АЛЕКСАНДР ШМОРЕЛЬ – НЕМЕЦКИЙ АНТИФАШИСТ С РУССКОЙ ДУШОЙ

Татьяна Лукина (Мюнхен)

президент Центра русской культуры МИР

Александр Шморель родился в Оренбурге в 1917 году в семье врача. Его отец Гуго Шморель был немцем (его предки приехали в Россию в середине XIX века из Восточной Пруссии), мать — русская. Когда Шурику — так звали его в семье — исполнилось два года, его мать Наталья Петровна Введенская умерла, и воспитание мальчика было поручено нянюшке Феодосии Константиновне Лапшиной.

Через два года после смерти жены Гуго Шморель женился во второй раз на немке Елизавете Хофман, работающей в лазарете, где он служил. В России шла гражданская война, и молодая семья перебралась в Германию, в Мюнхен к родственникам. С ними в Германию приехала и русская няня Александра. Через несколько дней после приезда у Александра родился брат — Эрих (1921-2006 гг.), а позднее появилась и сестра Натали.

В мюнхенском доме Шморелей царил поистине русский дух: на обед подавали пельмени и блинчики, чай пили из самовара. Домашний язык был русский, у детей были воспитатели, которые преподавали им русский язык и литературу. «Война и мир» и «Евгений Онегин» были настольными книгами в семье Шморелей.

Одним из ближайших друзей дома был отец Бориса Пастернака, художник Леонид Пастернак, приходивший в гости вместе со своей женой, известной пианисткой Розалией Кауфман. Карандашный портрет Бетховена, работы Леонида Пастернака, с посвящением Гуго Шморелю висит и сегодня в гостиной семьи Эриха Шмореля. Музыка и живопись всегда играли большую роль в этой семье, и не случайно из Александра получился прекрасный пианист и многообещающий скульптор. В семье Шморелей хранится великолепный бюст Бетховена, выполненный Александром по рисунку Леонида Пастернака.

Хотя отец был протестантом, а мачеха — католичкой, Шурика воспитывали в православии. И в этом не последнюю роль играла его няня, которая растила не только своего любимца — «Шуреночку», но и его младшего брата Эриха и сестру Наташу на русских сказках и на русских народных песнях.

После занятий в частной школе Александр в 13 лет поступает в гимназию, где знакомится с Кристофом Пробстом, ставшим его ближайшим другом и единомышленником на всю жизнь. Пробст, как участник организации «Белая роза», будет казнен нацистами в феврале 1943 года.

В 1937 году Александр получает аттестат зрелости и, чтобы избежать призыва в армию, добровольно отбывает трудовую повинность. Вот строчки из его писем, адресованных сестре Кристофера Пробста: «...У нас здесь вскрывают письма... Было бы неприятно, если бы они узнали мое мнение о них. Оно как раз не слишком лестное. Но и здесь меня не покидает надежда на счастливое будущее. У меня постоянно перед глазами цель — свободная жизнь, и я лишь смеюсь над этими людьми, окружающими меня. Никакая страна не сможет мне заменить Россию, будь она столь же красива!..» Это слова 20-летнего юноши, покинувшего Россию четырехлетнем ребенком.

Нападение Германии на Советский Союз Александр переживал как трагедию, и хотя с детства он был противником большевизма, мысль, что Россию топчут сапоги завоевателей, причиняла ему боль. «...Из-за сегодняшней войны я попал в довольно сложное положение, — говорил он два года спустя, на допросах в гестапо. — Как можно уничтожить большевизм и предотвратить при этом завоевание российских земель? ... Я вновь хочу подчеркнуть, что, в соответствии с моим мышлением и мироощущением, я больше русский, чем немец...»

Зимой 1942 года Ганс Шоль — друг Александра — знакомит его с художником Манфредом Эйкемайером, который рассказывает им о тотальном истреблении еврейских гетто. Друзья приходят к выводу, что страной правят психопаты, которые приведут ее, а может быть и весь мир, к неминуемой гибели. Тогда-то у них и зарождается идея создать организацию по борьбе с существующим режимом. Их цель — довести до сознания населения преступления Третьего рейха против человечества. В одной из первых листовок Александр написал: «Нет, не о еврейском вопросе хотели мы написать в этом листке, не сочинить речь в защиту евреев — нет, только в качестве примера мы хотели привести тот факт, что с момента завоевания Польши триста тысяч евреев в этой стране были убиты самым зверским образом. В этом мы усматриваем ужасающее преступление над достоинством людей, преступление, которому не было равных в истории человечества».

Распространение первых листовок совпало с массовыми бомбардировками немецких городов союзными войсками. Листовки с текстом: «Мы не молчим, мы — ваша нечистая совесть. „Белая роза“ не даст вам покоя!» стали появляться не только в Баварии, но доходили до Ульма, Штутгарта, Регенсбурга, Зальцбурга и Вены. Долго держать в тайне свою деятельность от близких друзьям не удалось. Вначале узнает о листовках сестра Ганса София и тут же принимается им помогать.

23 июля 1942 г. друзей неожиданно направляют на Восточный фронт. Александр Шморель, Ганс Шоль и Вили Граф, также будущий участник сопротивления, попадают во вторую студенческую роту.

«Я вновь увижу Россию! Мы будем работать в полевых лазаретах — пока еще неизвестно, как долго». Через три дня друзья оказались в Варшаве. Увиденное потрясло их. «Отовсюду на нас смотрит беда. Мы отводим глаза» — записал Вили Граф в своем дневнике. «Пребывание в Варшаве сделает меня больным — писал домой Ганс Шоль — слава богу, завтра едем дальше! ... На тротуаре лежат умирающие от голода дети и просят хлеба, а с противоположной улицы доносится раздражающий джаз.»

В первых числах августа 1942 г. они были уже в Вязьме, а после распределения их отправляют в Гжатск. «Я часто и подолгу разговариваю с русским населением — с простым народом и интеллигенцией, особенно с врачами — писал в своих письмах домой Александр. — У меня сложилось самое хорошее впечатление. Если сравнить современное русское население с современным немецким или французским, то можно прийти к поразительному выводу: насколько оно моложе, свежее и приятнее!»

Те же настроения овладевают и Вили Графом, которому также предстоит в скором времени смерть на эшафоте: «Хорошо, что я могу оставаться здесь с хорошими знакомыми из Мюнхена — пишет он из Ржева подруге. — Один из нас, тоже медик, отлично владеет русским, потому что родился здесь и во время революции вынужден был вместе с родителями покинуть страну. Потом он практически стал немцем. И вот он впервые вновь увидел эту страну, и мне открывается многое, что ранее оставалось неизвестным или, по крайней мере, непонятным. Он часто рассказывает нам о русской литературе, да и с людьми устанавливается совсем другой контакт, чем когда не можешь объясниться.»

Александр писал свои письма домой по-русски. Они, как и письма его друзей, были полны любовью к России. «За двадцать лет большевизма русский народ не разучился петь и танцевать, и повсюду, куда ни пойдешь, слышны русские песни... Несмотря на бедность, народ тут чрезвычайно гостеприимный. Как только приходишь в гости, самовар и всё, что найдется в доме, сразу же ставится на стол. Я часто захожу к священнику, еще довольно бодрому старику. Кроме добра я здесь ничего не видел и не слышал».

Возвратившись в Мюнхен, друзья решили вести бескомпромиссную борьбу с гитлеровским режимом. Время, проведенное в России, сплотило ребят, и в дело по распространению листовок был введен Вилли Граф. И хотя они продолжали посещать занятия в университете, их мысли и дела были полностью отданы подрывной деятельности. Они добывали через друзей и знакомых деньги, необходимые для приобретения бумаги, налаживали связи с единомышленниками.

Наступил 1943 год. 13 января Вилли Граф записывает в своем дневнике: «Мы начинаем действовать. Лед тронулся!» Друзья работали над своей пятой листовкой, которая должна была производить впечатление организованного движения Сопротивления Германии и иметь подзаголовок «Воззвание ко всем немцам!» И тираж ее должен быть по-настоящему массовым — 6000 экземпляров.

На этот раз они даже решились показать проекты листовки профессору Хуберу.

Первую партию листовок они развозили по городам, раскладывая их там выборочно по почтовым ящикам. Александр взял на себя Зальцбург, Линц и Вену. Потом они начали раскладывать листовки по парадным и дворам, телефонным будкам и магазинам. Вскоре о листовках узнала полиция: многие получатели от греха подальше сами спешили их туда сдать. Полиция передала дело в гестапо. Началась слежка, которая поначалу никаких результатов не дала.

3-го февраля по радио было объявлено официально о поражении 6-ой армии генерала Паулюса под Сталинградом. В стране был объявлен четырехдневный траур. Создатели «Белой розы» не могли обойти это событие молчанием, и их ответ был по-мальчишески дерзким. В ночь на четвертое февраля Александр и Ганс, вооружившись краской и кисточками, двинулись в центр города. Александр писал на стенах домов «Долой Гитлера!», «Гитлер — убийца!», Ганс следил, чтобы их никто не увидел. Только когда начало светать, они повернули домой, но, проходя вновь мимо университета, не могли не удержаться, чтобы не написать у главного входа слово «Свобода!»

Наутро весь город уже говорил об этих надписях. Это был уже открытый вызов правящим властям. Тайная полиция вынуждена была принять вызов. Начались расследования, которые показали, что за всем этим скрывается организация «Белая роза», которая должна была находиться в Мюнхене. Полиция обратилась через газеты к населению за помощью, назначила большое вознаграждение.

Тем временем друзья работают над своей шестой листовкой. На этот раз автором выступил профессор Курт Хубер. После споров и принципиальных разногласий текст был утвержден всеми. Сперва были использованы все имеющие в запасе конверты и марки, потом их разбрасывали по почтовым ящикам или просто оставляли в парадных домов. Несмотря на откровенную дерзость операций, полиции никак не удавалось выйти на их след. Опьяненные успехом, забыв об осторожности и опасности, ребята стали раскладывать листовки в университете по аудиториям.

18 февраля родителям Шолей сообщили, что полиция вышла на след Софии, помогавшей ребятам распространять листовки. Родителям, которые жили в Ульме, удалось предупредить детей. Ганс и София поспешили вынести из дома чемодан, набитый последними сотнями листовок, и, не придумав ничего лучшего, решили их распространить в главном здании университета. Они торопились опустошить чемодан до окончания лекции. Им это почти удалось. Последнюю пачку София решила сбросить с верхнего этажа в пустой холл. Одна из них пролетела перед носом хаузмайстера Шмида. Он тут же бросился наверх, чтобы схватить нарушителей. Навстречу ему попались с пустым чемоданом брат и сестра Шоль. Их увезли в гестапо.

Через несколько часов после ареста Шолей полиция уже знала имена всех главных участников «Белой розы». На следующий день был задержан Кристоф Пробст, жена которого только накануне родила их третьего ребенка. Еще через три дня, 22 февраля, состоялся суд, продолжавшийся не более двух часов. Приговор — смертная казнь, был приведен в исполнение в тот же день.

Александр, узнавший по пути на лекцию о случившемся, пытался предупредить Вилли Графа, но было уже поздно — Вилли не явился на связь.

Александр понимал, что ему необходимо срочно покинуть Мюнхен. Но как, если его уже разыскивает гестапо? Тогда он вспомнил о своем приятеле из русского окружения Николае Хамазаспиан. В его болгарском паспорте значилось, что он являлся гражданином Болгарии. За этим паспортом Александр и пришел к другу. Тот не раздумывая дал ему свой паспорт. Заменив в паспорте фотографию Николая Хамазаспиана на свою, Александр отправляется в находящийся недалеко от границы со Швейцарией курортное местечко Эльмау. Что произошло в Эльмау, в котором он не раз отдыхал с родителями, выяснить так и не удалось. Во всяком случае, Александр Шморель совершает поступок, который навсегда останется загадкой: он возвращается в Мюнхен.

К этому времени выходит газета с его фотографией под рубрикой «Разыскивается преступник». В районе Швабинге его застает воздушная тревога и Александр спустился в ближайшее бомбоубежище. По одной версии он был опознан знакомой студенткой и выдан полиции. По другой — подруга, к которой он явился за помощью, выдала его полиции. Во всяком случае, имя предателя до сих пор неизвестно.

Суд над Александром Шморелем состоялся 19 апреля, а 13 июля 1943 г. приговор — казнь на гильотине — был приведен в исполнение. В этот же день был казнен и профессор университета Курт Хубер, с которым Александр так часто спорил о роли и судьбе России. Вилли Граф будет казнен 12 октября.

Семья похоронила сына по православному обряду на кладбище Ам Перлахер Форст. Несколько лет спустя у ног своего питомца нашла покой его нянюшка.