Жизнь в стране становилась всё сложнее. Витрины в магазинах опустели, а на получаемые продовольственные талоны и себя трудно было прокормить. После долгих горестных размышлений мы решили продать Герду людям, которые могли бы достойно её содержать. Осуществить сделку мы решили в Москве на «птичьем рынке», куда и направились ранним утром на пригородной электричке.

А мама такая славная! И сказки расскажет, и песенки споёт. Правда, работать она не любила, зато часто бывала дома, много читала, смотрела с дочурками телевизор. На жизнь хватало: оба папы хорошие алименты присылали. Да и много ли им было надо? Принесут девочки из магазина молока, хлеба, и каждая поест, когда хочет и сколько хочет. Не любила мама стоять у плиты и что-то готовить. Если бралась за это дело, то очень сердилась, отмывая пригоревшие кастрюли

Суфийская поговорка гласит, что когда ученик готов, к нему приходит учитель. Сильное желание – это всегда призыв, на который отвечают духи. Они начинают плести невидимую цепочку причин и следствий и, цепляясь за неё с мужеством человека, который стремительно поворачивается лицом к неизвестному, ты обязательно окажешься частью того, чего так сильно хотел.

Когда однажды утром я пришла на работу, оказалось, что мой стол вынесли из кабинета. А книги и рукописи лежат неровной стопкой возле мусорника. Но это было хорошо. Потому что, разбирая бумаги, я нашла письмо, в котором было указано, что я получила грант от фирмы Сименс и еду в Севилью на Конгресс с докладом. Коллеги забрали письмо в администрации и, ничего мне не сказав, засунули между книг. Я успела получить визу и через месяц гуляла по Севилье.

Добровольно или иначе, но теперь этот проходной дом использовался как временное многоквартирное жильё для прибывающих на Урал по вербовке, и это всё на время, пока завербованным не предлагали соответствующую работу и порой далеко не лучшее жильё.

Парадное крыльцо дома уже имело несколько перекошенный бледный вид, но зато на входе всегда сидел дежурный в фуражке, с постоянно военным настроением и видом всё знающего нотариуса, что обеспечивало в его понимании порядок входа-выхода, посещений и времени пребывания.

Он объездил весь Крайний Север, добрался до Чукотки. Он знакомился с людьми разных профессий, брал у них интервью, писал статьи, публиковал рассказы и повести в журналах и сборниках. Любимой матери он посвятил повесть «Баллада о матери». Это произведение было опубликовано на немецком языке в газете «Дойче Лебен», которая в ту пору издавалась в Москве. По этой замечательной повести был написан сценарий, и на сцене немецкого театра в казахском городе Темиртау поставлен спектакль.

Получился стих примитивный,

И какой-то глупый, противный.

За такие стихи простите

И строго меня не судите!

Ведь поэт я совсем никакой,

Не талантлив, сочиняю душой.

Много трудностей им пришлось вместе преодолеть за их совместную сорокалетнюю жизнь, пятерых ребятишек подняли. Мечтали о спокойной жизни на исторической родине в Германии, куда всем семейством переехали, а вместо этого возникли новые проблемы. В пятьдесят лет пришлось Альберту, знатному механизатору в прошлом, разгружать многотонные грузы на маленьком частном предприятии. Его хрупкая Лидия тоже стремилась внести свою лепту в семейный бюджет. Она устроилась работать в пекарне. Наверняка ночные смены у раскалённой печи не прошли для неё бесследно.

Три раза в неделю к Лёньке приходил инструктор Клаус. Это был дружелюбный молодой мужчина, обладающий большим опытом работы с парализованными больными. Языковой барьер для инструктора и пациента не был помехой. Они быстро подружились и с полувзгляда понимали друг друга. Упражнения были щадящими, но настолько интенсивными, что Лёнькина спина к концу занятий становилась мокрой. Однако он каждый раз с нетерпением ждал инструктора. Уже через месяц появились положительные результаты.

Десять лет в эмиграции,

А всё нет адаптации. 

Повторяю я снова и снова, 

Как поёт Пугачёва, 

Что «...отплыл я от брега родного

И не вижу совсем я другого...»