Виктор Равкин

Методом исключений,

или интервью с самим собой – 1959 год

У меня растут года,

Стало мне семнадцать.

Где учиться мне тогда?

Чем мне заниматься?

        Слегка подправленный

                           Маяковский

Будь любопытным:

Интересуйся самим собой.

                         Мих. Генин

Тяжелая все-таки это работа – выдумывать, фантазировать, создавать что-то своим воображением. Проще и быстрее написать что-нибудь совершенно правдивое. Но это будет уже не литература, а, вероятно, журналистика. Ну, что ж! Можно иногда и уподобиться журналисту. У него, как известно, основной источник информации – беседы, разговоры, споры с будущими героями своих очерков. Вот и мне захотелось побеседовать с каким-нибудь интересным человеком. Так сказать, проинтервьюировать его. Записать беседу, отредактировать слегка. Вот и вся работа. Буду писать правду и только правду.

Задумано неплохо, но где же мне его взять, этого интересного собеседника? Они ведь на улице не валяются. Что делать-то? Думал довольно долго. Наконец пришла мысль, довольно оригинальная и даже парадоксальная. А что, если взять интервью у самого себя? Да, но если буду беседовать с самим собой, читатель может заподозрить что-то неладное в моем психическом состоянии. Но эта идея так втемяшилась в мою седую голову, что я никак не мог ее оттуда выбить. Да еще довлели новаторские амбиции, а это тоже кое-что. Ведь, кажется, еще ни один из известных мне авторов не брал интервью у самого себя. Здесь следует немного оговориться. Буду вести разговор не со мной, ныне живущим, а со мной, семнадцатилетним, жившим более пятидесяти лет тому назад в трудный период моей жизни – между окончанием школы и возможным поступлением в институт.

Короче, «Я» (нынешний) сейчас буду беседовать со мной – «я», тем, у которого календарь на стенке показывает один из последних дней августа 1959 года. Он, то есть я, будет отвечать на мои вопросы. Времени на ответы у него будет мало, не дам ему соврать, то есть, себе. Обещаю записать все как было; пожалуй, даже редактировать не буду.

Интервью обычно предваряет краткое описание дома, квартиры, обстановки в ней. Так вот: четвертый этаж старого, дореволюционной постройки, дома, в самом центре Москвы. Поднимаюсь, ступени с третьего на четвертый этаж – деревянные: надстройка тридцатых годов. Звоню, открывает худощавый парень, кого-то мне напоминающий. Приглашает войти, вхожу. Мини-прихожая, далее почему-то сразу кухня. Видно, все перестроено. Из окна открывается неплохой вид на Кремль, на Ленинские тогда горы. Легко просматривается циферблат кремлевских курантов. Можно проверять свои часы и по их бою.

Скромно живет герой моего будущего очерка. Две небольшие комнаты, в которых располагаются, кроме него, родители и младший брат. Ничего не поделаешь – жилищный кризис пятидесятых. Герой мой, видимо, недавно пришел домой, на плите уже закипает чайник. Можно и почаевничать. Чай он ведь, как и некоторые другие напитки, предполагает откровенный разговор. Звонит телефон. Он берет трубку: «Приняли, приняли, видел уже список!» - смущенным и в то время радостным голосом сообщает он эту новость. «Интересно, куда это он принят?» - сочиняю я ему первый вопрос. Но уж точно не в Литературный институт, до сочинительской деятельности ему оставалось никак не меньше сорока лет. Начинаю разговор с пустяков. Сначала раскрутить надо собеседника, это же главное в моей временной профессии журналиста. Кстати, я ему на «ты», а он ко мне на «вы».

- Что-то на тебе пиджачок  да и брюки какие-то не модные?

- Да вы забыли, что явились ко мне в конце пятидесятых. Мода наша, отечественная.

- Бреешься, небось, уже?

- Да так, раз в неделю. А у вас бороденочка неплохая, седая уже да и усы тоже.

- А ты как думал. Слава Богу, жив еще, не то, что некоторые старые институтские друзья. Увы! А шевелюра у тебя на голове богатая!

- Да уж. Но и у вас кое-что осталось.

- Смотрю, бутылочку шампанского взял. Наверное, отмечать будешь свое поступление. Кстати поздравляю. Куда проскочил?

- Лучше сказать, прошел. В МИИГАиК.

- Что за странная аббревиатура? Целых шесть букв да еще маленькое «и». Расшифруй, пожалуйста. Я что-то подзабыл, времени прошло с тех пор немало. А уж мой будущий читатель и подавно никакого понятия не имеет об этом названии.

- Да я и сам с полгода назад не мог бы расшифровать. Пожалуй, только после получения аттестата зрелости стал серьезно задумываться о своем будущем. Да какая, извините, зрелость. Знаю только школьные предметы. Ну, там бином Ньютона, а также правило «буравчика» и формулу питьевого спирта, который еще не пробовал.

- Все же расшифруй, пожалуйста, шесть этих букв.

- Теперь с легкостью могу это сделать: Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Звучит, не так ли?

- Еще как! Ты пока не знаешь, что в 1988 году институт в связи с 200-летием основания наградили орденом Ленина.

- Это очень забавно. Но все - таки интереснее рассказ, как я его выбрал.

- Где ж ты его откопал?

- Известно где: в «Справочнике для поступающих в высшие и средние специальные заведения». К лету успел его порядочно замусолить. Институтов много, а я один. Дороги к высшему образованию у всех были разные. Некоторые уже заранее решили идти по стопам родителей или ближайших родственников. Другие, которых уже давно заклинило на какую-то определенную профессию, также прекрасно знали адрес родного в ближайшем будущем Института Но была значительная часть абитуриентов, у которых в голове оставался полный сумбур. Бегали из одного вуза в другой, потом в третий и так далее. Интересовала их реальная возможность поступления. Моя будущая профессия также была скрыта густым туманом, но я по Москве не шатался. Немного поразмыслив, я решил действовать по науке, а именно, по давно известному в математике и в жизни методу исключений. Стал исключать постепенно вузы, в которые я не хотел или не мог в принципе поступить. Институт, который в конце концов останется после многочисленных исключений, и будет моим. Сразу выпадали творческие вузы. Так сказать, по определению.

- Это уж точно. В твоих так называемых сочинениях творчество полностью отсутствовало. Одна грамотность и оставалась. Хотя это совсем неплохо.

- Продолжаю. Вслед за ними отлетели всякого рода гуманитарные специальности по причине огромного конкурса. Медицинские, сельскохозяйственные, ветеринарные и им подобные вообще не обсуждались.

- Да, помню. Ржи от пшеницы не мог отличить. А к врачу, тем более к стоматологу, тебя можно было доставить только силой.

- Далее шли всякого рода технические. Но черчение сильно не любил. В силу этого машиностроительные, авиационные, автомобильные, железнодорожные были отметены.

- И что же там у тебя осталось в осадке?

- Из естественных наук интересовала только география. А это МГУ. Но географов к тому времени, как мне сказали, развелось изрядное количество. И, стало быть, меня в случае поступления ждала школа. Но профессия учителя не заинтересовывала.

- Чувствую, что незачеркнутым остался это твой МИИГАиК.

- Да, всегда тянуло путешествовать. Немало книг прочитал про всякие страны, дальние моря и высокие горы. В общем, романтика дальних странствий. Да кто ж в таком возрасте не мечтает об этом! А уж рассматривание карт и предполагаемых маршрутов было одним из любимых моих занятий.

- Что же было дальше?

- Пошел по указанному в книжке адресу, прочел рекламные материалы. Названия предметов впечатляли: геодезия, аэрофотосъемка, стереофотограмметрия… Вуз этот представлялся мне на стыке технических и естественных наук.

- Кажется, институт этоn оказался совсем недалеко от дома.

- Не то слово. Всего в трех троллейбусных остановках. Или 25 минут пешком. Это окончательно решило мою судьбу.

- Ну, а конкурс?

-    Перед экзаменами было два человека на место, но после каждого очередного экзамена отсеивались неудачники. В итоге взяли всех, кто получил положительные оценки. Вот почти и все о моем абитуриентстве, которое закончилось сегодня после приказа о зачислении.

-    Покажи-ка студенческий билетик.

Он, то есть я – тот еще – достает скромную черненькую книжечку. Под фотографией с гербовой печатью долгожданная запись о том, что принят на первый курс. Начинаю прощаться. Желаю успехов в учебе. Жму руку – сам себе, правой левую. Задерживаю немного рукопожатие. Расставаться с самим собой, жизнерадостным, оптимистичным что-то совсем не хочется. Но надо идти, печатать текст. И, главное, без всякой прежней выдумки, почти не отклоняясь от записанного. Все как в жизни. Той, далекой уже. Да, собственно говоря, это и есть сама жизнь.

СТРАНСТВИЯ ПО ЖИЗНИ И ОКРЕСТНОСТЯМ ЛИТЕРАТУРЫ

ПОХВАЛА ПАМЯТИ

УРОК УСТНОГО СЧЕТА

В ГОСТЯХ У МАРШАЛА, ИЛИ ДАВНИЙ ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ В ДОМЕ НА НАБЕРЕЖНОЙ

РИСКОВАННЫЕ ИГРЫ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, ИЛИ ОДНА КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

ЖАРКОЕ ПИОНЕРЛАГЕРНОЕ ЛЕТО, ИЛИ МИКРОВЕЛИКАЯ СТРОЙКА КОММУНИЗМА 0 1953 год

КАК Я ЧУТЬ БЫЛО НЕ СТАЛ БИБЛИОФИЛОМ, ИЛИ ЕЩЕ ОДНО "МЕМУАРНОЕ ХУДОЖЕСТВО" - 1956 год

МЕТОДОМ ИСКЛЮЧЕНИЙ, ИЛИ ИНТЕРВЬЮ С САМИМ СОБОЙ - 1959 год

АВТОПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДНОГО ДОМАШНЕГО ЖИВОТНОГО, ИЛИ АБХАЗСКИЙ МОТИВ - 1964 год

НОВЫЙ ГОД ПО-МОСКОВСКИ, ИЛИ "НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ МЕМУАР" - 1974 год

САЗАНЫ В ПОЛЕТЕ, ИЛИ АЭРОФЛОТОВСКИЕ СТРАДАНИЯ - 1978 год

В ПЛЕНУ ЛИТЕРАТУРНЫХ РЕМИНИСЦЕНЦИЙ

ТРОЕ ТИМУРОВЦЕВ И ТРИНАДЦАТЬ КОШЕК: ПОЧТИ ПО АРКАДИЮ ГАЙДАРУ

• Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
  Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

  
  Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

  Zur Anmeldung >>