«Шесть» за упражнение, или «Одаренный ребенок»

Елена Мадден (Берлин)

Эти дети неуспешны в школе. Они теряют ручки и тетради, забывают спортивную одежду и не записывают домашние задания в дневник. Они вообще избегают письменных работ, и если пишут, то коряво и неаккуратно. Они рассеянны, «мечтают» о чем-то своем и на уроках не могут сконцентрироваться на учебном материале. Их упрекают в уклонении от учебы, лени, отсутствии самодисциплины, отправляют к психотерапевтам, подозревая СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) и отклонения от норм в поведении...

«Общество содействия одаренности» (Hochbegabtenförderunge.V., www.hbf-ev.de, (HBF)), организованное в 1994 г. в Бохуме, предлагает свое объяснение неудач многих школьников. Нередко причина - высокий интеллектуальный потенциал ребенка, не выдерживающий столкновения со школьной рутиной: примитивными заданиями, бесконечными упражнениями, формальными требованиями. Правильный подход выявляет сильные стороны одаренных детей: способность быстро схватывать материал и прекрасную память, необычайную любознательность и страсть к чтению, оригинальность мышления, стремление к самосовершенствованию и целеустремленность (если проблема интересует), любовь к справедливости... И это - те же самые дети!

С момента основания общество HBF поддержало 5000 семей и 11500 детей. В выходные дни одаренные дети посещают филиалы HBF в Берлине и Бохуме, Гамбурге и Мюнхене, работают над совместными проектами: учатся действовать в команде и находить друзей.

Нет, не все «пятерочники» немецких школ - одаренны. И поэтому условие участия в курсах HBF - коэффициент интеллекта (IQ) больше 120. Тест на интеллект должны провести независимые психологи. Тест отсеивает амбициозных родителей: завышенные требования к детям так же опасны, как и заниженные, разъясняют в обществе.

О работе HBF рассказывает член правления Йенс Терп (Jens Terp).

Елена Мадден: В каком возрасте HBF рекомендует проводить тест интеллекта?

Йенс Терп:: В 4-4,5 года, чтобы уже перед школой составить представление об уровне ребенка. В принципе малыша можно тестировать, когда он в состоянии в присутствии чужого человека активно действовать 2-2,5 часа. Некоторые способны на это уже в 3,5 года. Но средний возраст 4-4,5, и в этом возрасте протестированные дети впервые появляются у нас.

ЕМ: А как тестировать мультилингвов, ведь у многих немецкий - слабый язык?

ЙТ: Если психолог не уверен в результате, может сделать для уверенности дополнительный тест: не-вербальный, свободный от языка, тогда языковые дефициты не будут помехой.

ЕМ: Веб-страница HBF разъясняет: общая одаренность - не то же самое, что способности в отдельных сферах, например, в математике, языке или спорте. Пожалуйста, расскажите об этом подробнее.

ЙТ: Действительно, надо отличать одаренность общую и специальную. Не всякий талантливый спортсмен – «одарен», и не всякий одаренный ребенок может, скажем, хорошо прыгать. То же с художественными талантами. Одаренные дети очень творческие, но это не значит, что их креативность выявляется в искусстве. Скорее всего, это не тот случай. Если одаренный ребенок интересуется музыкой, он будет учиться играть на фортепьяно, а потом на трубе, скрипке, ударных и т.д.: такие дети очень любознательны, хотят много знать. Но в конкретной сфере их способности не обязательно будут вызревать, навыки не обязательно будут интенсивно развиваться.

ЕМ: У детей, приходящих к вам, часто предполагают «гиперактивность» или «дефицит внимания»...

ЙТ: Установить СДВ может только врач, это медицинский диагноз. Можно спорить о том, имеет ли он смысл. Параллельно надо бы проводить тест интеллекта. Ведь если ребенок неодарен, диагноз СДВ теряет силу: неясно, понял ли ребенок заданные ему вопросы. А у одаренных детей этот диагноз следует переосмысливать, уточнять. Очень часто причина «невнимательности» (и невыполненных заданий) - абстрактно-логическое решение ребенка не заниматься тем, что ему неинтересно или кажется бессмысленным.

ЕМ: Какие еще трудности у одаренных детей?

ЙТ: Их затрудняет многое из того, что общество считает «нормальным» Повседневные банальности могут стать проблемой, например, завязывание шнурков... Одаренному ребенку вообще трудно быть социально приемлемым.

ЕМ: Видимо, с одаренными детьми сложнее работать, чем с обычными?

ЙТ: Мы создаем очень маленькие группы, максимум 6-7 детей. Интроверт в такой среде выйдет из своей скорлупы - тут только вопрос времени. В редких случаях, когда ребенку не удается наладить отношения с другими детьми, приходится искать другую группу. Конечно, нет гарантии того, что ребенок откажется от замкнутости, сдержанного поведения также и вне группы.

ЕМ: Курсы меняются или остаются теми же из года в год?

ЙТ: Они меняются в зависимости от потребностей детей. Есть два пути. Наши референты предлагают тему, и мы собираем заинтересованных. Или родители сообщают об увлечениях детей - мы ищем подходящих референтов. Многие курсы – естественно-научные, там возможна развернутая специализация: морская биология, микробиология, органическая химия... Есть курсы компьютерные, театр. Есть и фантазийные курсы-игры, где участники в команде или поодиночке переживают приключения в фантастических мирах. Цель в том, чтобы развить способность вести игру, дети могут и сами предлагать и разрабатывать такие игры.

ЕМ: Как соотносятся ваши курсы и школьный материал?

ЙТ: Мы не школа и не хотим быть школой. Перед руководителями курсов ставится задача не затрагивать школьные темы. Чем больше школьных знаний наши дети получат, тем больше заскучают в школе, а мы как раз это и хотим предупредить.

В маленьких группах появляется возможность дополнять школу, например, мы можем проводить эксперименты, которые в школе невозможны из-за переполненности классов или из соображений безопасности.

ЕМ: Что приносят курсы, меняются ли поведение в школе и оценки?

ЙТ: Результатом может быть успех в школе, но он необязателен. Мы не репетиторы. Родители, которые пытаются использовать наши курсы для улучшения школьных оценок, обычно не находят понимания у детей: те ведь не хотят в выходные вспоминать о школе.

Для многих детей школа и участие в курсах не имеют ничего общего друг с другом. Моя дочь пришла сюда 11 лет назад, среди прочего занималась тренировкой памяти, участвовала в чемпионатах - и не применяла в школе освоенные техники! Лишь через полтора года вдруг поняла, что они помогают запоминать школьные материи: иностранные слова, формулы, периодическую систему... Дети усваивают организацию познания, учатся учиться не замечая того! В этом - искусство наших референтов: дать инструмент учебы так, что дети этого не ощущали.

Но главная цель, которую мы преследуем, иная: у нас дети должны чувствовать себя хорошо, выйти из замкнутого круга одиночества, развить социальную компетенцию.

Три недели назад я получил электронное письмо от матери, у которой сын побывал на нашем занятии: он сказал: «Наконец-то нормальные дети!» В первый раз в жизни он встретился с такими же, как он, и был счастлив. Когда моей дочери исполнилось 16, она сказала: «Курсы были замечательные, благодаря им я смогла выносить школу! Я говорила себе в среду: остается еще три дня; в четверг: еще день; в пятницу: завтра и послезавтра я снова увижу друзей!»

Если результат в том, что дети не отчаиваются в школе, не идут ко дну, - мы уже смогли очень много. Многие родители сообщают, что благодаря компенсации здесь дети терпимее относятся к школе.

ЕМ: Острый вопрос: есть ли негативные последствия участия в курсах? Например, когда ребенок осознает, что одарен, и начинает задаваться?

ЙТ: Такое может случиться. Задача родителей - найти способ и метод объяснить этим детям, что они другие и почему так, и что это значит. В этом появляется необходимость впервые заявить о себе когда ребенка тестируют. Можно сказать: «Если ты одарен, ты не обязательно лучше. Просто у тебя другой потенциал, другой способ перерабатывать материал - всё это не делает человека лучше».

ЕМ: Временных рамок у курсов нет?

ЙТ: Курс организуется на 6 месяцев, если нравится, автоматически продлевается на полгода. И так до тех пор, пока у детей не появится желание заняться чем-то другим. Случается, они остаются у нас до 22 лет! Есть такие, что ходят сюда уже 10 лет, они растут у нас. Есть и целые группы «старожилов».

ЕМ: Сколько в HBF руководителей курсов и кто они по образованию?

ЙТ: Около 120. Это специалисты в разных областях знаний, есть биологи, физики, геологи, химики, медики. Раз в год мы устраиваем общую встречу, чтобы обсудить ход дел. Мы заботимся о том, чтобы референты следили за новинками, чтобы дополнительно к специальным знаниям получали знания о детской одаренности и инструментарий для обращения с одаренными детьми. Но главное - практика.

ЕМ: Школа, похоже, недостаточно учитывает феномен одаренности? Ведете ли вы работу с учителями?

ЙТ: В начале года у нас была практикантка из Потсдама, она говорила, что там тема детской одаренности предлагается будущим учителям в виде курса продолжительностью... 30-60 минут, на добровольной основе. Поэтому мы устраиваем инфовечера, приглашаем всех заинтересованных, чтобы обменяться знаниями и опытом. У нас нет возможности идти в школы для просвещения или повышения квалификации учителей. Да и не все они проявляют интерес. Но у нас есть телефон для консультаций, и если возникнет необходимость, мы ответим на вопросы учителей или воспитателей.

ЕМ: Если у ребенка проблемы в школе...

ЙТ: ...мы не имеем права проявлять инициативу - вправе помочь, только если к нам обращаются родители. Они могут взять у нас и передать учителям наши инфоматериалы, сообщить наш телефон. Некоторые учителя воспринимают эту информацию и звонят нам.

ЕМ: Общество основано в 1994 году. Прослеживали ли Вы судьбы детей, которые занимались здесь?

ЙТ: Нет, у нас нет ни каталогов, ни статистики. Мы знаем, что некоторые наши питомцы защитили докторские диссертации и работают в университетах. Некоторые бывшие участники сами стали нашими референтами.

Есть и другие судьбы. Некоторое время назад я говорил с молодым человеком, который потерпел фиаско в жизни. Он получал риталин и усилием воли сам отказался от него, объясняя, что не хочет принимать наркотик. Он не закончил образования, живет на улице.

В разговоре он обронил интересную фразу: «Чрезмерно заниженные школьные требования оказались для меня слишком большим бременем». Это - ключ ко многому.