Путь к Тель Халафу

Олег Паталай (Берлин)

Замечательное открытие дипломата фон Оппенхайма

На портрете – респектабельный господин с усами, закрученными по моде конца XIX века, который напоминает преуспевающего коммерсанта или чиновника, любящего хорошую кухню и предпочитающего не покидать надолго свои уютные апартаменты. Это – барон Макс фон Оппенхайм (1860-1946) (MaxFreiherrvonOppenheim), человек-легенда, археолог, разведчик, дипломат, удачливый соперник в науке и неудачливый противник в политике самого Лоуренса Аравийского....

Портрет висит при входе в южный флигель Пергамского музея, где помещены экспонаты его музея. Причудливые фигуры, вытесанные из темно-серого, почти черного базальта, напоминают, скорее, произведения пришельцев из иных миров и дышат доисторической таинственностью и мистикой. Макс фон Оппенхайм истратил на раскопки и организацию музея все свои средства и умер в бедности в 1946 году. Хотя судьба, казалось, благоволила ему с самого рождения.

«Я родился в Кёльне 15 июля 1860 года в воскресенье: я – «воскресный» ребенок». Оппенхайм был отпрыском старинной банкирской династии. Его отец был страстным коллекционером, и Макс с детства мог любоваться произведениями Франца Хальса, Антона ван Дейка, Рембрандта и Веласкеса. Экспозиция этих сокровищ культуры в одном из центральных залов дворца Оппенхаймов напоминала музей, в котором в качестве эксперта часто бывал генеральный директор королевских музеев Берлина Вильгельм фон Боде.

Несмотря на насыщенную жизнь, мечты уводили молодого человека в мир сказок 1001 ночи, на Восток, о котором он уже так много знал из научных докладов и публикаций. Переехав в Берлин, Макс изучает арабистику. Он уверен в своем профессиональном выборе: ориенталистика и укрепление влияния Германской империи на Ближнем и Среднем Востоке.

В 1892 он едет в Каир для углубленного изучения арабского языка. Здесь молодой барон поселяется в доме своего арабского учителя в Крокодиловом переулке Каира, он чувствует непреодолимую тягу ко всему восточному: «Мои слуги не говорят ни слова на европейских языках и любое общение с ними – это прекрасное языковое упражнение. Я живу абсолютно по-арабски, чтобы находиться среди молодых египтян и совершенствоваться в их языке». Дни проходили в посещении базаров, поездках в пустыню на археологические раскопки. Постепенно зрели планы экспедиций от побережья Средиземного моря к Персидскому заливу.

Германия особенно нуждалась в ориенталистах, в частности, в специалистах по Египту, где ее интересы столкнулись с интересами Англии. Оппенхайм получает работу в немецком МИДе, однако без официального поста, место его службы ограничивается Ближним Востоком и Северной Африкой. Макс не унывает, ведь это именно то, что ему нужно. Наконец-то его мечта осуществилась! До конца своей жизни он никогда не жаловался и не упоминал об унижениях и дискриминации из-за своего еврейского происхождения со стороны германского политического истеблишмента, оставаясь патриотом Германии и монархистом.

С 1896 года, в возрасте 36 лет, он исполняет обязанности атташе Германского консульства в Каире. Это стало поворотным пунктом в его жизни. В это время возникли планы строительства стратегически важной железнодорожной магистрали, соединяющей Стамбул со Средним Востоком. Горячими поклонниками этой идеи были сам кайзер Вильгельм II и турецкий султан Абдул Хамид.

Концессия на строительство Багдадской железной дороги (Bagdadbahn) была отдана концерну Сименс, финансировал гигантский проект Deutsche Bank. Георг фон Сименс обратился с личной просьбой к Оппенхайму исследовать территорию, по которой должны пролечь рельсы. Тот с энтузиазмом взялся за дело. Он еще не знал, что пробил час Тель Халафа, археологической сенсации, открывшей неизвестную страницу в истории человечества и сделавшей его знаменитым.

Вскоре из Дамаска выехала на верблюдах небольшая группа путешественников: Макс фон Оппенхайм и его помощники. Во время одной из ночевок у бедуинов Макс услышал рассказ шейха о том, как при рытье могилы, неподалеку от кургана Тель Халаф, крестьяне потревожили злых духов: внезапно из-под земли показались чудовища с головами людей, крыльями птиц, львиными лапами и сверкающими глазами. Вся похоронная процессия в ужасе разбежалась. Услышав эту историю, Оппенхайм поспешил в деревню, жители которой видели «злых демонов». Однако суеверные аборигены, обуянные страхом, не желали говорить об этом, даже грозили убить неверного, навлекающего своими безрассудными расспросами несчастье на их деревню.

В конце концов уговорами (ведь Макс опытный дипломат), а главное – звонкой монетой, дело происходило на Востоке, Оппенхайм добивается своего и на следующий день, 19 ноября 1899 года, старейшина ведет группу европейцев к кургану. Совсем неглубоко, 1,5 м от поверхности земли, участники экспедиции обнаруживают огромные базальтовые статуи и плиты с причудливыми рельефами. «Захватывающая неожиданность овладела мной. Это был поворотный путь в моей жизни», – писал Макс впоследствии. Он и прежде во время путешествий осматривал древние руины, присутствовал на археологических раскопках. Еще никогда до этого его не охватывала жажда познания археологии этого загадочного региона. Так как проводить раскопки без лицензии было бессмысленно, Макс приказал засыпать находки и после выполнения поручения Георга фон Сименса срочно отбыл в Стамбул, где его хорошо знали. Здесь без особых хлопот он получил устное согласие директора Османских музеев Хамди Бея на проведение исследований.

Однако прошло десять лет, прежде чем он вернулся к раскопкам. Макс прощается со службой в министерстве иностранных дел и едет в Берлин, где полтора года длится подготовка к экспедиции. Финансируется она банковским домом Оппенхайм и обошлась в сумму 750 тысяч рейхсмарок. Это была самая дорогостоящая экспедиция в истории археологии. Не имея опыта археолога, Оппенхайм ищет помощников из числа опытных ученых. Прежде всего это Феликс Лангенеггер, прошедший хорошую школу у Роберта Колдевея на раскопках Ворот богини Иштар и Улицы Процессий в Вавилоне, выставленных впоследствии в Пергамском музее.

Через пустыни и степи предстояло транспортировать 21 тонну груза, среди которого была даже небольшая железная дорога с мини-локомотивом и 800 метров раскладывающихся рельсов – разработка фирмы Сименс специально по заказу Макса фон Оппенхайма для раскопок в Тель Халафе. Чтобы транспортировать всё это на северо-восток Сирии, понадобилось 1000 верблюдов.

5 августа 1911 года раскопки, наконец, начались. Уже при первых ударах лопат и кирок свет увидели две огромные фигуры животных из темно-серого базальта. Они стояли у северного фасада дворцового храма, к которому вела широкая лестница.

Частный музей Макса фон Оппенхайма был открыт только 15 июля 1930 года. Над организацией музея активно работал русский скульптор и художник Игорь Якимов, также участник восточных археологических экспедиций. Новый музей вызвал не меньшую сенсацию, чем открытый в том же году Пергамский музей.

Хотя музей Тель Халаф находился на окраине Берлина, в заброшенном заводском районе, список знаменитых посетителей говорит сам за себя: Фейсал 1, король Ирака, поэт Самюэль Бекетт, британский археолог Макс Маллован со своей супругой Агатой Кристи, знаменитой писательницей, принимавшей активное участие в раскопках в Ираке; швейцарская писательница Аннемари Шварценбах, художники Эмиль Нольде и Макс Бекман.

Уже в 30-е годы прошлого века нацистская верхушка решила, что после окончания войны следует построить циклопических размеров здание для объединенного музея великих культур Востока, в котором коллекции Тель Халаф определялось одно из центральных мест. С приходом к власти нацистов у Оппенхайма начались неприятности. Макса не тронули, планируя использовать его дипломатические связи на Ближнем Востоке, однако происходящее в Германии окончательно подорвало здоровье восьмидесятилетнего ученого. В 1936 году Оппенхайм перенес инфаркт.

В ночь с 23 на 24 августа 1943 года перед его берлинским домом на Савиньиплац взорвалась бомба, уникальная коллекция книг и предметов, представлявших научную ценность, была сильно повреждена.

Оппенхайм переехал в Дрезден, где ему казалось было безопаснее. Однако после печально известного налета союзной авиации 13-14 февраля 1945 года, больного, почти нищего старика вывезли в ручной тачке из горящих руин. Последние месяцы своей яркой, насыщенной жизни он провел у родственников в Баварии, даже эти последние месяцы были посвящены активной работе над третьей частью большой публикации о раскопках в Тель Халафе. 15 ноября 1946 года Макса фон Оппенхайма не стало.

Незадолго до смерти он писал своему многолетнему другу и помощнику Феликсу Лангеннегеру: «Я не отчаиваюсь. Тель Халаф не погрузится в Оркус (согласно римской мифологии – потусторонний мир). Всё, что о нем написано, можно без труда отыскать во всех библиотеках мира. Каменные изображения музея Тель Халаф будут восстановлены и снова выставлены в залах». Слова оказались пророческими: после полной реконструкции Пергамон-музея все они по праву займут одно из центральных мест Музейного острова. Сегодня некоторыми находками из этой коллекции можно любоваться в музее Передней Азии. А тем временем в Тель Халафе планируются новые раскопки. Захватывающая история продолжается.

ВСТАВКА

Тель Халаф – поселение эпохи энеолита и бронзы в Северо-Восточной Сирии, вблизи границы с Турцией. Открыто немецким дипломатом Максом фон Оппенхаймом. Раскопки в Тель Халафе проводились в 1899, 1912-13, 1927 годах.

В нижних слоях раскопа обнаружена расписная керамика с изящной геометрической орнаментикой и изображениями животных (преимущественно головы быков) и птиц. К этому комплексу, датируемому пятым тысячелетием до н.э., относятся и глиняные фигурки женщин и, возможно, металлические изделия (тесло, нож). В верхних слоях раскопа открыты остатки дворцового здания XIII-XI вв. до н.э. с каменными культовыми рельефами и статуями