Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 

 

                                                                                                                    Оксана Козак



(Медицинский физик. Закончила физический факультет Университета им. Т.Г.Шевченко. Кандидат биологических наук. Диссертация по теме "Оптимизация радиойодотерапии дифференцированного рака щитовидной железы у детей и взрослых". Занималась анализом лучевой терапии быстрых нейтронов, протонной терапии. Восемь публикаций по этой теме. В данный момент занимается брахитерапией на Микроселектроне с иридием-192 в Областном онкологическом диспансере в отделении лучевой терапии. Более 50 публикаций в отечественных и зарубежных журналах).

                  


ОТЕЦ

(воспоминания об ученом-биологе, исследователе затонувших кораблей, участнике многих океанических  экспедиций, докторе наук, основателе Федерации подводного спорта Украины Владлене Козаке его дочери Оксаны Козак и жены Владиславы Козак)

 

 

 

     Я помню эти сложные сборы отца в экспедиции в Тихий Океан. Новые люди в квартире, рюкзаки в комнатах, о которые спотыкаешься постоянно, особенный нетерпеливый вид вещей, которые делятся на нужные и лишние, разговоры о кораблях и морских путях и запах вдруг приблизившегося океана, который невозможно перепутать ни с чем – он становился ближе с каждым мгновением. И потом долгое ожидание. Месяцы, сложенные из частичек вечности. Он возвращался всегда поздно ночью с сумками, набитыми образцами из Марианской впадины, зародышами китов, зубами и клыками, удивительными ракушками, фильмами о тайфунах и тонущих кораблях, которые невозможно было спасти, с рассказами о странных людях, о мужестве и мелочности, о трусости и величии.

 

     И вдруг – инфаркт. Папа вернулся с соревнований подводников белый, шатающийся. Сразу «скорая», слёзы и отчаянная жалость – к нему, к себе. И опять ожидание, но другое. Утром доктор отдал список необходимых лекарств, на которые не было денег. Это страшные девяностые, когда зарплату не платили по несколько месяцев, когда ночами я занималась копеечными переводами, туго соображала утром, когда я рисовала, лепила, продавала свои картины... Мысль была одна – как поддержать семью, выучить сына и справиться с болезнями, с отчаяньем, с безденежьем.

     Я возвращалась из больницы в полном отчаяньи. Вероятно, оно было таким сильным, что его услышали на небесах. Дома раздался звонок. «Мы не знакомы. Я прилетела на два дня из Америки увидеться с друзьями. В одной квартире в Далласе, куда мы зашли с подругой, я увидела две картины. Хозяйка сказала, что это нарисовала одна из ее киевских знакомых. Дала Ваш телефон. Завтра вечером я улетаю. Не могли бы Вы нарисовать мне маслом заснеженный лес и куст сирени? Я хорошо заплачу». Тема картин противоречила деловому тону звонка. У звонившей явно была другая, скрытая жизнь, спрятанная в глубине спокойных и равнодушных глаз, за потайной дверью, что разделяла квадратные разлинованные дни и живые, снежные тени елок, сквозь ветки которых слепило солнце.

    Но звонок был спасением. Я объяснила, что масло до завтра не высохнет и необходима специальная коробочка, чтобы везти картины. Она согласилась.  Я рисовала всю ночь. Утром она пришла – уверенная, далекая, недосягаемая. Двадцать лет в Америке. Явно хорошо обеспеченная, привыкшая к удобству и миру, где было место ее желаниям. С порога она сказала, что через несколько минут уйдет, что спешит, что не задержится, сразу обрывая все возможные контакты и расспросы.

     Картины ей понравились. Она их купила по хорошей цене, и я мысленно уже была в больнице, как тут она увидела раскрытое пианино и нотки Куперена «Тростники». Это прозрачная, очень нежная музыка о тростнике, который дрожит на ветру и говорит с ветром о том, как быстротечна, хрупка и непонятна жизнь. Иногда тонкие, протянутые к небу ростки бормочут на своем ломком и незамысловатом языке, но в интонациях музыкальных фраз слышны нотки гордости за гибкую, всегда неповторимую красоту.

Оксана Козак  Автопортрет


      И тут американка резко затормозила перед раскрытым инструментом: «Сыграйте мне, пожалуйста!». Голос стал другим – глубоким и сложным. Я безошибочно узнала эту неутолимую жажду волшебного, которую никогда невозможно спрятать.

     Она села сзади на кровать, а я начала играть. Я не люблю играть незнакомым людям. Но тут я не сбивалась, музыка увлекла. Я чувствовала спиной невидимое восхищение гостьи. И тут я услышала всхлипывания. Они становились громче. Когда я закончила пьесу, моя американка лежала на подушке, рыдая так, как можно рыдать, потеряв что-то ценное в жизни. О чём она плакала? Вспоминала, как училась сама в музыкальной школе, как бегала туда с подругами, обсуждая учителей, мальчиков, обижаясь на оценки, веселясь над тем, как у учительницы не хватило терпения и она кричала, больно задетая непонятливостью учеников, о том, как в мае, вдыхая запах цветущей сирени, готовились к академконцертам, делая вид, что не чувствуют притяжения весны.

     Как только я дотрагивалась до гостьи, чтобы ободрить ее, рыдания становились еще сильнее. Я оставила ее выплакаться.

 

     Она ушла, просидев, вернее, пролежав около двух часов на моей кровати. Позже, купив все необходимые лекарства, я помчалась в больницу. Папа был спасен.

 

 

                                                                              

 

                                                                                                                              

                                                                                                                        Владислава Козак


                       

МУЖ

 

 

 

     С одной стороны – легко писать о нём. Я его любила и всё принимала как должное. С другой стороны – трудно. Я его любила и очень остро переносила не соответствующие моим взглядам поступки. В жизни приходилось с разными людьми обсуждать вопросы, связанные с понятиями мещанства, пошлости в жизненном процессе. Точного определения я не могу сформулировать по сей день, но твердо скажу: на ум, порядочность, воспитание, страсть к жизни во всех ее оттенках я могла положиться. Многие качества в отношении к жизненным ценностям он воспитал во мне. Я знала, что буду учиться, стремиться ко многому, и представляла, что буду жить именно по принципам, чтобы затем не было мучительно стыдно... и так далее. Время жизни с ним не прошло без волнений, недоразумений, постоянных тревог и прочего негативного, что возникает в совместной и продолжительной жизни даже во многом похожих людей, но не по причине разницы в возрасте – с годами всё более возрастало чувство восхищения этим мужчиной и человеком с большой буквы. И даже в период сильного любовного увлечения при предложении стать его женой я отвечала отказом. Моему мужу не было равных.

 

     По секундомеру я отсчитывала минуты пребывания его под водой. Время      увеличивалось от одной минуты до трех, четырех и даже пяти. А позади – военный туберкулез, многочисленные пневмотораксы, баночки для кровохаркания, санатории и больницы с прогнозами скорой смерти и всё-таки выздоровление.

     Водолаз второго класса, подводник-спортсмен и исследователь затонувших кораблей:  знаменитый монитор «Ударный», потопленный немецкой авиабомбой эсминец «Фрунзе», затонувший у берегов Болгарии пароход «По» и лежащая на морском дне у одесского берега шхуна «Зея». А кроме того – автор целого ряда статей, посвященных вопросам физиологии дыхания морских млекопитающих. Шесть экспедиций на китобазе «Дальний восток», посвященных изучению акта погружения китов и кашалотов на большие глубины. В результате описан новый орган – спермацетовый мешок – как орган звуковидения.

И я рядом. Многое ложилось на мои плечи.

 

 Владлен Андреевич Козак с акулой

 

 

      Основатель Федерации подводного спорта Украины (а в те времена не было  достаточно аквалангов, ласт и гидрокостюмов), он четыре года был председателем Федерации. Но через 50 лет он не услышал даже своей фамилии. Чуда не произошло, никто не позвонил, не извинился. Морской музей в Одессе сгорел, а в нём хранился  бортовой журнал шхуны «Зея», носовые звезды с монитора «Ударный», герб и пулемет с эсминца «Фрунзе». А ведь это всё задерживая дыхание, только с маской и ножом на ноге было обследовано, изучено и поднято.

     Он чудом уцелел после взрыва в барокамере (масло, кислород и искра). Там погибли сотрудницы, а его уволили из Института кибернетики. Но нигде не работая целый год, он продолжал жить, работать, искать. Он не сдался.

 

     Сейчас его нет. Мир обеднел, хотя этого и не подозревает. Но мы – его семья, его друзья, женщины, которых он любил, – помнят его, чтут, любят и благословляют годы, прожитые рядом. СЛАВА ЕМУ.

 

 

 Владлен Андреевич Козак с китом

 

* Владлен Андреевич Козак закончил Киевский мединститут в 1946 году. После лечения с открытой формой туберкулеза десять лет работал в клинике Амосова хирургом. Амосов в своей книге пишет, что Козак делал более тонкие операции, чем он, но подчеркивал, что не очень расположен к нему. Амосов не любил конкуренции. Но вдвоем с Амосовым они разработали первые сердечные клапаны, причем делали их из нейлоновых рубашек, которые получали после войны в американских посылках с гуманитарной помощью. Козак занимался исследованием барокамеры. Пришлось оставить хирургию после того, как сгорели две девушки. Искра, масляная краска... Его спасло чудо. Перед тем, как самому лезть в барокамеру, ему позвонили и сказали, что, как секретарь парторганизации, он должен присутствовать на каком-то собрании. Девушкам (21 и 22 года) он сказал самим без него опыт не начинать. Они не послушались. Одна из них, Майя, была в него влюблена.

 

Козак занимался проблемами погружения млекопитающих на большую глубину и проблемой жидкости дыхания. Мыши жили в специальном растворе более суток. Но на повестке дня стояли киты и кашалоты. Они погружаются на значительные глубины в абсолютную темноту, причем не бывают раздавлены высоким давлением. Киты при погружении запускают в легкие воздух, чтобы не быть раздавленными. Они выпускают его, вынырнув на поверхность - это знаменитый фонтан китов. Козак открыл и описал систему видения с помощью ультразвука у китообразных. На Крещатике квартика Козаков была завалена головами кашалотов и китов - он показал, что спермацетовый мешок у китов служит резонатором, и что от него идут нервные окончания к мозгу, туда же, куда идут нервные окончания от китовых глаз.

 

Козак занимался подводным спортом, был председателем Федерации подводного спорта Украины, два года провел не только в Тихом океане, но также в северных морях. Он прекрасно знал историю, отчаянно любил жизнь и движение. Его любили. И он любил Океан.

 





<< Назад | Прочтено: 488 | Автор: Козак В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы