Мы так и не заметили, что Китай, с которого я начал свой рассказ, из «младшего брата» Советского Союза превратился в супериндустриального монстра, который в ближайшие годы может отобрать первенство у Америки по всем параметрам, но только не по параметру соблюдения прав человека.

 

Мы так почти и не заметили (или не захотели заметить), что Россия из глобального превратилась в сугубо регионального монстра, не умерив при этом имперских амбиций. Ядерная, пардон, держава. Впрочем, Северная Корея теперь тоже. И неудержимо стремится к этому Иран – вероятно, не без помощи России. К тому же, как стало известно, ныне опальный «отец» пакистанской атомной бомбы А. К. Хан еще давно отправил в Иран газовую центрифугу для получения оружейного урана.

 

Эпоха перемен, наступившая с падением «Берлинской стены», у одних вызвала эйфорию, других озадачила, третьих озлобила. До сих пор и в российской пропаганде популярна «теория заговора», благодаря которому коварная Америка, стремящаяся к мировому господству, сумела развалить Советский Союз и устранить главного конкурента. Есть и другое, более обоснованное мнение, что это победа сил демократии над силами тоталитаризма. Или, говоря точнее, начало победного шествия идей демократии по всему миру.

 

Начать с Америки – у нее никогда не было стремления к территориальной экспансии, к завоеванию других стран. В свое время США легко могли присоединить к себе и Канаду, и Мексику, и Филиппины, и целый ряд других стран (как на их месте сделала бы любая европейская держава). Этого не произошло – Америка никогда не стремилась к мировому господству в его традиционном, европейском понимании и в этом смысле никогда не была колониальной державой. С другой стороны, в Америке всегда было сильным ощущение собственного мессианского предназначения – нести другим свое понимание свободы и демократии.

 

 

И вот теперь волна демократии докатилась до Ближнего Востока – самого, вероятно, застойного региона. Сейчас у всех на слуху события в Ливане – народные выступления, которые привели к началу вывода из страны сирийских войск.

 

Раньше Ливан был как бы на обочине ближневосточных событий, да это и понятно – с 1976 года в стране находились войска соседней Сирии, да и самостоятельной политики с тех пор Ливан не проводил. В каждом учреждении, от министерств до сельских управ, сирийские советники или агенты «Мухабарата» - сирийской контрразведки. Населению настойчиво внушалась мысль, что сирийцы и ливанцы – это один народ, насильственно разделенный колонизаторами. Правда, «колониальный период», когда Ливан и Сирия были подмандатной территорией Франции, длился менее 30 лет и в конце концов дал жизнеспособную государственность обеим странам, но вот об этом никто не хочет вспоминать.

 

До сих пор Ливан представляет собой лишь марионеточное государство, и это, наконец, вылилось на улицы волной возмущения. Катализатором стало убийство бывшего премьер-министра Рафика Харири, миллиардера и главного противника сирийской оккупации Ливана. Он был, вероятно, самым популярным политическим деятелем страны, тем более что с его именем связано восстановление Ливана после разрушительной гражданской войны. Он нашел инвестиции для воссоздания почти полностью уничтоженного Бейрута, где живет не менее четверти населения Ливана. Сирийцы возражают – Бейрут отстроили именно они, 300 тысяч сирийских рабочих, хлынувших в Ливан с началом оккупации. Наверное, и в этом есть доля правды. Но ливанцы относятся к этим сирийцам примерно так же, как москвичи к рабочим из СНГ – с неприязнью и подозрением, но понимают, что без них не обойтись.

 

Ливанцы – это точно не сирийцы. В них кровь древних торговых народов: финикийцев, армян, греков, и лишь потом арабов, которые их когда-то завоевали. Именно в Ливане – совершенно уникальный пример мирного (до поры) сосуществования различных религиозных общин, что отразилось и в ливанской конституции. Президент – христианин-маронит, премьер-министр – мусульманин-суннит, председатель парламента – мусульманин-шиит. Другое дело, что все последние годы эти деятели послушно выполняли волю Сирии. Теперь Ливан словно очнулся от сна, и люди потребовали перемен. Влияние Сирии стало стремительно падать, что должно неизбежно сказаться на результатах очередных парламентских выборов, которые пройдут в мае этого года.

 

 «Демократическая инфекция» - сначала выборы в Афганистане, потом в Палестинской автономии, потом в Ираке, в Саудовской Аравии… Президент Египта Хосни Мубарак, фактический диктатор, вынужден был объявить, что на июльские выборы главы государства впервые в истории будут допущены альтернативные кандидаты. И сейчас – Ливан, события в котором уже окрестили «кедровой революцией» (кедр – национальный символ Ливана).

 

Пока трудно предсказывать, как эти события будут развиваться дальше – внутриполитическая ситуация в Ливане достаточно сложна, и высказываются опасения, что после вывода сирийских войск вновь может вспыхнуть гражданская война. Оптимисты, правда, утверждают, что этого не произойдет, и суверенный Ливан скоро вернет себе репутацию «ближневосточной Швейцарии», которой он пользовался десятилетия назад.

 

Мировая печать почти едина в убеждении – «кедровая революция» явилась одним из следствий американской стратегии, имеющей целью продвижение демократии на Ближний Восток. «Так ли это?» - задала вопрос французскому министру иностранных дел Мишелю Барнье газета «Монд». Министр высокомерно ответил: «Неужели у Америки монополия на демократию и права человека?» Да нет, конечно, демократические идеалы в Европе превыше всего, но ни одна страна, в том числе Франция, никогда не пыталась продвигать эти идеалы за пределы собственного континента и тем более на Ближний Восток, боясь нарушить отношения с диктаторскими режимами, казавшимися Европе незыблемыми. Классический пример realpolitik – иметь дело с тем, что есть, и пытаться извлечь из этого максимум выгоды.

 

Американцы же не боялись испортить отношения с кем бы то ни было, настойчиво и даже агрессивно продвигая на Восток свое понимание демократии. Как писала на днях британская «Индепендент», вопрос, который раньше нельзя было задавать иначе как шепотом, слышится всё громче: возможно, Джордж Буш, неопытный, несостоявшийся мессия, каким он виделся многим, был прав с самого начала? Был прав в том, что касалось свержения режима Саддама Хусейна, универсальной привлекательности демократии, своей уверенности в том, что желание и военная мощь Америки принесут на Ближний Восток долгожданные перемены? Невзирая на все ошибки последних двух лет, многочисленные жертвы и скандалы, американский подход, похоже, оправдывает себя: как костяшки домино, ближневосточные режимы подталкивают друг друга в сторону демократических перемен, заключает «Индепендент».

 

Впрочем, судьба демократии и возможность скорого восстановления суверенитета в Ливане пока еще висят на волоске. Проблема, по сути дела, одна – это организация «Хезболла», безраздельно властвующая на юге Ливана и имеющая широкую популярность среди ливанских шиитов, самой многочисленной общины страны. Ее активно поддерживает Иран, ее активно поддерживает Сирия. И военизированные подразделения «Хезболлы» по численности мало уступают ливанской армии. Она не собирается прекращать террористическую деятельность против соседнего Израиля и претендует на солидную долю власти в самом Ливане. Многотысячные просирийские демонстрации в Бейруте – через несколько дней после антисирийских – это тоже дело рук «Хезболлы».

 

В начале марта Европарламент признал «Хезболлу» террористической организацией; правда, никаких серьезных последствий это вызвать не может. Но всё-таки это голос против тех, которые призывают, как, например, Россия, к переговорам с «Хезболлой» как политической и парламентской силой.

 

Близкая аналогия в Палестине – организация ХАМАС, также весьма массовая и влиятельная, объявила о своем намерении участвовать в предстоящих парламентских выборах. Но перед этим она на переговорах с палестинским президентом Махмудом Аббасом отказалась от террористической деятельности. «Хезболла» таких обещаний никому не давала и вряд ли даст. Хотя, конечно, трудно загадывать вперед. Существует резолюция Совета Безопасности ООН 1559, принятая в начале сентября прошлого года, которая требует не только вывода всех сирийских войск из Ливана, но и разоружения всех полувоенных организаций в Ливане. Сейчас заниматься этим разоружением просто некому; считают, что это будет задачей нового правительства, которое будет сформировано по результатам майских выборов.

 

 

И еще одно возможное последствие ливанской «кедровой революции», едва ли не самое главное – его воздействие на политическую ситуацию в Сирии. После краха саддамовского режима в Ираке именно эта страна оказалась в сомнительном положении «главного ближневосточного монстра», и дело не только в откровенно диктаторском характере режима Башара Асада, сколько в его отнюдь не конструктивной политике по отношению к соседним странам. Ни для кого не секрет, что из Сирии проникают в Ирак террористы из других стран, поступает оружие и боеприпасы, - едва ли кого могут обмануть утверждения, что у Сирии не хватает войск для охраны протяженных границ. Не секрет, что Сирия (вместе с Ираном) поддерживает (в том числе и финансами) террористическую деятельность против Израиля, всеми силами пытаясь сорвать наметившийся мирный процесс. Сам Башар Асад, возможно, того и не желая, превратился во второго Саддама Хусейна, и, как следствие, заслужил соответствующее к себе отношение. Скорейшего и полного ухода Сирии из Ливана жестко требуют не только Соединенные Штаты, которые еще год назад ввели против Дамаска экономические санкции, но и Великобритания, и Франция, и даже арабские страны. На встрече с Асадом наследный принц Саудовской Аравии Абдалла ибн Абдель-Азиз ас-Сауд посоветовал сирийскому диктатору быстрее выводить войска, если тот не хочет, чтобы отношения между двумя странами «натолкнулись на серьезные проблемы». Впрочем, тут замешана и личная обида – экс-премьер Ливана Харири, в убийстве которого подозреваются сирийские спецслужбы, был близким другом саудовской королевской семьи.

 

В политическом отношении выход из Ливана означает для Сирии поражение «старой гвардии» покойного Хафеза Асада, отца нынешнего диктатора, при котором, собственно, и оккупация произошла, и был выработан план присоединения Ливана к Сирии. Смогут ли эти люди и дальше влиять на политику Сирии, ввергая ее во всё большую международную изоляцию?

 

В экономическом плане уход из Ливана тоже не предвещает для Сирии ничего хорошего. Прежде всего – это потеря доходов от ливанской торговли, без которых сирийская экономика, страдающая всеми недостатками экономики тоталитарной, может оказаться на грани краха. К тому же сотни тысяч сирийских рабочих уже сейчас покидают Ливан – отношение к ним ливанцев после убийства Харири резко изменилось к худшему. Вернувшись в Сирию, они пополнят армию безработных, а стало быть, недовольных – и это тоже может оказаться толчком почти неизбежных изменений. Еще один сигнал – 120 сирийских интеллектуалов написали письмо Асаду, требуя вывода войск из Ливана, и при этом не побоялись поставить свои подписи. Раньше это вызвало бы мгновенные репрессии, но сейчас этого не произошло.

 

Я не исключаю, что сам Башар Асад, если и не стремится, то хотя бы готов к переменам. Возможно, ему не очень нравится роль нового Саддама Хусейна, возможно, его тоже, как и многих других ближневосточных лидеров, поразила «демократическая инфекция», и он хочет придать своей стране более презентабельный вид. Не будем обольщаться – пока никаких серьезных шагов в этом направлении не наблюдается. Возможно, в консервативном сирийском обществе последуют попытки проводить кое-какие реформы консервативными же методами. Но события, ведущие к демократизации Ближнего Востока, нарастают стремительными темпами – диктатор может попросту опоздать.