Виктория Ашкелонская – онлайн. Попытка предисловия

Я беду различаю на звук.

Снится мне не рождённый мой внук.

В Украине и здесь мой дом.

Я по спецоперациям спец. Шалом!

Вика написала эти строчки, еще не зная, что ей предстоит пережить не одну «спецоперацию». Точнее и честнее – войну. Теперь она, и правда, специалист. Пришлось им стать. Поэтому я первый раз в жизни нарушу все журналистские правила. Расскажу о человеке, которого ни разу в жизни не видела. О котором ничего не читала. И с которым, конечно, надо бы сделать интервью. Но для начала – пусть будет такое предисловие.

Нельзя сказать, что я с этим человеком не знакома. Мне-то теперь кажется, что знакома очень хорошо, хотя догадываюсь, что это поверхностное ощущение. В фейсбуке такое часто возникает. Когда видишь близкие тебе реакции, понимающие слова, тексты, которые сам бы хотел сочинить…, мечтал бы даже, но таланта не хватает.

И вот у меня как раз тот самый случай невероятной химии с удивительной женщиной по имени Виктория Николаева. Я, собственно, и пишу для того, чтобы Вы нашли ее в том же фейсбуке и полюбили тоже. И радовались, что открыли для себя это имя. Заранее. Пока Вика еще не знает, что станет знаменитой. Хотела написать – и прекрасной. Но ей не надо становиться. Она и есть прекрасная. Именно по Чехову. И лицо, и душа, и мысли, и, думаю, что и одежда.

Впрочем, сейчас, мне кажется, ей не особенно до изысков стиля и моды.

Какая мода, когда 8 октября 2023 года она напишет у себя на странице:

Я больше года живу в этой стране. Три города. Пять квартир.

Везде, куда я приезжаю, только что прозвучали теракты и началась спецоперация. Я жила в Иерусалиме, но именно в период операции "Щит и стрела " я оказалась там. Теракты были в Ариэле, Иерусалиме, Эйлате, что нонсенс. Три спецоперации в Ашкелоне и вот, война.

Хотя вру я. Иногда в том же фейсбуке вижу ее фотографии, и на них – именно что элегантность и стиль. И особые отношения с темно-красным, гранатовым и волнующим «аметистовым фиолетом» (так у Вики!).

Да, а как мы познакомились-то… Теперь думаю, что предопределено все было. В комментариях к какому-то посту Виктора Шендеровича я поставила свой текст (чего обычно не делаю: страница чужая, некорректно со своими статьями приставать). И пыталась я в этом тексте рассуждать, как мы дошли до жизни такой. До войны, до одичания, до абсурда. И вдруг вместе с одобрительным лайком получаю в мессенджере короткую теплую записочку от незнакомой женщины, которой моя статья понравилась. И пошло, поехало…

Из того первого сообщения я узнала, что Вика – одесситка. И временно как беженка вместе с младшей дочкой и двумя собаками живет в Израиле, пока -так она написала – «старшие братики освобождают нас у нас дома, громят и уничтожают все живое». Сообщение это пришло 28 сентября 2023 года. Ровно за десять дней до нападения Хамас. Когда в дом пришла вторая война. Такая же страшная и горькая. И совсем не чужая. И не только потому, что Вика оказалась практически в эпицентре событий (Ашкелон, где она живет, – в двух шагах от Газы), а потому что чужой боли для нее не существует. И равнодушное сочувствие – точно не про нее.

Хорошо быть поэтом чужой войны.

Без участья, потерь, беды и вины.

И к чужой беде подбирать слова.

И пускать слезу лишь едва– едва…

Никогда, никогда Вика не могла бы стать поэтом «чужой войны». Какое там безучастие?! Именно что сопричастность, совместность, соединение. Да и любит она Израиль по-настоящему. Мне кажется, что не меньше, чем Украину.

В стране, где цветет, благоухает миндаль.

Где жили Христос и Мария, а значит, живёт Грааль,

В стране, где посчитаны все зерна граната

И если нет добрых поступков, душа сама виновата.

В стране инжира, меда и молока

Ты идёшь по пустыне и млечной дорогой река...

Запомни, Б-г никогда не смотрит на тебя свысока!

Это стихотворение Вики. С названием поразительным – «В метре от бога». Названия – отдельный ее талант. Как и стихи. И проза. И фотографии. И похоже, много еще чего, про что мне, и надеюсь, моим читателям предстоит узнать. Потому что все в ней открытие. Каждое письмо, каждый текст – открытие.

Не думала, что буду все читать. Но читаю. И узнаю понемножку про дочек (их целых три, и одна из них живет в Германии), про мужа – выпускника Одесской мореходки, про школу – французская (Одесса вообще город с французским уклоном), про университет – филфак конечно… А еще в сфере интересов и психология, и театр, и музыка.

И, боже мой, какой сильный и прекрасный человек мне открылся. И сколько же ему досталось, этому человеку.

Майя, всего не передать, что пережито! Но на моих глазах был взрыв первого дома в Одессе. Это мои соседи. Триста метров между нами. Все, с кем утром говорила, погибли…

И это было только начало. Вике с младшей дочерью пришлось уехать из самого лучшего в мире города. И попасть в самый обстреливаемый. И ставший ей самым близким.

Виктория Ашкелонская – так ее в фейсбуке называют друзья. Очень точно! И стилистически, и содержательно. Хотя Вика, конечно же, – одесская девочка. Но жизнь заставила сменить геотег. Вместо Черного моря – Средиземное. Вместо Одессы – Ашкелон. Нет, не вместо – а вместе! Как и обе войны, которые одна за другой упали на ее хрупкие плечи. На ее нежные стихи. На ее цветы, на ее самую добрую в мире армию собак и котов. На ее любимых.

Я на двух войнах, – напишет однажды Виктория, – потому что тело моё здесь, дом в Украине, а душа и сердце – и здесь, и там.

Чтобы это вынести, нужна какая-то особая храбрость сердца. Чтобы передать эту боль миру – храбрость и талант тем более необходимы. Впрочем, этого мало, чтобы достучаться до тех, кто не слышит. Да и не хочет слышать.

Чтобы читатель испытал катарсис, чтобы боль и несправедливость огнем горели, как буквы, начертанные неведомой рукой на стене Вавилона, нужен совершенно особый дар. У Вики, мне кажется, он есть. И буквы, набранные на клавиатуре ее компьютера, действительно, обжигают.

Может быть, еще и потому, что вторая война придала текстам Виктории Ашкелонской какое-то просто античное звучание.

С каждым взрывом в небе и на земле умножается скорбь. Господи, зачем призываешь в свидетели? Господи, зачем позволил стать одной из… слиться с этим народом и замереть в ужасе отчаяния и мольбы? Две войны, две стороны одной и той же медали. Одно обезображенное злобой и горделивой самонадеянностью уродливое заплывшее лицо. Ты не можешь смотреть, ты даже сквозь экран чувствуешь, разъедающую душу и сердце, радиацию. Твое сердце превращается в тлеющий, горячий, ни на минуту не остывающий уголь, и в этом пепле этому нечеловеческому образу суждено сгореть. Он будет гореть в сердце каждого в разных уголках планеты. Долго, мучительно, бесконечно. И рано или поздно он сгорит. Это будет распавшаяся монада, которой никогда во веки веков не собраться, не стать одно. Потому что никогда не собрать миллионы миллионов сердец, расплавивших эту тварь на горящем, медленно тлеющем пепелище своего горя. Две войны! Значит, будут и две победы! Значит, будет одна на всех главная и великая! Победа добра над злом. И разверзлась небесная твердь над древним Ашкелоном и пошел ливень, и омыл кровь с лица земли, и был знак врагам рода человеческого: "Прокляты вы вовеки». Не будет прощения вам.

Вдумайтесь: это эссе было написано Викой 9 октября 2024 года. Через два дня после зверского нападения на Израиль. Впрочем, ей ли не верить в победу? Ей ли бояться? «Час мужества» пробил на Викиных часах еще в феврале 22-го. И с тех пор, действительно по Ахматовой, мужество не покидает ее. Откуда только силы берутся? Красота эта. Мощь. И юмор, пусть и печальный…

Даже в нескольких строчках, написанных из раненого Ашкелона на третий день израильской трагедии.

Нового много!!! Живы. Зарядки нет. Света нет. Ждем рассвет.

Вика, мы все теперь ждем рассвета… И горюем от того, что невинным людям приходится спать в убежище, слышать взрывы и бесконечные сирены.

У воздушной тревоги разные голоса, разная тональность, высота звучания. Разная глубина. Воздушная тревога в Украине и азакА (воздушная тревога) в Израиле. Не подружки и не родственницы. Слышать невозможно ни ту, ни другую. Украинская – уже на подкорке. Вселенская скорбь, безысходность, бесконечная печаль. Слушая её, кажется, что выхода нет. Его просто нет! Она накрывает тебя с головой.

Сравнивать тревоги…– пожалуй, такого еще не было в русской публицистике. Боюсь, что Викторию покоробит такое определение, но что делать – она пишет на русском. На прекрасном русском, ставшем для многих теперь языком агрессора. На этом русском она рассказывает о любимой Одессе, на нем же – о бомбежках города-призрака Ашкелона. На этом русском она кричит об украденных украинских детях, об израильских детях-заложниках.

Говорите о наших детях, родные мои, говорите! Кроме нас больше некому!!! Говорите о наших израильских ангелах <...> И их, милостью Божией вернут. Говорите о наших украинских ангелах, которых убила, распяла, украла богобоязненная, богоизбранная, насквозь лживая русь.

Ох, сколько же боли в этих словах. И как она их точно расставляет. Каждый день. Каждый божий день. И почти каждую ночь.

Однажды я спросила, когда она успевает. Ответила сразу же: «Я все делаю – быстро и стремительно». Привыкла, наверное. Чай три дочки. Две собаки.

О, собаки – это отдельно! Их она называет – белые девочки. А на самом деле, они – Тильда и Изольда. В первый же день, когда бомбили и собаки испугались ужасно, то прятались они, конечно, вместе. А наутро Вика прислала мне фотографию разбомбленного магазина, куда она по замершему городу потащилась за кормом. Нет, не потащилась. Побежала. Быстро и стремительно. Ну, как она умеет.

Впрочем, завораживает меня вовсе не скорость (хотя это тоже поразительно), а необыкновенный творческий и человеческий талант, перед которым, вот правда, склоняю голову. И не подумайте, что она - только про трагедию. Еще и про любовь, и про музыкантов в концлагере, и про бабушку, и про умную педагогику (найдите в фейсбуке ее Поэтический кораблик – дивный совершенно), и про Бродского, и про мам (нежно и весело), и про красный день календаря в Одессе ее детства. Про жизнь короче.

Откройте любой Викин пост, и вы насладитесь музыкой ее речи. Это может быть история Камиллы Клодель, музе Огюста Родена; эссе о трагическом фиолетовом месяце (Лютом по-украински), воспоминания о Кармен в театре Виктюка или волшебные цветочные истории. От которых (вот чудеса!) оторваться совершенно невозможно. Читаешь и видишь брошенный кем-то, почти погибший цветок, «сморщенный, как лицо старухи, которая знает, что такое пожить на белом свете». И этого мученика обязательно нужно спасти: «вытащить за чуб» из окаменевшей земли, бережно омыть, найти для него новую землю, а значит и новую жизнь; а потом говорить, говорить с ним, поливать, подставлять его усталые листья солнцу...

Я совершенно не цветовод, я даже не знаю, как этот цветок зовётся в мире ботаники. В народе его зовут денежным деревом. Я даю ему имя Парцифаль. Я даю ему имя рыцаря! Каждый дуреет в меру своих возможностей, я так. Дети и муж относятся уважительно, но иногда посмеиваются. Собаки страшно ревнуют! И когда я говорю с цветком, они подпрыгивают к нему высоко и клацают зубами. А цветок оживает, растет, распрямляется, приосанивается. Морщины разглаживаются. Появляются новые молоденькие листики. Красота невероятная и сила необыкновенная! Вот она, воля к жизни, вот она победа над смертью и благодарное реагирование. Нам бы людям научиться так благодатно брать, когда дают. Полтора года радовал меня этот цветок. Он стал для меня неким тотемом. Благодарным ребенком. Другом и помощником. И вот пришло время расставаний! Старшая дочь уехала в эвакуацию с тремя котами. Средняя дочь – с двумя крысами. Мы с Соней с тремя собаками. А цветы остались. Остался и мой спасеныш.

Какое чудесное слово – спасеныш. Впрочем, у нее кругом – спасеныши. Я писала о собаках, а теперь, оказывается, еще два кота приблудились. Некто пепельный и рыжая Офелия. Которые тоже требуют «свою порцию ласки и еды». Они же не знают, что война; ангелы – в крови; «чудеса задерживаются»; и «хорошего мало, как любила говорить Викина мама, «во времена, когда только одно хорошее и было, да она об этом не знала!»

Мы все не знали, Вика. Ничего этого не было написано в книге судеб и в наших линиях жизни.

Линия судьбы и линия сердца не только на ладони. На лице! Какими мы будем, какие мы уже есть в этой страшной схватке последних времён? Какой печатью ляжет век сей нам на лицо и на сердце? <...> Где сегодня сделать себе укол счастья, радости, бодрости и уверенности, чтобы брызги любви и покоя благодатно разошлись по израненной ткани кожи и напитали её? Как сохранить себя, как научиться держать лицо, как смочь преодолеть всё то, что нам суждено пережить? Как сделать так, чтобы линия судьбы не прерывалась?

Дорогая, неведомая мне, вернее ведомая душой Виктория, Вы – сможете! У Вас просто нет вариантов. С таким-то именем…

Читайте также:

1. Аферистка. Почти детективная история с назиданием. Журнал «Партнёр», № 1 / 2022. Автор М. Беленькая
2. Всё пройдет, бэби, всё пройдет. Журнал «Партнёр», № 10 / 2023. Автор М. Беленькая
3. Счастливый человек – Роман Каплан. Журнал «Партнёр», № 12 / 2018. Автор М. Беленькая
4. А. Бруштейн «Дорога уходит в даль»: к 60-летию выхода книги. Журнал «Партнёр», № 4 / 2016. Автор М. Беленькая.