Виктор Равкин

 Трое тимуровцев и тринадцать кошек:

почти по Аркадию Гайдару

Нет таких высот в литературе,

которые не смогли бы покорить

бывшие советские пионеры.

                                      Автор

Когда у Аркадия Гайдара родился сын, он назвал его Тимуром. Потом, уже в середине тридцатых, была написана  повесть «Тимур и его команда». А незадолго до войны сняли одноименный фильм. По-моему, и сегодня он смотрится с интересом. С тех пор и началось так называемое тимуровское движение. В пятидесятые годы оно возродилось, и я еще застал последние его всплески. В то время, когда учился я в классе, кажется, пятом и был , между прочим, звеньевым, собрали пионерский актив школы. В каждом пионерском отряде было три звена – по количеству рядов парт в классе. Пионерская цепочка представлялась следующим образом: звено – отряд - дружина. И даже в припеве известной песни она фигурировала:

В лесу березки стройные вытянулись в ряд,

А звенья пионерские сливаются в отряд.

Так вот, Совет дружины постановил: «Пора оживить тимуровскую работу!» Но чем заниматься конкретно,  не сказали. Колоть дрова и заполнять бочки водой для полива огорода, как это было у Гайдара? Но в домах уже присутствовало центральное отопление, а водопровод в Москве действовал еще с прошлого века. Охранять сады от набегов хулиганов? Но на дворе стояла ранняя весна, да и где они эти самые сады в столице?

Оставалось одно – помогать одиноким, больным и старым в их трудном и бедном быту. Дали адреса старушек и обязали помочь по хозяйству – ну, там полы помыть, мусор вынести, в магазин сбегать за продуктами... И вот в один прекрасный весенний день один пионер и две пионерки, хотя и с трудом, нашли дом, в котором жил будущий объект тимуровской работы. А это было здание бывшей церкви, от которой осталось всего-то ничего: несколько отполированных давними прихожанами и недавними жильцами каменных ступеней да массивные стены. Внутреннее же помещение было разделено многочисленными перегородками. Жило здесь в свое время немало народа, а теперь осталась одна жиличка – наша искомая старушка. Табличка с ее фамилией была прибита к стенке около входной двери, а рядом на листочке было написано: «Стучите, звонок не работает».

Но нам не пришлось барабанить в дверь, поскольку она была слегка приоткрыта. Вошли в темный коридор, заваленный разным хозяйственным хламом. Я, как всегда, что-то задел. Это было цинковое корыто, прислоненное к стенке. На характерный звук откликнулся старческий голос: «Проходите, пожалуйста, я дома». Вошли в комнату. Бабушка сидела на табуретке и как будто ждала нас. Такое впечатление, что она жила здесь с середины девятнадцатого века. Сверху на ней – непонятного цвета фартук, под ним халат, пожалуй, старше ее по возрасту. Вокруг шеи что-то напоминающее шарфик, а на голове вязанная, видно, очень давно шапочка, на ногах - укороченные валенки.

Но удивило не это. Меня и моих двух одноклассниц обозревал по меньшей мере десяток старинных спутников человека: пушистых, мяукающих, иногда ловящих мышей, праздных и задумчивых, ссорящихся и мирящихся. Немая сцена: старушка из далекого прошлого и кошки, кошки, кошки... Они были как будто везде: на табуретках, на так называемом обеденном столе, на деревянных полках, пристроенных к еще существующей, но уже не действующей голландской печке. Сидели, ходили, лежали, умывались, некоторые выходили во двор, легко приоткрывая дверь лапами. В общем, попали мы в кошачью богадельню. Разрядила обстановку очень милая кошечка. Подошла ко мне и стала тереться о мою ногу, одновременно принюхиваясь к сумке.

- Моя любимая, Муськой звать, - проговорила старушка, слегка шепелявя. – Садитесь. Тимуровцы, небось? Приходили ко мне двое в прошлую зиму.

Наконец, у кого-то из нас прорезался голос: «Нам задание дали пионерское - помочь прибраться; может, за продуктами сходить или еще чего. Вы скажите что делать, и мы начнем. А то уроков на завтра много».

Пока она раздумывала, чем бы нас занять, я решил подсчитать, сколько всего кошек тут живет. Это была непростая задача, поскольку некоторые были все время в движении – одни от делать нечего слонялись из угла в угол, другие выходили на улицу погулять и вскоре возвращались. Результаты двух подсчетов отличались. Пришлось изменить методику, разделив кошек на несколько групп по цвету шерсти. Большинство было черного цвета, но были и белые, а также пегие, то есть с крупными пятнами белого или черного цвета. Только теперь, сосредоточившись на цветовой гамме кошачьего питомника, я стал понимать степень родства между ними. А вот и производитель так называемых генов, о которых на уроках ботаники нам говорили тогда только нехорошее. На самой верхней полке сидел старый черный кот внушительного телосложения. Он дремал, время от времени приоткрывая один глаз и следя за событиями внизу. А ниже располагался более молодой белый кот, явный соперник черного. Кто кого побеждал в этой борьбе, сказать было невозможно ввиду разнообразия оттенков шерсти на потомках. По третьему способу появилась еще одна цифра, я ее сложил с предыдущими, а сумму поделил на три. Устный счет был тогда одним из любимых моих занятий. В результате получилось 13,3 кошки. Десятые доли я отбросил, поскольку все кошки были целы.

Старушка, наконец, стала распоряжаться:

- Ты, - она взглянула на меня, - пойдешь по магазинам за пищей для кошек. Сначала - в рыбный, бери самую дешевую – мойву. Затем – в мясной, там бывает колбаса от одиннадцати до семнадцати рублей. Могут и обрезки подкинуть, скажешь для бабки Нюры.

Из-под дряхлого дивана она достала заветный мешочек и высыпала на стол его содержимое. В этой кучке были монеты разного достоинства, но в основном медяки. Она стала распределять их на рублевые кучки. Мы стали ей помогать, и вскоре каждый из двух десятков аккуратных столбиков был завернут в газетную бумагу.

Наконец я вырвался на свежий воздух. Все окрестные магазины мне были знакомы, а в некоторых я даже здоровался с кассиршами и продавщицами. Старушечьим медякам в кассе не удивились: «А, это, небось, бабушка для своих котяток наскребла? Иногда она стоит перед входом, ей подают. Все же не для себя старается, для животных».

По возвращении я стал объектом всеобщего ко мне интереса. Кошек, разумеется. Буквально не давали мне прохода. Но бабка цыкнула на них и стала готовить стол. На полу, естественно. Для каждой кошки у нее была своя посудина: крышки от банок, какие-то коробочки и что-то в этом роде. Странно, но кошки были приучены к какому-то порядку-что ли. Не грызлись, как собаки из-за косточки, а вполне культурно кушали. Некоторые, правда, косили взгляд на жующих соседей, подозревая, вероятно, что тем дали больше. После сытной трапезы кошек одолел сон. Все улеглись на давно облюбованные места, и воцарилась тишина, изредка прерываемая отдельными всхрапами кота, слабым мяуканьем молодых кошечек и писком котят, которых я не разглядел вначале.

Пока я бегал по магазинам, комната приобрела вполне пристойный вид, паутина снята найденной в углу шваброй, и даже окно было вымыто. Бабушка, благодарная за прекрасное тимуровское обслуживание, согрела нам чаю и рассказала историю своего кошатника.. На столе, кроме банки засахаренного крыжовникового варенья, была еще и французская булка, купленная мною на оставшиеся деньги, Она тогда стоила 72 копейки, позже ее переименовали в городскую, а впоследствии  и вовсе перестали выпекать.

Провожали нас всей компанией, только старый кот продолжал спать. По тоскливым взглядам отдельных особей было заметно, что расставание с нами дается им тяжело. А мне в какой-то момент захотелось остаться с ними в такой демократической обстановке, где каждый за себя и все за всех. Да, вот еще что вспомнилось. Я подсунул нашей старушке бланк отчета о проделанной работе, где ей надо было расписаться. Она поставила на бумажке какую-то закорючку.

Мы вышли на улицу. Догорал закат прекрасного мартовского дня. В больших лужах отражался московский пейзаж тех лет. Мы перепрыгивали через них, размахивая своими куртками и пальтишками.

На следующий день отчитались о проделанной работе. О кошках, понятно, не распространялись. Но дома разговоров было много. Вскоре тимуровское движение окончательно затухло. А то могли бы вспомниться и другие истории на эту тему.

СТРАНСТВИЯ ПО ЖИЗНИ И ОКРЕСТНОСТЯМ ЛИТЕРАТУРЫ

ПОХВАЛА ПАМЯТИ

УРОК УСТНОГО СЧЕТА

В ГОСТЯХ У МАРШАЛА, ИЛИ ДАВНИЙ ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ В ДОМЕ НА НАБЕРЕЖНОЙ

РИСКОВАННЫЕ ИГРЫ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, ИЛИ ОДНА КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

ЖАРКОЕ ПИОНЕРЛАГЕРНОЕ ЛЕТО, ИЛИ МИКРОВЕЛИКАЯ СТРОЙКА КОММУНИЗМА 0 1953 год

КАК Я ЧУТЬ БЫЛО НЕ СТАЛ БИБЛИОФИЛОМ, ИЛИ ЕЩЕ ОДНО "МЕМУАРНОЕ ХУДОЖЕСТВО" - 1956 год

МЕТОДОМ ИСКЛЮЧЕНИЙ, ИЛИ ИНТЕРВЬЮ С САМИМ СОБОЙ - 1959 год

АВТОПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДНОГО ДОМАШНЕГО ЖИВОТНОГО, ИЛИ АБХАЗСКИЙ МОТИВ - 1964 год

НОВЫЙ ГОД ПО-МОСКОВСКИ, ИЛИ "НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ МЕМУАР" - 1974 год

САЗАНЫ В ПОЛЕТЕ, ИЛИ АЭРОФЛОТОВСКИЕ СТРАДАНИЯ - 1978 год

В ПЛЕНУ ЛИТЕРАТУРНЫХ РЕМИНИСЦЕНЦИЙ

ТРОЕ ТИМУРОВЦЕВ И ТРИНАДЦАТЬ КОШЕК: ПОЧТИ ПО АРКАДИЮ ГАЙДАРУ

• Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
  Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

  
  Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

  Zur Anmeldung >>