались впечатляющими. Холера, как и брюшной тиф, практически исчезли из Мюнхена. А гигиена и эпидемиология были признаны важнейшими разделами медицины.

Сегодня, я думаю, эпидемиологи и инфекционисты всего мира нередко вспоминают гениального Петтенкофера. Вот кто помог бы им разобраться с жуткой эпидемией ковида, сейчас значительно ослабевшей, но в течение нескольких лет терроризирующей общественное физическое и моральное здоровье.

Как бы пригодились нестандартность мышления Петтенкофера, его уникальные знания, исследовательский ум, способность оценить медицинские и биологические факты с учетом всех возможных достижений науки, страсть к эксперименту, да и просто мужество истинного ученого.

Об этом его качестве до сих пор ходят легенды. Изучая причины возникновения эпидемии холеры, Петтенкофер поспорил с бактериологом Робертом Кохом, открывшим холерный вибрион. И пытаясь доказать, что на распространение и возникновение болезни влияет множество других факторов, выпил так называемый «суп из микробов», в котором было такое количество холерных бацилл, какое способно было отравить полгорода. А Петтенкофер не заболел.

Есть разные объяснения этого феномена, но сам факт говорит о многом. Кстати, такой же опыт повторили за ним и его ученик Рудольф Эммерих, и такие известные русские и украинские ученые как Мечников, Заболотный, Савченко. Но в нынешней еще не до конца осозннанной постковидной ситуации нам больше всего интересен опыт Николая Федоровича Гамалеи, который и живую культуру холерного вибриона выпил, и уже позже предложил использовать для защиты от холеры умерщвленные холерные бациллы, проверив их безвредность на себе. Не случайно, первую в России вакцину для профилактики зловещего ковида разработали ученые того самого Национального исследовательского центра эпидемиологии и микробиологии, в котором когда-то Гамалея работал и который с 1949 года носит имя этого выдающегося ученого. Аналогичная ситуация и у нас в Баварии: главный научный эпидемилогический центр Мюнхена, а именно Институт гигиены и медицинской микробилологии Мюнхенского университетета, носит имя Макса Петтенкофера.

И там, и там – последователи, ученики, продолжатели традиций. Поэтому мы с уверенностью можем сказать, что глубочайшие знания, исследовательский талант и научная смелость ученых уровня Гамалеи и Петтенкофера, в конечном итоге, спасают мир от эпидемий. Любопытно, что Петтенкофер, несмотря на вышеизложенные рискованные шаги, был просто зациклен на вопросах гигиены. В сочетании с его рассеянностью это выглядело довольно смешно. Например, рассказывали, что однажды, наслаждаясь любимыми вишнями, он, на всякий случай, тщательно мыл каждую в стакане с водой. А потом, забывшись, эту воду выпил. Впрочем, анекдотов про Петтенкофера ходило много. Бывает... Особенно с людьми известными и успешными.

А успех сопутствовал ему долгие годы. В 1864 он был избран ректором мюнхенского университета. В 1872 стал почетным гражданином города Мюнхена. В 1883 король награждает его наследственным дворянским титулом. Теперь он уже не Макс Петтенкофер, а Макс фон Петтенкофер. В 1890 знать города выбирает его президентом Баварской академии наук. Он даже живет в Резиденции, поскольку по наследству от строгого дяди все-таки получил титул Придворного королевского аптекаря. В 1874 году Петтенкофер строит себе виллу на озере Штарнберг, где со своими детьми и женой счастливо проводит время.

Но жизнь не всегда была милосердна к этому блестящему человеку. Оставив кафедру, он очень сдал. Физическое нездоровье (сильные боли в шее и горле) усугублялось страхом перед душевными болезнями. Умерла жена и сыновья. Ощущение безнадежности было невыносимым. Обожаемая им наука, открытия и достижения медицины не помогли спасти близких. Одиночество, старость, возможная немощь – всё это убивало любые надежды. Печальный и неуютный февраль только усиливал чувство безысходности. 10 февраля 1901 Макс фон Петтенкофер застрелился в своем доме недалеко от Мюнхена. 83 года – не цифра для такого масштабного человека, но, видимо, душевные и физические силы великого ученого были на исходе.

Как и его учитель, Либих, Макс Петтенкофер похоронен в Мюнхене на южном кладбище. Есть место, где ему поклониться. Сделайте это...

Мая Беленькая (Мюнхен)

Читайте также:

1. Пока непобежденный. Журнал «Партнёр», № 2 / 2011. Автор Е. Гринберг
2. «Афинская чума». Кое-что из истории эпидемий. Журнал «Партнёр», № 5 / 2020. Автор Е. Кочанов
3. Эпидемии, которые изменили мир. Журнал «Партнёр», № 5 / 2021. Автор А. Иванов