Хочется, как в Китае?

«Хотим, как в Китае!», «Нам надо так, как в Китае!» – не раз слышал я от людей самых разных взглядов, не только коммунистов или ностальгирующих по советским временам. Так думают и многие мои соотечественники здесь, в Германии, впечатленные мощным экономическим ростом Китая (о чем я писал в предыдущих статьях), равно как и недовольные удручающим состоянием российской экономики.

Отмена рыночных реформ

Напомню: речь идет о благоприятных последствиях реформ конца 90-х годов, в результате которых экономический рост достигал 14% в год. Постепенно он начал снижаться – сейчас не более 6%. Начали искать выход. Один – это перенос источников доходов за пределы Китая, в частности, проект «Один пояс – один путь». Вполне, кстати, «капиталистический» выход. Другой же – совсем уж в марксистско-ленинско-маоцзэдуновском духе, даже в духе «великой пролетарской культурной революции» 60-х годов прошлого века. С изможденными беженцами от нее я встречался на советско-китайской границе за пару месяцев до событий на Даманском. Имеется в виду достаточно громкое для Китая и почти неизвестное для внешнего мира решение высшего руководства страны, которое, по недавним официальным заявлениям, уже выполнено.

«Завершилась кампания по расследованию и отмене приватизации и рыночных реформ, проведенных в 90-х годах» – таково было сообщение об итогах судебного процесса, продолжавшегося восемь последних лет. 4082 акционера были лишены имущества и приговорены к пожизненному заключению в трудовых лагерях, среди них более тысячи иностранцев. Пожизненно будут сидеть и свыше шести тысяч бывших чиновников, задействованных в процессе приватизации, то есть в продаже государственного имущества. В лагеря на разные сроки загремели еще почти 15 тысяч человек, в основном сотрудники правоохранительных и контрольных органов «за содействие приватизации», или, как гласит приговор, за то, что они «проявили преступное бездействие и не предотвратили расхищение народного имущества». Всего за 8 лет из частных рук государству, или, как принято выражаться, «народу», было возвращено имущество – фабрики, заводы, различные предприятия – на сумму 122 триллиона юаней (1 юань = 0,13 евро). Кроме того, под угрозой расстрела членов семей осужденных были еще возвращены выведенные ранее за рубеж 45 триллионов юаней.

Еще в начале существования коммунистического Китая был принят закон, запрещающий частным лицам владеть средствами производства и эксплуатировать наемный труд, в полном соответствии с постулатами марксистско-ленинской идеологии. Но в 90-е годы действие закона было приостановлено, и начавшаяся приватизация стала одним из важных факторов экономического подъема. И вот в 2012 году в верхах было решено, что государство может само справиться без каких-то там частников-эксплуататоров, они были сочтены лишними и подлежали ликвидации. Хочется, как в Китае?

Китайский НЭП, вдохновленный трудами Николая Бухарина, по всей видимости, закончился трагедией – собственно, по опробованным в СССР сталинским рецептам. Но дальнейший путь, который выбран Китаем, весьма своеобразен. В Советском Союзе это было социалистическое строительство, имевшее приоритетом насильственную индустриализацию и столь же, если не более, насильственную коллективизацию крестьянства. Китай же выбрал государственный капитализм, окрашенный социалистическими лозунгами. Причем, если в нынешней России его доля достигает 70 процентов, то в КНР – все 100. Как будет дальше, сказать трудно. Политэкономия утверждает, что государственная экономика гораздо менее эффективна, нежели частная.

Насильственная китаизация

Впрочем, тоталитарно-сталинские мотивы – это не только в экономике. Ими вдохновлена практически вся государственная политика и, в первую очередь, национальная. Другими словами, насильственная китаизация. В Китае 5 автономных национальных округов, скроенных по советскому образцу. Но только в одном из них, Синьцзян-Уйгурском, коренное население по численности превышает пришлых китайцев (хань). В остальных ханьское население обладает подавляющим большинством (до 92 процентов).

Поэтому начнем именно с тюркоязычных уйгуров, составляющих более 45 процентов жителей округа (ханьцы – около 40). Кроме них, там проживают и другие народности: китайцы-хань, хуэй, казахи, киргизы, монголы, узбеки, маньчжуры, даже русские – всего 47 национальностей. Территория округа, занимающего северо-запад Китая, чуть ли не в десять раз превышает территорию Германии... Правда значительную его часть занимает безжизненная песчаная пустыня Такла-Макан, а численность населения – где-то около 25 миллионов человек. Из них большинство не китайцы – они еще и мусульмане. Уйгуры, их не менее 11 миллионов, живут там давно и до недавнего времени определяли этнический и культурный облик региона. Сейчас их можно было бы определить как «угнетаемое большинство».

Политика «китаизации» окраинных районов началась еще в древние времена при добром десятке императорских династий. Десятки столетий менялась власть, были недолговечные республики, объединенные одним названием «Восточный Туркестан». Ничего толком не получалось из китаизации тюркских народов. В 1955 году в Китае был образован Синьцзян-Уйгурский автономный район. Тогда китайцев-хань было там немного, и началось их массовое переселение в него. Не просто, а по особому отбору, включая всю администрацию в центре и на местах, и руководство всей экономикой, что имеет особое значение, ведь Синьцзян стал одним из опорных пунктов на маршруте «Нового шелкового пути».

Задача одна – быстрейшая китаизация. Методы – вполне в духе тоталитарного государства, начиная с 2009 года, возможно, еще более жесткие. Тогда в начальных школах был отменен уйгурский язык, госслужащим было запрещено носить бороды, покрывать голову. На следующий год для всех было «преступно» носить «слишком длинные бороды», хиджаб или чадру, даже называть детей такими, к примеру, именами, как Мухаммед или его варианты. Дальше – больше. Реальной властью не обладает глава администрации по национальности уйгур.

Существует еще так называемый Синьцзянский производственно-строительный корпус численностью около 2,5 миллионов человек, военная организация, которая контролирует всё, что только можно контролировать в регионе. И что сейчас? Мир говорит: там – чуть ли не полсотни лагерей, в которых в нечеловеческих условиях содержатся безо всякого суда и следствия чуть ли не два миллиона человек, по большей части уйгуров. Официально это называется «учреждения профессионально-технического образования» – люди, дескать, приходят туда добровольно, могут уйти в любой момент.

В Google Earth сохранился снимок, сделанный со спутника. Там виден внушительный комплекс строений, огражденный двухкилометровой стеной с 16-ю сторожевыми вышками. Лагерь Дабаньчэн – почти рядом с Урумчи, столицей округа. Команда Би-Би-Си попыталась поехать туда и оказалась в сопровождении пяти автомобилей полиции. Попытки что-то фотографировать мгновенно пресекли. Увидели бурное строительство, ряды четырехэтажных зданий. Обиталище для сотен тысяч человек. Прохожий китаец равнодушно заметил: «Это для перевоспитания, у них какие-то проблемы с мыслями...».

Уйгуры, далекий от ханьской цивилизации народ, мусульманский по вере, не хотят быть похожими на тех, кто многие столетия старается их ассимилировать – ханьцев. Гордый народ сопротивлялся всегда и сопротивляется сейчас. Количество «лагерей перевоспитания», или, как их называют в китайских СМИ, «центров профессионального образования», нельзя точно установить, но, видимо, уже больше сотни. Как-то замминистра иностранных дел КНР проговорился: «В усилиях по искоренению экстремизма и терроризма в Синьцзяне задействованы новые методы, и они заслуживают похвалы». Что за новые методы? Это камеры наблюдения, большая часть которых установлена в Синьцзяне. Да еще сторожевые посты на каждом перекрестке. Плюс отпечатки пальцев, пробы крови, анализы ДНК, да мало ли что еще.

Контроль, казалось бы, оправдан: было сопротивление уйгуров, были демонстрации, теракты, да и пять примерно тысяч эмигрировали в Сирию и сражались на стороне «Исламского государства». Сейчас они в Турции, в стамбульском районе Зейтинбурну. 35 тысяч беженцев, уйгуров. Их свидетельства доходят до тех, кто интересуется вопросом, но не более.

«Типичный день состоит из пыток. Мне четыре дня не давали спать, заставляли подписывать признательные показания, но я не признавался. Тогда мне связали руки и ноги и кормили один раз в день. Всегда перед едой меня заставляли петь китайский гимн или другой пропагандистский материал на китайском языке». Говорят и другие бывшие заключенные: «Не давали разговаривать на родном языке, не позволяли мыться. Каждый день надо было китайскую пропаганду читать. В качестве издевательства каждую пятницу нас заставляли есть свинину. Тех, кто отказывался, жестоко наказывали. Заставляли целыми днями стоять на ногах, не давали ни воды, ни еды, избивали».

Однажды китайский МИД организовал поездку иностранных послов в один из «образовательных центров». Чистенькие уйгурчики сидели за партами и усердно провозглашали верность коммунистической партии, признавались в своих прежних ошибках. А ведь еще в 2016 году 12 европейских стран обратились в ООН, призывая к рассмотрению трагической ситуации в Синьцзяне. И вот буквально пару недель назад с подобной просьбой обратились в ООН 22, преимущественно мусульманских, страны. Мир молчит.

Хочется, как в Китае?

Евгений Кочанов (Бонн)

Читайте также:

1. Китайский фактор. Журнал «Партнёр», № 4 / 2019. Автор Е. Кочанов
2. Современный Китай как антитеза западным ценностям. Журнал «Партнёр», № 9 / 2008. Автор Г. Калиххман
3. Современный Китай. Транспортная инфраструктура. Журнал «Партнёр», № 6 / 2018. Автор Ю. Переверзев
4. Китайский дневник. Журнал «Партнёр», № 4 / 2008. Автор С. Шапкин