Темы
Владислава Козак
СИМФОНИЯ
Для современников история не равна ряду чисел на высушенном черепе событий, за которыми слышен топот копыт и едва угадываются шаги заговорщиков. Без воспоминаний современников история бескровна. Воспоминания всегда эмоциональны. Чувства – это то, что держит их на плаву. Это вступление будет оправданием того, что я буду говорить о своем детстве. Но вся эта бесконечность детских игр, детских мимолетных обид, ссор, смеха – это часть моего прекрасного города Киева.
Еще несколько строк отступлений. Это из воспоминаний одного из наиболее сложных и необычных философов современности Александра Пятигорского. Маленьким мальчиком с саночками он встретил незнакомца. Это были самые страшные годы – конец тридцатых. Незнакомец сказал ему слова, которые мальчик запомнил на всю жизнь: «Наше время жуткое, а ваше будет жалким». Наша задача – не дать этому времени быть ничтожным. И последнее: история, как точная наука, рождалась в песнях слепого Гомера и передавалась устно увлеченным слушателям. Про это знали великие любители точности в истории – Шлиман и Эванс.
«Что вы тут сидите? Дом есть дом, а там на Симфонии дирижирует Натан Рахлин! – кричала моя бабушка, стоя на тротуаре возле шестиэтажного дома на Институтской. – Оркестр будет играть итальянское каприччио и отрывки из Лебединого озера». Речь шла о Симфонии – так назывался открытый музыкальный зал с аркой и круглой сценой в Мариинском парке на Печерске.
У бабушки было трехклассное образование в церковно-приходской школе, она писала огромными, не соединенными друг с другом буквами с ятями, к концу строки буквы стремительно увеличивались в размерах. Бабушка не знала переносов и, упираясь лбами в край листа, слова падали вниз, но ее любовь к прекрасному и ко мне, единственной внучке, рождала во мне жажду, которую музыка дарит человеку, идущему ей навстречу. Так живет любовь.
Первое Мая. Для нас это не революционный праздник, а день, когда уже распускаются каштаны, уже видны маленькие зеленые листочки лип (район Липки), а трава на клумбах зеленым ковром устилает землю. Первого мая открывался сезон музыки, который организовывала Киевская филармония. Три раза в неделю весь парк слушал классическую музыку, голоса оперных певцов. Иногда читались лекции на различные темы – медицина, искусство, история, но чаще звучала музыка. Наше детское дело было не только слушать и слышать музыку, а в компании девочек своего двора ходить вокруг Симфонии, встречая мальчишек нашей и других школ. Мы узнавали друг друга, смеялись, кокетничали, но не решались подой
Владислава Козак 25 лет
Вернемся к Рахлину. Натан Рахлин, известный Киеву и миру дирижёр, приехал в Киев с единственным концертом, и мы узнаем об этом именно от моей бабушки. Дом, в котором жили музыканты филармонии, находился недалеко от нас, на Левашевской. Из всех окон одновременно как в большой оркестровой яме перед концертом звучали обрывки музыкальных фраз на разных инструментах, и я смертельно завидовала чьей-то возможности просто взять смычок, знакомым движением положить скрипку на плечо и уйти вслед музыки, из которой создавалась Вселенная. Звуки музыки были слышны не только на Левашевской.
Напротив был дом, в котором жила моя подруга и одноклассница Наташа Киселева. Ее семья недавно вернулась из Польши, ее отец был губернатором в польском городе. Он прошел ссылку, всю войну, был командиром лётной части, очень гордился этим. Они жили на последнем этаже, и две комнаты коммуналки находились на расстоянии 20 квартир, а туалет – один на всех в конце бесконечно длинного коридора. Но музыка была слышна везде, и мы выросли, вдыхая ноты Моцарта, Бетховена, Чайковского.
Да, Симфония... Для людей нашего района это место было праздником, местом общения, образования, знакомств и радости встреч. И хотя часть концертов не музыкально-симфонического характера начиналась с песен о Ленине, Сталине и партии, радость посещения Симфонии была огромной. Вокалисты, чтецы, танцевальные коллективы – всё было для киевлян. Справа от Симфонии был обрыв. После землетрясения часть лавочек сползла вниз, к Петровской аллее. Аллея тянулась от площади Сталина до самой Аскольдовой могилы. Мы знали каждое дерево. Сейчас кое-где сохранились эти великаны. Деревья слышали и сохранили в себе не только звуки сцены, а лица людей, сидевших на скамейках, ходивших по этим аллеям. Сохранились вечерние поцелуи влюбленных, шум болельщиков футбола на близком стадионе «Динамо». В советские праздники на этом стадионе мы маршировали в красивых красных купальниках с красными флагами или с обручами, увитыми цветами, или в школьных формах с книгами в руках. Казалось – нет войны, впереди только счастье.
Аллеи вокруг Симфонии были украшены портретами композиторов, но почему-то запомнился портрет Мусоргского. Рядом был и есть памятник Глинке. Вокруг – всегда цветы. Много лет спустя, чтобы поздравить мужа с годовщиной, на рассвете, когда в парке еще никого не было, я сорвала ветку нераспустившихся роз. Владик сосредоточенно брился. Я тихо подкралась сзади, но вдруг все бутоны неожиданно с треском лопнули. Муж не замечал подарка раньше, увлеченный бритьем. Да… Память не спит, грусть прожитого притупляется, а моменты радости становятся острее.
У аспирантки мобильный телефон играет вальс Шопена, но она этого не знает, у аспиранта – Сороковая симфония Моцарта, но он тоже этого не знает. Собака по имени Бетховен хорошо известна детям, а Рафаэль известен по ниндзям-черепашкам. Сотруднику художественной галереи неизвестен Дюрер, но на отрезанные коровьи головы в галерее Пинчука идут толпами. В подарок – майка с человеческим черепом. И сквозь время слышен голос моей бабушки: «Чего сидите, дирижирует Натан Рахлин!». Вспоминаются надежды Набокова на ускорение темпов совершенствования человека. Но нет надежды, туман в нашей Галактике...
За Петровской аллеей вниз к Днепру была танцевальная площадка. К ней можно было спуститься по деревянной лестнице с выщербленными ступеньками. Название танцплощадки и ресторана было одно – «Кукушка». Печерская молодежь предпочитала именно ее: хорошая музыка, охрана, грамотные культработники. Вечерами музыку было слышно и наверху в парке. Дальше по аллее была еще одна танцплощадка по имени «Жаба». Тут танцевала подольская публика. Музыка привлекала чем-то легким и приблатненным. Штаны в клеточку, кепочка набекрень и туфли на «мыле». Нам тоже хотелось вздрогнуть на тех танцах, но было боязно. Мы – ПЕЧЕРСКИЕ.
Дальше – изысканный ресторан «Днепр», но это уже не для нас. Вниз по аллее – площадь Сталина, а там филармония, Крещатик. И только полуразрушенная башня на горе за кинотеатром «ПИОНЕР» привлекала своей старой биографией, таинственной кирпичной кладкой говорила о тайных событиях былого времени. Господи, в каком тысячелетии это всё было!
Да, дирижировал Рахлин, а третий концерт Рахманинова играл Ван Клиберн – маленький, худенький, но уже всемирно известный пианист. МУЗЫКА, ЗВУЧИ! ЗВУЧИ ДЛЯ ВСЕХ...
Мне понравилось?
(Проголосовало: 12)Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>