Керенский как первая любовь революции

Личности в истории: Александр Керенский

«Исторической задачей русского народа является задача уничтожения средневекового режима. Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? Есть только один путь борьбы – физического их устранения».

Так в начале 1917 года, в первые дни Февральской революции, гремел с трибуны Государственной думы один из самых известных ее депутатов – 35-летний Александр Федорович Керенский. За несколько последующих месяцев он успеет стать полновластным правителем России, кумиром толпы, врагом правых и крайних левых, неудачливым полководцем, а затем и проигравшим политиком. Большевики, свергнувшие возглавляемое Керенским Временное правительство, по сути дела, исповедовали ту же революционную философию, что и министр-председатель (так звучал его официальный титул), но применяли ее на практике куда более последовательно и беспощадно.

Талантливый юноша из Симбирска (в гимназии, директором которой был отец Керенского, учился Владимир Ульянов) стал адвокатом и быстро получил известность благодаря успешной защите обвиняемых на ряде политических процессов. Он увлекся политикой и был избран в Государственную думу.

Так начался взлет Александра Керенского к вершине власти.

Без него невозможно представить революцию 1917 года. Нельзя ее представить и без культа Керенского. «Для нас Керенский не министр, не народный трибун, он перестал быть даже просто человеческим существом. Керенский – это символ революции», – писали поклонники «народного министра».

В 1917 году несколько современников почти одновременно охарактеризовали Керенского: «нужный человек на нужном месте». Что они подразумевали? Разные времена требуют политиков разных специализаций. Бывают востребованы мудрые законодатели, порой нужны «кризисные правители», готовые использовать чрезвычайную власть, иногда наступают эпохи «серых кардиналов»,манипулирующих властителями.

Каким политиком был Керенский?

Он стал революционным вождем первого призыва, уступив затем место вождям красных и белых. Вожди эпохи Гражданской войны выстраивали свой образ, противопоставляя себя «керенщине», но именно Керенский создал такие модели репрезентации, которые они использовали.

Для того, чтобы стать вождем революции, необходима революционная биография. Керенский мог представить впечатляющий перечень оппозиционных действий: известный адвокат, защищающий революционеров (в том числе и большевиков), лидер левой фракции трудовиков в Государственной Думе. Его парламентские выступления были столь радикальны, что от тюрьмы Керенского защищала только депутатская неприкосновенность. Речи порой запрещались для публикации, что делало их еще более популярными. Среди известных политиков Керенский был самым левым, а среди левых – самым известным: о вождях большевиков, меньшевиков и эсеров, находившихся в ссылке, или в эмиграции, обыватель знал мало.

Керенский поддерживал связи с революционным подпольем, пытался координировать деятельность нелегальных групп, передавал им средства. Положение на пограничье политики легальной и нелегальной оказалось выгодным во время Февраля: нелегалы делились с ним информацией, а либералы – ресурсами. Но и взрывной характер Керенского сыграл немалую роль: больше, чем кто-либо другой, он сделал для того, чтобы Дума поддержала революционную улицу, именно он ввел восставших солдат в Таврический дворец, он отдал приказы об арестах царских сановников.

Керенский буквально сжигал за собой мосты, хотя исход восстания еще не был ясен, многие легальные политики боялись действовать радикально, а подпольщики опасались перейти на легальное положение. Возможно, к решительным действиям 36-летнего депутата подталкивало его здоровье: еще до революции у него была удалена почка, он плохо выглядел, многие врачи не считали его жильцом на этом свете. Возможно, честолюбивый политик стремился совершить что-то великое в оставшиеся месяцы жизни. Если бы Керенский знал, что он доживет до 1970 года, переживет большинство своих сверстников, был ли бы он столь решителен?

В первом Временном правительстве Керенский занял пост министра юстиции. Он был единственным социалистом, оказавшимся в кабинете (после Февраля Керенский заявил о своей принадлежности к партии социалистов-революционеров).

Казалось, в эпоху революции пост министра юстиции не может быть особенно важным: в это время под сомнение ставятся все юридические акты. Однако случилось так, что многие популярные законы революции, например, амнистия и отмена смертной казни, связывались с именем Керенского, хотя они были одобрены всем Временным правительством. Действия министров военного, иностранных дел, земледелия заведомо не могли удовлетворить всех – слишком остры были разногласия по этим вопросам, но по поводу актов, проходивших по ведомству энергичного министра юстиции, существовал первоначально общественный консенсус.

Жителей революционной страны охватил невиданный энтузиазм. Свержение монархии открывало, казалось, огромные перспективы. Многие политики, исходя из своих собственных интересов, считали нужным подогреть этот энтузиазм, но мало кто это делал искренне: одни считали Февраль слишком умеренной, «буржуазной» революцией, другие же полагали, что революция уже развивается «левее здравого смысла». Керенский же был единственным известным политиком, который разделял наивную восторженность, распространенную в самых широких слоях.

Помогало первоначально Керенскому и то обстоятельство, что он, несмотря на свою принадлежность к эсерам, не воспринимался как партийный политик. Впоследствии отсутствие партийной машины, недостаток проверенных кадров отрицательно сказались на положении молодого министра. Но первоначально его «надпартийная» позиция работала на него. Наивные обыватели, становившиеся гражданами, мечтали о лишенной противоречий дружной общенациональной семье. Эту веру, похоже, разделял и Керенский.

Театральность всегда присуща политике, однако подмостки театра власти необычайно расширяются в эпоху революции. В это время политик должен обладать качествами актера-импровизатора, ежедневно покоряющего сердца революционной толпы. Городская улица превращалась в огромный политический театр: манифестации, демонстрации, митинги. До поздней ночи на перекрестках люди выступали, спорили. Появился глагол «митинговать»:

«Пойду немного помитингую», – говорили домашним горожане. Политизировался и театр. Весьма популярным жанром оказались «митинги-концерты». На них соседствовали выступления хоров и речи популярных политиков, декламации стихов и воспоминания бывших каторжан.

Звездой таких митингов был Керенский, яркий митинговый оратор. Он покорял зрительные залы, люди мечтали попасть «на Керенского». Яркие плакаты призывали: «Ожидается выступление министра Керенского». Порой организаторы подобных «митингов-концертов» не имели никакой договоренности с занятым министром, они хотели обманом завлечь публику.

Керенский никогда не готовил своих речей, он импровизировал, стараясь почувствовать настроение аудитории, а затем усилить это настроение. Зал заряжал оратора, а оратор заряжал зал. Завершение речи нередко сопровождалось взрывом восторга, Керенского на руках выносили в автомобиль, который заваливали букетами красных цветов.

В юности будущий министр мечтал о таком успехе: он жаждал стать оперным певцом, для этого брал специальные уроки. Подобная тренировка голоса помогла ему в 1917 году: в эпоху, когда отсутствовали микрофоны и усилители, нелегко было выступать в огромных театральных залах, но голос революционного министра был слышен и на городских площадях.

«Если бы у меня было телевидение…» – с горечью рассуждал Керенский в старости. Он все же преувеличивал возможности своего ораторского таланта. Керенский был звездой в аудитории доброжелательной. Враждебно настроенных слушателей он завоевать не мог. Но весной 1917 года у него было мало недоброжелателей. Даже некоторые рядовые большевики искренне приветствовали «товарища Керенского».

О национальном единстве говорили многие, но в действительности единства не было. Как провести земельную реформу? Как избежать голода? Как реформировать империю? За каждым из этих вопросов таились конфликты, чреватые гражданской войной. Но главным вопросом был вопрос о войне. Лидер социалистов-революционеров В.М.Чернов заявлял: «Или война убьет революцию, или революция убьет войну». Социалисты стремились убить войну, их оппоненты – революцию.

Впрочем, и в лагере сторонников прекращения войны не было единства. Сторонники Ленина, желавшие войну империалистическую превратить в гражданскую войну в мировом масштабе, публично переставали использовать подобные лозунги, но заявляли, что только взятие всей власти радикальными социалистами положит конец мировому конфликту. В то же время некоторые противники войны изменили свою позицию после Февраля: ведь речь идет теперь не о защите «царизма», а об обороне «самой свободной страны». К тому же Россия не может прекратить войну в одиночку: Германия сначала разобьет своих противников на западе, а затем сможет приняться и за «самую свободную страну». Необходимо поэтому, не выходя из войны, собрать международную конференцию, которая сформулирует условия прекращения мирового конфликта, а затем заставит воюющие страны принять эти условия. Русские меньшевики и эсеры сформулировали концепцию «революционного оборончества», центральным элементом которого стала идея демократического мира без аннексий и контрибуций.

Попытки либеральных политиков поставить под вопрос концепцию такого мира привели к тому, что в конце апреля возник кризис, на улицах Петрограда раздались выстрелы, были убитые, правительство распалось. Выход из кризиса был найден в создании коалиционного правительства, в которое вошли шесть министров-социалистов. Впервые в мировой истории пост министра военного и морского занял социалист. Им стал Керенский.

Отчего в условиях грандиозной войны столь важный пост был доверен человеку, который не имел совершенно никакого опыта в военном деле?

Только Керенский, самый популярный политик в России, имел какой-то шанс восстановить дисциплину в вооруженных силах. Только Керенский мог уговорить армию пойти в наступление. Впоследствии со злой иронией его называли «главноуговаривающим»,забывая, что отдавать приказы «демократической армии» было недостаточно. Надо было ее убедить.

И Керенский уговорил страну принять одно из самых трагических решений в истории России. Он чудом убедил армию пойти в наступление.

«Демократизированная» армия не имела шансов на успех, однако Керенский смог и военное поражение использовать для политического возвышения: в июле он стал главой Временного правительства.

Вот как в конце своей долгой жизни – он умер в Нью-Йорке в 1970 году – вспоминал о стоявших перед ним трудностях сам Александр Федорович:

«Мы, те, кто оказались во главе России тогда, были в трудном, почти безвыходном положении. Потому что в наших руках не было никакой административной власти и надо было создавать, восстанавливать разрушенный аппарат государства».

Тут бывший министр-председатель несколько кривил душой. Царская власть оставила своим преемникам вполне солидный государственный аппарат, но сами революционеры стали разрушать его. Так, лично Керенский как министр юстиции инициировал чистки в судебных органах, которые привели весной 1917 года к частичному параличу этой ветви власти. Ну, а в развале армии выдающаяся роль принадлежит приказу №1 Петросовета, товарищем (заместителем) председателя исполкома которого Керенский являлся.

История не любит проигравших. Возможно, поэтому глава последнего правительства досоветской России вошел в историю с несколько трагикомической, окарикатуренной репутацией. Чего стоит упоминавшаяся в советских учебниках как исторический факт легенда о том, что в дни Октябрьского переворота Керенский бежал от большевиков из Зимнего дворца в женском платье. В то же время краткая эпоха Керенского вобрала в себя не только множество драм, определивших судьбу страны на десятилетия вперед, но и, например, первую попытку создания того, что много позднее и совсем в другой связи назовут «культом личности».

Борис Колоницкий (Санкт-Петербург)