Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Темы


Memories

Папа Шульц (Райнгольд Шульц)

 

 ГЕРОИ

 

Героями не рождаются, их делают обстоятельства

Молодость живёт будущим, а старость прошлым. Сорок лет мне не даёт покоя эта история. Сорок лет возвращаюсь я в мыслях к своей молодости в суровой солдатской шинели и тайно горжусь, что я там был, что я их видел, здоровался за руку с великими людьми и под насмешки друзей долго не мыл руки, чтобы не смыть память героев. Герои - они всегда альтруисты. Сам погибай, а товарищей выручай! - Библейское наставление, которое любил повторять Суворов.

После учебки попал я служить в Крым, на Чёрное море, в город Феодосию. Приехали мы туда на сутки раньше, чем было написано в сопроводительных документах. Я - старший группы, состоящей из десяти курсантов-выпускников военного училища в Новоселицах, что под великим Новгородом. Все молодые военные специалисты: чистые радисты, радисты – эстисты-телеграфисты и ЗАСовцы. (Засекреченная Аппаратура Связи).

Мы знали морзянку назубок и гордились этим конкретным языком романтики, путешествий, великих географических открытий, новостей в науке, и нераскрытых военных тайн. В Крыму, выйдя из вагона в объятья южного солнца, мы первым делом спросили:

- Где море?

Нам показали рукой и объяснили:

- Обойдёте вагоны - и вот оно, как раз напротив вокзала.

Нас как магнитом потянуло в мир невероятных приключений, морских сражений, необычайного подводного мира, туда, где пахло водорослями, и ухо отпускникам ласкал нежный прибой.

На берегу старый рыбак не спеша смолил свою перевернутую кверху дном лодку. Горел костерок, пахло битумом, всё было родное, знакомое. Мы сели на землю и долго любовались далёким морским горизонтом, высоким, безоблачным  крымским небом и ласковым майским солнцем. Ночевать решили на берегу, под перевернутыми лодками, а назавтра, как написано в документах, идти в часть.

Опомнились ближе к вечеру, очень хотелось есть. Вскладчину насобирали из всех карманов последние медяки. Шесть дешёвых пирожков на десять солдатских желудков только разъярили волчий аппетит. А в части скоро ужин, будет чай с сахаром, хлеб с маслом и каша! - думал каждый. Когда желание желудка затмило всё остальное - решили сдаваться и идти в часть.

Местные объяснили, где стоит могучее здание штаба нашей воинской части,  в котором во время войны размещалось фашистское гестапо.

Нас приняли, накормили, распределили. Новые знакомые сообщили, что здесь недалеко находится военный аэродром «Кировский». На одной полосе базируются несколько полков, дальняя авиация, истребители, бомбардировщики, транспортники, вертолёты, гидросамолёты Б-12 «Чайка» и наука.

После ужина почти всех увезли на аэродром, а меня и ещё нескольких отличников оставили служить в городе, при штабе, в королевской роте «белых мышей».

- На вас опыты будут ставить, - язвительно прошептал старослужащий, сбив с нас первую военную радость.

В роте было всего три взвода, через день на ремень, взвод охраны. Взвод шоферов и взвод связи, куда я и попал. В нашем взводе были радисты, телефонисты, засовцы, кинщики и свои шофера передвижных радиостанций. Комнаты в казарме назывались кубриками, и спало в них не 180 человек, как в учебке, а всего 20.

Воинская часть, куда мы попали, была не совсем обычная, на каждого солдата приходилось офицеров по 30, так что честь отдавать ниже майора считалось не обязательно, да и офицеры были необычные. Многие военную форму носить не умели и устава не знали. На разводе обращались к солдатам по-древнему «Здравствуйте, товарищи красноармейцы!», потому что все они являлись засекреченными учёными, а часть имела второе название «НИИ», не научно - исследовательский, а научно - испытательный институт имени Валерия Чкалова».

Командиром роты у нас был татарин, капитан Заманетдинов. Командир взвода капитан Большаков, командир взвода связи капитан Крайнов по кличке «Мартин». Заместителем командира взвода старший лейтенант Дедов, за ними шёл старшина роты Титов, потом мичман Шитый и другие. Наукой заведовал майор Мизин, милейший интеллигент. Начальником политотдела части был генерал Шульга, а командиром воинской части № 36851 был полковник Золин, но его сменил генерал Пресняков, Герой Советского Союза! В военной шарашке учёные и испытатели работали по разным секретным темам.

Служивые говорили, что жить здесь можно, часть находится в центре города, старшина иногда возит солдат на Чумку или на Золотой пляж купаться в море. По выходным, если нет дисциплинарных замечаний, отпускают в увольнение в город.

В месяц солдаты получали 3 рубля 80 копеек. Этого хватало, чтобы купить конверты, почтовые марки, кусочек белого материала на подворотнички, сапожный крем и частично на самые дешёвые сигареты. Поэтому старшина, у которого жена работала на табачной фабрике, часто водил нас туда на экскурсию. Возвращались мы пухленькие. Каждый солдат выглядел как Винни Пух. За пазухой лежали сигареты.

В Феодосии стояли все рода войск - лётчики, моряки, артиллеристы, танкисты, пограничники, стройбатовцы, ПВО.

Летом в морсаду всегда танцы, и девчата там со всего союза. Зимой на танцы можно сходить на табачную фабрику, в дом культуры. Лётчики и моряки на танцах у девчат вне конкуренции, так что дембельнуться вполне можно с молодой женой, шутили старослужащие.

Мне показали  моё место на втором этаже солдатской коечки у окна.

Старики предупреждали: если придётся бывать на испытаниях, - никаких самостоятельных действий! В самолёте ничего не трогать, а то, говорят, был случай, один солдат залез в самолёт и представил себя боевым лётчиком, стал щелкать выключателями и доигрался - сработала катапульта. На глазах у всех его выстрелило в воздух, и через мгновение он шмякнулся об асфальт. Сделал подарок маме.

В первую же ночь в 4 утра в кубрике включили свет, и дежурный по роте капитан Крайнов с порога закричал:

- РОТА, ПОДЪЁМ! ТРЕВОГА!

И тут же, прошелестев в воздухе и попав прямо в лицо орущему, шлёпнулся на землю у его ног солдатский кирзовый сапог.

Взбешённый офицер немедленно построил всех солдат в коридоре в одну шеренгу. Все были одеты по форме и все в сапогах. Виновников ч/п найти не удалось. Сапог оказался ничейным.

Зато побегали все в ту ночь от души и до седьмого пота. Офицер сорвал с койки одеяло, четыре солдата должны были взять это одеяло за углы. По серединке положили ничейный сапог, и весь взвод ушёл по тревоге. 200 метров бегом, 100 пешком и снова 200 бегом, 100 пешком и так, пока все не оказались в лесу, далеко за городом.

На природе  по очереди сапёрными лопатками рыли могилу, как для человека. Схоронили туда сапог и назад. 200 бегом, 100 пешком. В часть вернулись все в мыле.

Дедовщина для нас длилась всего четверть года. Крутые старики демобилизовались сразу, их сменило поколение со слабым рассолом, а своих буйствующих мы укротили сами. Так что те, кто пришли за нами следом, историю знали только из  наших воспоминаний.

Я попал служить в радиокласс. Помещение при штабе состояло из двух небольших комнат с зарешёченными окнами, сквозь которые мы всё-таки умудрялись пролезать. В комнате у окна стояла огромная, размером с шифоньер, мощная ультракоротковолновая радиостанция. Рядом проволочный магнитофон МН-61 и письменный стол с вахтенным журналом.

В обязанности радистов входило: нести в радиоклассе боевое дежурство, прослушивать эфир на специальной частоте. С нас взяли подписку о неразглашении военной тайны и оформили допуск в секретный отдел. Секретно было всё: письма, карты, телефонные номера, номер нашей воинской части, наши фамилии и даже наши домашние адреса, не говоря уже о том, чем занимались учёные.

Через дежурного по части мы под роспись получали в секретном отделе специальные кварцы. Если были полёты или испытания, надо было записывать на магнитофон переговоры пилотов находящихся в воздухе самолётов.

Иногда радистов вызывали наверх и приказывали назавтра к 4 утра быть готовым к выходу на задание с переносной радиостанцией Р-105. С этой радиостанцией я побывал на разных испытаниях на полигоне Чауда, ходил на мыс Меганом, плавал на подводных лодках, был на научно - исследовательском судне «Саша Чекалин», на морском буксире, на минном тральщике, на скоростных опытных катерах с пятью авиационными газотурбинными двигателями, летал на самолётах, на вертолётах Ми-4 и даже в бинокль видел Турцию.

Радисты - военная интеллигенция. В море, когда мы работали по теме, я, стоя на мостике огромного военного корабля, тайно гордился своей ролью. Это ведь я первый получал по радио команды, сообщал о них капитану, он делал распоряжения, весь экипаж исполнял приказания, и в зависимости от моих слов военный корабль менял курс, скорость или становился на якорь.

Я был такой Аятолла Хомейни, незаметный исполнитель главной роли. Я ведь мог и по-другому что-то сказать, и всё пошло бы по-другому, с гордостью думал я, стоя на капитанском мостике грозного военного корабля рядом с прославленными командирами-фронтовиками. Несмотря на тошноту от морской качки, я внимательно вслушивался в радиоэфирный треск в наушниках, чтобы не пропустить очередную важную команду. Служба была трудная, но интересная, для настоящих мужчин.



Через месяц, после того как американцы впервые высадись на Луне, к нам в часть прилетел космонавт № 4 Павел Романович Попович. С ним приехала группа будущих космонавтов. Меня сразу приставили к нему личным радистом. Сотовых телефонов тогда ещё не было, и я обеспечивал связь. Свита космонавта состояла из двух солдат, шофёра старого ГАЗ 69 и меня, радиста. Вокруг космонавта всегда крутилось много знаменитых людей, в том числе и будущие космонавты, у которых мы заранее выпрашивали автографы. Фотоаппараты были запрещены, единственную фотографию с космонавтом он прислал нам сам из самого звёздного городка.

В день испытания катапульты меня отвезли в крымскую степь на мыс Чауда и оставили возле небольшого одинокого сарайчика, сделанного из самана, вероятно, для укрытия от непогоды овец. Потом ко мне подвезли гражданского с какой-то непонятной аппаратурой. Каждый настроил свою материальную часть и приготовил ушки на макушки. Вокруг степь, круговой горизонт как в море, и небо над головой чистое и высокое - высокое. Тишина такая, что даже время, казалось, застопорило свой ход. В эфире переговаривались невидимые пилоты пролетающих где-то самолётов. По специальному заданию я записывал то, что полагалось, и делал отметки в специальном журнале с пронумерованными и прошнурованными страницами и опечатанном фанерным брелком с пластилиновою печатью.

В сохранившемся задании с планом расположения радиостанций на полигоне Чауда записано, что мой позывной - «Шаткость 2»:

По прибытии на место развернуть радиостанцию, проверить работу приёмника Р-313М от радиостанции Р-855УМ и установить связь с «Шаткостью» на 3 канале.

После установления связи Р-809 находиться на приёме. Приёмник Р-313 выключить.

По команде с 861 «Удаление 20» включить приёмник Р-313 и приготовиться к записи на магнитофон МН-61.

По команде 861го «Удаление 10» включить магнитофон и производить запись.

Радиостанции Р-809 по команде «Удаление 10» перейти на 259 кварц, прослушивать и записывать репортажи. При отсутствии приёма репортажа через 20 минут Р-809 перейти на 3 канал и связаться с «Шаткостью». Задание составил ведущий инженер Ремизов.

Гражданский, оказался молодым учённым из Ленинграда. Он рассказал, что работает над секретным военным проектом.

- Гордись! - сказал он - Ты присутствуешь на секретных испытаниях первого в мире катапультирования человека с самолёта, летящего на сверхзвуковой скорости. Сейчас к нам с неба должен спуститься на парашюте герой, лётчик-испытатель, друг Гагарина.

Он многое знал и интересно рассказывал. Оказывается, первые ракеты, реактивные самолёты и первые катапульты к ним появились в Германии ещё до войны, а сегодня с катапультой знакомы все военные лётчики и даже космонавты.

Мы долго ждали, но ничего не происходило. Когда ждать стало невмоготу, приехал наш «козлик» и забрал нас вместе с нашей аппаратурой.

Шофёр сказал, что испытание прошло плохо. Испытатель погиб.

Потом в штабе начальство смотрело секретное кино, снятое с рядом летящего самолёта, нам, конечно, ничего не сказали, но Харченко, солдат-киномеханик, прошептался.

Мы узнали, что с аэродрома «Кировский» взлетели два двухместных истребителя СУ-7. В одном сидел испытатель катапульты, другой с кинооператором летел рядом и снимал всё на плёнку. Сложность состояла в том, что кресло катапульты надо было выстрелить так быстро, чтобы его не нагнало хвостовое оперение самолёта и не разрубило надвое. Тогда погибнет испытатель и упадёт разбитый самолёт. А чересчур сильный заряд под катапультой может разбить позвоночник испытателя и погубить человека. В момент выстрела катапульты на пилота действуют гигантские нагрузки, ноги может просто переломать набегающим воздушным потоком.

Даже при нормальном катапультировании лётчик может за всю жизнь воспользоваться этим средством спасения только два раза, потом его списывают по состоянию здоровья, как инвалида с вечными болями в спине. А при катапультировании со сверхзвуковой скоростью костная человеческая арматура просто не выдерживает таких перегрузок.

Смерть испытателя наступила со сверхзвуковой скоростью. Рассказывали, что тело с пробитым черепом и переломанным позвоночником на неуправляемом парашюте молча спустилось на землю, то есть окунулось в воду феодосийской бухты.

Потом мы попали на похороны в качестве почётного караула. У гроба, стоящего в кинозале на втором этаже нашей части, застыли солдаты с карабинами в парадной форме. Второй почётный караул был офицерский. Затем мы на улице стреляли в воздух из карабинов, отдавая герою последний прощальный воинский салют.

Через несколько дней в центральной газете, то ли «Красная звезда» то ли «Комсомольская правда», появилась статья на весь разворот. В ней говорилось о том, что при исполнении служебных обязанностей погиб парашютист, мастер спорта, совершивший более 1000 прыжков. И ни слова о самих испытаниях. Ни слова об истинных причинах гибели.

Через какое-то время катапультирование повторили, испытатель остался живым  и получил звание Героя Советского Союза.

Потом было много всяких событий и испытаний. Я видел чудеса героизма многих альтруистов. Мы часто ходили в море, отрабатывали разные темы, сами не раз были на грани смерти. Но в мозгу зарубцевалась память о том засекреченном погибшем парне. Давно забылось его имя, но подвиг остался, и его забыть было невозможно. Погибшего звали то ли Баранович, то ли Богданович, но что-то от Беларуссии, от имени отца и от русской сказки. Больше о нём ничего не было слышно. Сорок лет тишины.

Навязчивая мысль найти подробности о нём возвращалась ко мне постоянно. Я долго искал его и, наконец, нашёл, через 40 лет! «ПОЛЁТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ» - так называлась статья, напечатанная в газете «Советская Белоруссия» и посвящённая юбилейной дате его гибели. Всё встало на свои места.

Я узнал подробности его биографии. Героя звали Данилович Валентин Иванович. Подвиг повторил Хомутов Олег Константинович.

 

 

ПОЛЁТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

(Газета „Советская Белоруссия“. Дата публикации: 19.05.2001)

 

"20 мая 1970 года при испытании опытной катапультной установки К-36 погиб верный сын белорусского народа парашютист-испытатель лейтенант Валентин Иванович Данилович, уроженец местечка Колодищи Минской области... За большой вклад в создание и испытания новых образцов парашютно-десантной техники, проявленные при этом высокое профессиональное мастерство, мужество и героизм ходатайствую о присвоении Валентину Ивановичу Даниловичу звания Героя Республики Беларусь (посмертно)".

Из письма командующего воздушно-десантными войсками Российской Федерации генерал-полковника Георгия Шпака Президенту Республики Беларусь Александру Лукашенко.

 

15.02.1936 года в поселке у железнодорожной станции Колодищи, что под Минском, в семье Даниловичей - офицера-артиллериста Ивана Иосифовича и домохозяйки Марии Даниловны - родился сын Валентин. Обычный белорусский паренек, таких в Колодищах подрастало немало. Но пройдет пара десятков лет, и Валентин станет шестикратным рекордсменом мира по парашютному спорту, выдающимся испытателем парашютов и катапультных кресел боевых самолетов. Станет человеком, именем которого сочла бы за честь гордиться любая держава мира. Представитель опаснейшей и редчайшей профессии (испытателей катапульт во всем мире всего несколько десятков), умевший то, на что решаются только самые отчаянные из избранных, - выстрелить собой в неизведанное, выстрелить ради жизни других... Прожив всего 34 года, 20 мая 1970 года на завершающем этапе испытаний катапультного кресла К-36Д мастер спорта СССР старший инженер-лейтенант Валентин Иванович Данилович погиб.

Сегодня это кресло К-36 установлено на всех - без исключения! - боевых самолетах ВВС России и стран СНГ - на Су, МиГах, Ту... Американские специалисты всерьез рассматривают вариант его установки и на свои новейшие самолеты 5-го поколения - JSF и F-22 "Рептор".

И белорусские военные пилоты, занимая место в кабинах своих боевых машин, тоже садятся в катапультное кресло К-36 - последнюю надежду в самой гибельной ситуации. Садятся, увы, не зная, что за их безопасность сложил свою голову славный сын белорусского народа Валентин Данилович. Жизнью за жизнь заплатив...

Спасенных в авиационных авариях и вернувшихся в строй пилотов уже более 600! Только в белорусском небе на К-36 переиграли смерть пятеро военных летчиков: 7 февраля 1989 года с высоты 1.400 м покинул неуправляемый МиГ-29 командир 968-го Севастопольского Краснознаменного, ордена Суворова истребительного авиаполка полковник Сергей Дроздов (аэродром Россь); 16 мая 1989 года во время аварийной посадки с нулевой (!) высоты, то есть с земли, катапультировался из МиГ-29 летчик 927-го Кенигсбергского Краснознаменного истребительного авиаполка старший лейтенант Андрей Немков (аэродром Осовцы); 8 сентября 1989 года на высоте 200 метров оставил Су-25 летчик 397-го отдельного штурмового авиаполка лейтенант Анатолий Юдин (аэродром Кобрин); 17 октября 1990 года на высоте 50 метров покинул Су-25 командир звена 397-го отдельного штурмового авиаполка капитан Анатолий Пышный; 25 марта 1991 года на высоте 100 м катапультировался из Су-25 старший летчик 206-го отдельного штурмового авиаполка (аэродром Засимовичи) капитан Сергей Родин.

И не их вина, а наша общая беда, что имя Валентина Даниловича сегодня, увы, забыто. Но оно должно вернуться к нам из этого постыдного забвения. Хотя бы в год 65-летия со дня рождения героя-испытателя...

 

Очарованный небом.

 

Начало биографии Валентина было обычным для тех тяжких лет. Немецкую оккупацию пережил вместе с матерью в деревне Дубовый Лог, что на Червенщине. Здесь же в 1944 году пошел в 1-й класс. Затем учился по месту службы отца-артиллериста в Осиповичах и Лапичах. Заканчивал школу на далеком Сахалине - в местечке Тымовское у города Александровска.

Учился в школе Валентин отлично, проявляя удивительные способности к точным наукам, особенно к математике. Был бессменным чемпионом школы по шахматам и увлекался, как и многие тогдашние мальчишки, авиацией. Строил модели, запускал планеры. После школы долгих раздумий о будущем не было - в 1954 году поехал в легендарный Московский авиационный институт имени Серго Орджоникидзе. С ходу поступил, блестяще сдав вступительные экзамены. Обучаясь в институте, начал заниматься парашютным спортом. Первые успехи пришли очень быстро. Уже 11 июля 1956 года он установил первый в своей жизни мировой рекорд в прыжках с парашютом на точность приземления. В будущем будет еще 5. Валентину Даниловичу присваивается звание "Мастер парашютного спорта СССР".

Без Даниловича не обходится ни один воздушный праздник, ему рукоплещут в Тушино и Домодедово...В это же время проявляется и еще одна грань таланта этого одаренного человека. Валентин начинает заниматься фотографией и за короткое время становится известным фотохудожником. Его фотоработы не сходят с обложек журналов "Огонек", "Наука и жизнь", "Крылья Родины", "Смена"... "Огонек" упорно зовет на работу к себе, в фотокорреспонденты! Валентин - участник многих всесоюзных фотовыставок.

Но его все же тянет небо... Валентин стал и одним из пионеров воздушной съемки: с закрепленным на защитном шлеме-каске фотоаппаратом прыгает в бездну и делает потрясающие для того времени фотоснимки. В июне 1960 года оператор Валерий Гинзбург приглашает студента МАИ для участия в съемках фильма о воинах-десантниках "Прыжок на заре": кроме Даниловича, выполнить воздушные съемки было некому. Прыгать с тяжеленной кинокамерой "Конвас-автомат", установленной на голове парашютиста, да еще с аккумулятором, притороченным к запасному парашюту, желающих не нашлось. Данилович прыгнул 24 (!) раза... Фильм имел ошеломляющий успех!

После окончания в феврале 1961 года МАИ по специальности "специальные электромеханические установки" и получения квалификации "инженер-электромеханик" Валентин Данилович попадает в свой первый расположенный в подмосковном Щелково "почтовый ящик" - 3910 (так тогда назывались предприятия, связанные с военно-промышленным комплексом). Сегодня это известное на весь мир учреждение - НИИ парашютостроения.

Здесь Валентин впервые увидел и не афишируемую сторону жизни испытателей - смертельную опасность их работы. Длинный, постоянно пополняющийся список погибших парашютистов-испытателей. Но Валентина это не испугало - он рвался в небо, на испытания.

В августе 1963 года Данилович переходит на работу в другой "почтовый ящик" - п/я 12 (Летно-испытательный институт им. М.Громова). Здесь его ждала должность старшего инженера парашютиста-испытателя и весь набор чрезвычайно опасных и далеко не всегда гарантирующих жизнь экспериментов.

31 августа 1963 года - дебют: прыжок с парашютом С-3 с самолета Ил-12. Без замечаний. Прыгнул с парашютом Т-2 - нормально. 18 сентября - первый испытательный прыжок со спасательным парашютом С-3 в защитном шлеме летчика ЗШ-2 с вертолета Ми-4. Высота покидания - 2.200 метров, задержка раскрытия - 30 секунд... На земле его ждали теплая встреча, крепкие рукопожатия бывалых испытателей: наш парень, будем работать!

Но главное испытание, которое тревожило и не давало покоя, было еще впереди: реальное катапультирование! Летчик решается на него, если вообще решается, только в одном случае - когда в кабину гибнущего самолета заглянет лицо смерти. Безопасность пилота достигается, увы, через опасность - испытатель катапульты выстреливает собой ради гарантии спасения того, кто будет сидеть в самолете. Страшно? Да, страшно. Даже самый мужественный человек никогда не привыкнет к страху, он просто привыкает жить с ним.

 

Первое катапультирование

 

26 сентября 1963 года, аэродром ЛИИ им. Громова в Жуковском, катапультное кресло ОКБ Яковлева К-5. Жутковатое кресло. С металлическим "забралом" - складной шторкой, размещенной в заголовнике кресла и призванной защитить лицо от встречного воздушного потока. Был риск отказа уборки "забрала" перед отделением испытателя от кресла и тогда... Но теперь вся его работа - смертельный риск.

Катапультирование было спланировано над полигоном в Белоомуте. Ничего себе название! Как бы не захлебнуться в нем. Одно успокаивало - катапультироваться ему предстояло из самолета Як-25ЛЛ, который вызвался пилотировать считавшийся в испытательных кругах легким на руку летчик-ас дважды Герой Советского Союза Амет-Хан Султан.

На лице легендарного Аметхи - заботливая успокаивающая улыбка: не дрейфь, парень, вернемся! Взлетают. Следом стартует Як-25 - киносъемщик летчика-испытателя Олега Гудкова. Высота - 3.000 метров, приборная скорость - 550 километров в час. Белоомут. Пора! На табло в обшитой железом кабине испытателя Даниловича вспыхивает: "Приготовиться". Валентин откликается нажатием кнопки: "Готов". - "Пошел!" Данилович рвет ручку катапультирования, взрыв пиропатронов, кресло по салазкам-направляющим вылетает с ним из кабины и... ударяется в "бетон" встречного потока воздуха. Вокруг небо, над головой парашют... Оба Яка, заложив крутой вираж, проносятся в стороне, приветственно покачивая крыльями.

Как ни горько это осознавать, но пройдет совсем немного времени, и никого из "крестных отцов" испытателя Даниловича не останется в живых. Не вернется из очередного испытательного полета Амет-Хан, МиГ-25 заберет жизнь у шеф-пилота ЛИИ им. Громова заслуженного летчика-испытателя СССР Героя Советского Союза Олега Гудкова. Такова она - доля испытателя...

1 октября 1963 года факт рождения испытателя катапультных кресел Даниловича был зафиксирован официально - подписанием соответствующего акта с выводом: "...считать возможным допустить к проведению экспериментальных катапультирований на опытных катапультных установках" и выдачей свидетельства экспериментатора Госкомитета по авиационной технике СССР. Под актом стоит подпись и начальника экспериментальной лаборатории N 24 ЛИИ им. Громова Гая Ильича Северина. Здесь впервые пересеклись жизненные пути Валентина и выдающегося конструктора катапультных кресел Северина. В лаборатории N 24 начал он делать свои первые шаги, поднимаясь по лесенке тревожных и жестоких высот испытателя.

Профессия испытателя катапульт требовала самопожертвования, и Валентин это прекрасно понимал. Манекеном человека здесь не заменишь. Все надо было испытать на себе. Когда немецкий исследователь доктор Рашер в годы войны работал над первым в мире катапультным креслом, то для испытаний использовал узников концлагерей. Ни один немецкий летчик прыгать на экспериментальном кресле не согласился...

 

У летчика дублей не будет

 

Кроме испытаний катапульт, он продолжал участвовать и в испытаниях парашютов. Пригодился опыт воздушной съемки - Валентин выполняет специальную фото- и киносъемку испытаний. Задания самые разные: замер высоты наполнения купола парашюта С-3, испытание морского спасательного костюма летчика МСК-3 с парашютом С-3-3...Парашюты раскрывались далеко не всегда - приземлялся на запасном...

Он прыгал днем и ночью, на лес и на воду. Если прыжок удавался - в небе часто звучала белорусская песня. Так Валентин отмечал очередной успех.

С Валентином было легко работать инженерам и конструкторам. Он, обладая острым  математическим складом ума и отличной инженерной подготовкой,  сам оформлял многие технические документы, делал расчеты и выводы,  давал дельные советы и высказывал замечания.

Обычно замечаний было много. Никаких компромиссов и послаблений он не признавал. Любителям рапортомании, медалей, премий и "подарков" к юбилейным датам и съездам это очень не нравилось. Тщеславным угодникам, заседавшим в управленческих кабинетах, у него был один ответ: "У летчика дублей не будет". Скольким пилотам эта принципиальная неуступчивость Даниловича спасла жизнь - никто не считал. В памяти товарищей Валентина сохранилось, что однажды дотошные журналисты прямо-таки достали его одним вопросом: "Что для испытателя наиболее трудно - покинуть самолет, падать или приземляться?" - "В небе все тяжело, - ответил он, - но еще более тяжело на земле, когда даешь оценку парашюту, а сам случайно прозевал какой-нибудь дефект... Твоя оценка - приговор не парашюту, нет, - приговор летчику, который в аварийной ситуации воспользуется им".

 

Я пойду в лунную группу…

 

Начало 60-х. Занималась космическая эра. Все бредили космическими полетами. Космос - особая строка в биографии Валентина Даниловича. 12 июня 1964 года старший инженер парашютист-испытатель ЛИИ им. М.Громова Валентин Данилович пишет заявление командующему ВВС главному маршалу авиации К.Вершинину: "Прошу включить меня в группу кандидатов в космонавты для полета в космос в качестве инженера и фотокинооператора". К тому времени он уже был знаком и дружен со многими космонавтами - настоящими и будущими. Звездного городка - Центра подготовки космонавтов тогда еще не было, и тренировались космонавты на той же базе, что и парашютисты-испытатели. Прыгали с парашютом на полигоне НИИ парашютостроения в Киржаче, занимались на тренажерах, центрифуге и наземных вертикальных катапультах в ОКБ-918 в Томилино (ныне НПП "Звезда"). Даниловича хорошо знал и уважал Юрий Гагарин. Но особая дружба связывала его с космонавтом Владимиром Комаровым.

Состоялось знакомство и с тогда еще секретным, но уже легендарным "СП" - Сергеем Павловичем Королевым.

12 октября 1964 года стартовал "Восход" с Комаровым, Феоктистовым и Егоровым на борту. Началась и первая работа Валентина, связанная с космосом. На самом "верху" в середине 1964 года было принято решение, соответствующее духу того времени: во что бы то ни стало опередить американцев и обеспечить первый выход советского космонавта в открытый космос. Любой ценой! Невероятно, но факт - сложнейшую задачу решили всего за 9 месяцев! 18 марта 1965 года из корабля "Восход-2" вышел космонавт А.Леонов и "отплавал" в открытом космосе 12 минут 9 секунд. Но сколько нервов и здоровья было потрачено из-за этих минут и секунд на земле! Сколько пота пролито конструкторами, инженерами, испытателями...

Для решения сложнейшей задачи необходимо было испытать специальный скафандр и шлюзовую камеру, которые в кратчайшие сроки были сконструированы и изготовлены под руководством Гая Северина. Испытывать и отрабатывать систему шлюзования и выхода в космос пришлось Валентину. Для создания невесомости использовали специзделие "Ю" - самолет-лабораторию Ту-104А ЛЛ, внутри которого установили макет космического корабля "Восход-2" со шлюзовой камерой. Летчик разгонял самолет до максимальной скорости, брал штурвал "на себя" и сразу же "от себя": Ту-104 делал "длинную горку" - летел по параболе Кеплера. На вершине параболы на 30 секунд создавалась невесомость - испытатель повисал в воздухе. Затем - снова горизонтальный полет, и испытатель падал на устланный матами пол. Таких "горок» - падений обычно было пять за полет. Это значило всего 2,5 минуты невесомости. Уже после третьей "длинной горки" на человека наваливалась свинцовая усталость, пот лил ручьем, а к горлу предательски подкатывала тошнота...

С чьей-то легкой руки Ту-104 ЛЛ назвали "бассейном невесомости". Десятки раз поднимался Валентин на "горку", плавал в этом "бассейне", отрабатывая выход из шахты-шлюза...

Пилотировали Ту-104 ЛЛ известные летчики Герои Советского Союза Александр Стариков, Валентин Васин и Сергей Анохин. В 1964 году Сергей Павлович Королев пригласил к себе Анохина и предложил сформировать отряд космонавтов-исследователей в летно-испытательном отделе ОКБ-1. В обстановке строжайшей тайны шла подготовка к полету человека на Луну. Не афишировалась и другая сторона советского космоса - военная. Очень ограниченный круг людей знал, что орбитальные станции "Салют" были сугубо военного назначения и имели секретное наименование "Алмаз"; конструировались они в совершенно секретном ОКБ-52 Владимира Челомея в подмосковном Реутове. Летали на "Алмазах" только космонавты из военнослужащих. В этом и кроется причина того, что в апреле 1965 года Валентин Данилович уволился из ЛИИ им. Громова и поступил на военную службу в в/ч 52526 – Государственный Краснознаменный научно-исследовательский институт ВВС им. В.Чкалова.

Приехав в очередной отпуск в Минск, он поделился своей тайной с братом Николаем: "Я скоро пойду в специальную лунную группу".

Но не суждено было сбыться мечте Валентина. В 1966 году умер С.П.Королев. 24 апреля 1967 года в результате отказа тормозной парашютной системы погиб В.Комаров. Упорно не хотели летать и взрывались при испытаниях разрабатываемые с 1962 года "лунные" ракеты-носители Н-1... Окончательную точку 20 июля 1969 года поставил экипаж американского "Аполлона-11", совершивший посадку на Луне. Смерть Главного конструктора, гибель лучшего друга Валентина - космонавта В. М. Комарова, аварии ракеты-носителя Н-1 перечеркнули мечты о полётах в космос. Лунный отряд расформировали, и все силы были брошены на программу, связанную с "Луноходом". Валентин Данилович продолжил работу в стенах ГКНИИ ВВС.

 

Чернорабочие риска

 

Главная работа у Валентина осталась прежней - испытание парашютов и катапультных кресел. 31 декабря 1965 года ему присвоили квалификацию "инструктор парашютно-десантной подготовки"... Это все, что заслужит он за 5 лет смертельного риска в армии. Здесь он совершил 503 прыжка, большинство из которых были испытательные и экспериментальные. Он не единожды катапультировался в воздухе и на наземной большой вертикальной катапульте с перегрузками 12 - 20 единиц, каждый вылет мог стать последним. И вот за все это - три юбилейные медали... Была у него тесная однокомнатная квартирка в трехэтажной "хрущобе", где ютились они вчетвером. Получил ее еще в НИИ парашютостроения.

19 мая 1969 года Данилович впервые катапультируется на новом опытном кресле Гая Северина К-36. От промышленности весь цикл испытаний в ЛИИ им. Громова провел давнишний друг Валентина еще по МАИ Олег Хомутов. Но последнее слово перед принятием К-36 на вооружение было все же за ним, военным испытателем. Дублером у Валентина был его наставник и командир Герой Советского Союза подполковник Евгений Андреев. Но дублер не понадобился - Валентин пошел на катапультирование сам.

Это был 928-й, едва не ставший для него последним, прыжок. Высота - 7.000 метров, скорость - 700 километров в час. Над Су-9У появляется дымок, от него отделяется маленькая черная точка. Валентин катапультировался! Но что это? Кресло, стремительно вращаясь, несется к земле. Стабилизации нет! Валентина все больше и больше затягивает в жуткий штопор. Мелькает что-то белое. Да это же выбивается купол запасного парашюта! Если он полностью выйдет при таком вращении - все, конец! Валентин изо всех сил одной рукой удерживает купол, а другой пытается хоть как-то стабилизировать падение. Контрольное время для стабилизации - 40 - 45 секунд. Если за это время вращение не прекратится и кресло автоматически не отойдет - придется отделяться в аварийном режиме.

Быстро тает высота. На земле страшное волнение - контрольное время на исходе! И только на 45-й секунде кресло "отстреливается" и отпускает испытателя из своих жестких смертельных объятий. Над Валентином вспухает спасательный бутон парашюта...

Вывод Даниловича по К-36 был для конструкторов и инженеров обескураживающе жесток: кресло непригодно для эксплуатации на высотных и скоростных самолетах, так как не обеспечивает спасение летчика. Попытки уговорить его на повторный эксперимент не проходят. Валентин непреклонен: кресло - на доработку и устранение дефектов. Что скрывать - тогда это вызвало у многих обиду и раздражение. Только позже пришло понимание, скольким летчикам спасла жизнь неуступчивость Валентина. Целый год велись доработки и испытания кресла К-36 на заводе "Звезда". Едва выдавалась свободная минута - спешил на завод и Валентин. Его советы и предложения не были лишними. Год для такого выдающегося конструктора, как Гай Ильич Северин, - огромный срок, и он не прошел даром: родилось, как покажет будущее, лучшее в мире катапультное кресло К-36Д с дефлектором и телескопическими штангами, со стабилизирующими парашютами.

Катапультирование манекенов на разных высотах и скоростях показало, что кресло работает безотказно.

 

Белорусский   вокзал

 

Первым испытать К-36Д в стратосфере на сверхзвуковой скорости поручили Валентину. Никто не сомневался в успехе, хотя прыжок предстоял сложный. В начале мая 1970 года вместе с дублером подполковником Евгением Андреевым старший инженер-лейтенант Валентин Данилович вылетел в Крым на испытательный полигон "Чауда", что у Феодосии.

Накануне катапультирования Валентин позвонил в Минск: брат защищал диплом в радиотехническом институте. Пообещал на обратном пути из Феодосии обязательно заехать... Но на следующий день принесут телеграмму с горестной вестью...

20 мая 1970 года, среда. Утро на полигоне "Чауда" в тот день было по-весеннему солнечным, добрым. Медосмотр, надевание спецпояса с датчиками для записи состояния испытателя в воздухе: пульс, давление, частота дыхания, температура тела... Не спеша облачают испытателя в космический скафандр "Сокол". Авиационных скафандров тогда еще не было, а условия катапультирования - очень рискованные. Вот и решили использовать "Сокол".

Красивый, сыплющий направо и налево шутками, в светло-сером мягком скафандре с чечевицеобразным откидывающимся назад забралом шлема - таким он и остался в памяти участников тех испытаний. На автобусе его подвезли к креслу К-36Д, которое стояло на специальных "козлах" у самолета-лаборатории Су-7 ЛЛ.

Обстановка нервозная. Спокоен, кажется, только Данилович. Сидя на этой "пороховой бочке", которая еще неизвестно что выкинет в воздухе, он продолжает улыбаться и шутить. Последним к нему подходит Евгений Андреев. Еще одна проверка, слова напутствия - и чечевица забрала закрывает спокойное лицо Валентина. Начинается десатурация - испытатель полчаса дышит чистым кислородом. Мера вынужденная - надо вытеснить из организма азот, чтобы он не начал пузыриться в организме на высоте и не привел к кессонной болезни.

Кресло цепляют на крюк и, подняв краном, устанавливают во вторую кабину самолета. Она без фонаря, но с защитным железным козырьком спереди.

Один за другим в небо взлетают два самолета. Первый - с испытателем, второй - киносъемщик. Вот и плановый режим: скорость - 1,29 М, сверхзвуковая; высота - 11.240 метров, стратосфера. Пора. Валентин дергает за ручки катапультирования. Взрыв пирозаряда, перегрузка в 20 единиц привычно "бьет" по позвоночнику... Мгновенно срабатывают притяги ног и рук, выходит дефлектор, кресло молниеносно идет вверх...

На вертолете Ми-4, который летит рядом и из которого вместе со специалистами за катапультированием наблюдает главный конструктор Гай Северин, радостное возбуждение. Наконец-то удача!

Но что это? Парашютист снижается не на полигон, а в воду залива. Эх, досадная ошибка летчика, уклонившегося от курса! Но Валентин - отличный пловец, аквалангист. Выдюжит.

Все прильнули к окнам-иллюминаторам вертолета. Видят: Данилович сгруппировался, приготовился к приводнению. Вода. Гаснет купол парашюта.

Но что-то случилось... Активные поначалу движения Валентина в воде постепенно затихают, и виден только опутанный стропами серый скафандр.

Только через пять минут к месту приводнения подошел катер, с которого спустили спасательную лодку ЛАС-5М с матросом и врачом. Валентин был уже без признаков жизни. Не теряя времени на подъем на борт лодки, испытателя с помощью фала отбуксировали к катеру. Подняли на борт и полным ходом пошли в порт.

Вывод врачей был краток и страшен: смерть наступила от утопления...

24 мая 1970 года Ан-12 доставил тело Валентина Ивановича Даниловича на Чкаловский аэродром в цинковом гробу. Последнюю ночь на земле он провел в своей однокомнатной квартирке. Гроб не по уставу несли полковники. В траурной процессии генералы - штатские и военные... Море цветов и венки, венки, венки...

А вновь испытывать кресло пошел испытатель ЛИИ им. Громова Олег Хомутов. На том же режиме, что и Валентин. Приземлился нормально и вскоре получил за это Звезду Героя Советского Союза.

Так была поставлена точка в этой истории. И заглавная буква в многолетней и славной биографии лучшего катапультного кресла в мире - К-36Д.

А что до Валентина Даниловича, то нашлись тогда добрые люди - в Москве, в школе, что рядом с его домом, сделали скромный музей. Была там и пионерская дружина его имени. На здании школы висела мемориальная доска: "Здесь учится дружина имени парашютиста-испытателя В.И.Даниловича".

Но нет сегодня уже ни того музея, ни мемориальной доски, ни пионеров... Ничего нет. Все забыто.

В августе 1992 года на "Мосаэрошоу-92" о Валентине Даниловиче вспомнили. Во время показательного катапультирования манекена на кресле К-36ДМ на землю рухнул Су-7 ЛЛ. Тот самый, из которого последний раз катапультировался Валентин. Самолет пережил его на 22 года...

Крайне обидно то, что Валентина забыли на его родине - в Беларуси. Более того, если в вышедшем в 1971 году четвертом томе "Белорусской Советской Энциклопедии" нашлось место хотя бы для маленькой заметки о Валентине, то уже в нынешней, изданной в "незалежных умовах", места для Даниловича, увы, не нашлось.

До сих пор так, как следовало бы, не отмечен и героический труд Валентина. Он достоин самой высокой, геройской, награды. Об этом в один голос говорят все - парашютисты, испытатели, конструкторы, инженеры, соратники Валентина по работе в НИИ парашютостроения, ЛИИ им. Громова, НИИ ВВС им. Чкалова, НПП "Звезда". Идут годы, меняются поколения, но каждый год 20 мая и ветераны, и их нынешняя смена собираются на кладбище у могилы Валентина. Не по принуждению, а по зову сердца приходят они сюда. 20 мая 2000 года, в день 30-летия со дня гибели Валентина Даниловича, я тоже был среди них. День выдался солнечный, теплый, тихий. Подумалось: наверное, такой же был и тогда - 20 мая 1970 года...

Могилу Валентина в Москве на Введенском кладбище я искал, прокручивая в памяти кинокадры из любимого мною кинофильма "Белорусский вокзал". Начало фильма - пронзительное и трогательное - это документальные кадры, а укрытая венками пирамидка со звездочкой - это могила Валентина Даниловича. Снято 29 мая 1970 года, на девятый день со дня гибели... На Введенское тогда приехал со съемочной группой сын писателя, автора "Брестской крепости" Сергея Сергеевича Смирнова ,режиссер Андрей Смирнов, работавший над "Белорусским вокзалом". По сценарию - похороны офицера-десантника. А здесь могила и столько офицеров в фуражках с голубым околышем, с посеревшими от горя лицами... Вспоминают, что потрясенные рассказом о Валентине и его трагической гибели артисты Леонов и Папанов не смогли сдержать слез. Решение приходит мгновенно. Главного героя в память о Даниловиче переименовывают в Валентина и снимают эпизод похорон здесь, у могилы испытателя. На тех кинокадрах мама и папа Валентина, его сослуживцы... Будете смотреть этот прекрасный фильм - вспомните и о нем...

Автор: Николай КАЧУК

 http://pda.sb.by/post/4776/

 

 






<< Zurück | Gelesen: 718 | Autor: Шульц Р. |



Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Autoren