Политические игры на Среднем и Ближнем Востоке

Евгений Кочанов (Бонн)

Мало кто сейчас знает или помнит истинный смысл этого термина – «Большая игра», ставшего употребительным еще в 1901 году благодаря великому Киплингу. Противостояние главных империй Евразии – Российской и Британской - на протяжении всего XIX века едва ли можно выразить парой строчек. Знайте лишь, что речь в этом противостоянии шла о вполне солидном конфликте, связанном с Афганистаном, Средней Азией, Кавказом... Был момент, собрали казачью армию, 20 тысяч конников, сабель, штыков. Цель – мыть сапоги в Индийском океане! Не получилось...

Не в природных ресурсах, как некоторые объясняют, было тогда дело – среднеазиатский хлопок появился значительно позже, весь мир довольствовался египетским, которого хватало. И Англия поначалу не рвалась захватить бакинское нефтяное поле. Никого тогда нефть всерьез не интересовала. Речь шла о давней, еще имперской идее – контроле над территорией или территориями. Ни над чем больше, да и других идей не было. Кто победил? Да и была ли это, как утверждал Михаил Леоньтьев в своем малоубедительном сериале, «холодная война XIX века»? Едва ли.

Противостояние России и Англии чаще превращалось в сотрудничество. Крымская война не исключила сильного налета «англомании» в российском обществе – почитайте «Анну Каренину»...

ХХ век внес существенные коррективы в принципы глобального противостояния, которые приняли облик, непредвиденный для идеологов «старого колониализма». Экономические интересы оказались превыше всего, и тут начинает формулировать свои позиции Америка, свободная от древних колониальных идей. Стремление к территориальному контролю окончательно иссякло после Второй мировой войны, в период долгого и неоднозначного процесса деколонизации. Казалось бы, безумное на данный момент стремление к территориальному контролю невозможно...

Нет. Началась новая «Большая игра», очень-очень большая: захват территорий Ирака, Сирии и окрестностей, с неясными целями и очень непредсказуемыми последствиями. Вспомним: восстание радикальных исламистов в регионе превратилось в «Исламское государство», как бы его ни называли в разных источниках. И тоже – не экономические возможности, не природные ресурсы на первом плане. Единственный смысл и цель возникновения и функционирования «ИГ», провозглашенного позже «халифатом», – это контроль над территорией, как бы скудно она ни была населена. Так начинались первые исламские халифаты безо всяких кавычек – после смерти пророка Мухаммеда в 632 году мировым цивилизациям стало плохо. Кончилась Персия, кончилась (почти) Византия со своей благодатной Северной Африкой, тряслась Европа, потеряв вестготскую Испанию и остановив продвижение новых вандалов лишь под французским Пуатье. Иллюзии великого джихада как были в сознании и мироощущении мусульман со времен первых халифов, так они и существуют до сих пор. Думать иначе – грех для правоверных мусульман. Да и наказуемо это, вплоть до смертной казни. Исламское общество, даже в принявших светский образ жизни странах, всё равно плотно закрыто, недоступно для каких-либо «государственных органов», будь то полиция, прокуратура, либо сам глава государства. И цель этого общества, «уммы», так и осталась прежней, ничуть не изменившись за полтора тысячелетия. Одна великая цель – убивать, с тем чтобы утвердить верховенство «воинов Аллаха». Отсюда и радостные пляски в Газе при любой попытке теракта в Европе или в Израиле.

Средневековая «война за территории» вызывала чувства неоднозначные в нынешнем продвинутом человечестве. «Ну что там, исламисты занимают пустынные районы», и в 2014 году они практически без какого-либо сопротивления захватывают Мосул, великий город, самый, наверно, важный в Ираке и на всем Среднем Востоке. Сейчас идет война за его отвоевание, но это дело как минимум еще нескольких недель.

«Большая игра», выродившаяся после «размахивания» дивизиями на рубеже XIX-XX веков в примитивное экономическое противостояние, вновь приобретает чисто территориальный, зачастую анекдотически героизированный характер. Каждый день нам сообщает генерал Рудской: еще 200, еще 70, еще 150 населенных пунктов в Сирии присоединились к перемирию. Выясняется, что в том районе – и вообще-то пара десятков селений, покинутых жителями из страха перед карателями Асада. Территория, однако, под контролем. Это, впрочем, слабенько по сравнению с первыми днями «героической операции воздушно-космических сил РФ» уже много месяцев тому. Помню, за сутки они успешно поражали по 700-800 целей. По общим провозглашенным результатам уничтожено столько, сколько можно сравнить с общей численностью войск всех стран Ближнего Востока. Последние реляции скромнее, если судить по недавнему выступлению Шойгу. Простая арифметика – количество боевых вылетов и количество заявленных уничтоженных боевиков. Получилось на каждый вылет около двух трупов. Не обязательно боевиков, и уж совсем не обязательно боевиков ИГ. Чаще жертвы – местные партизаны, считающие главной задачей устранение Асада и его режима.

Успехи международной коалиции во главе с США тоже мало кто назвал бы стопроцентно эффективными. Шесть лет воздушных операций в странах, кадровые армии которых еще пару десятилетий назад бежали в страхе, прячась по своим деревням, до сих пор не приблизили коалицию к решительной победе. Ситуация в Ираке вполне близка к разрешению, к ликвидации власти ИГ над теми или иными районами (разумеется, после неизбежного взятия Мосула). Но и там речь пока идет лишь о военной победе, о победе над силами ИГ, о стратегическом контроле (опять же) над территориями.

В Сирии по большей части происходит тот же процесс, но еще более сложный, запутанный многообразием противостоящих друг другу фракций. Режим Асада, по-арабски семейный и располагающий ничтожным количеством убежденных сторонников, пользуется, тем не менее, безраздельной поддержкой России, с ее ВКС и спецназом, а также Ирана с бригадой «КОДС» (Корпуса стражей исламской революции), соответственно, и проиранской «Хезболлой», ударной силы во всех недавних операциях, включая захват Алеппо. Не слишком часто их целью становятся позиции ИГ (исключение Пальмира), обычно это – светская или почти светская вооруженная оппозиция, просто отрицающая власть Асада. Та самая, что привела к полному провалу широко разрекламированных и объявленных категорически успешными переговоров в Астане (Казахстан), да и в Женеве.

Борьба за территории – «Большая игра» в понимании стратегии XIX века, серьезного смысла не имеет, разве что в понимании полковников, а то и генералов, мыслящих до сих пор категориями Второй мировой войны или войны «холодной» в ее самом начале. До сих пор помню, как на занятиях по тактике на военной кафедре мы штурмом брали Оснабрюк... Полвека с лишним не изменили взгляд высокопоставленных офицеров на жизнь как на потенциальное поле боя, ни у российских, ни у американских. «Мы их сейчас победим» (или уже победили, как вариант). Кого? Зачем? Что дальше? Внятного ответа нет ни с одной из сторон, имея в виду Россию и США. Из Москвы слышны заклинания об успешной борьбе с «международным терроризмом», из Америки...

Кажется, и в США что-то начинает проясняться. Еще в 2010 году на саммите в Белом доме Барак Обама провозгласил создание «Рабочей группы по противодействию насильственному экстремизму» – что очень, кстати, созвучно по терминологической расплывчатости принятому в России определению тех, с кем, собственно, борьба идет, должна идти и будет продолжаться все ближайшие годы, а то и десятилетия. Группа эта, по данным Д. Пайпса, «прославилась» такими перлами, как «шариат неправильно понят (на Западе)», «терроризм не может быть исламским», «возвращение халифата неизбежно». И печально знаменитая речь Обамы в Каирском университете, подготовленная ведущими деятелями этой группы, вполне убежденными исламистами.

В администрации Трампа, по-видимому, останется эта группа как таковая (но, надеюсь, уже в новом составе), докладывающая сиюминутно о ситуации на Ближнем и Среднем Востоке. Но сам Трамп видит ее, скорее, как «Комиссию по борьбе с радикальным исламом». Прежние ее идеологи, вероятнее всего, исчезнут среди своих единомышленников с «ножичками».

Так определяется, медленно-медленно, главный противник, главный враг нынешней человеческой цивилизации. Есть много вопросов – почему так, почему так легко он берет непобедимые бастионы, почему Европа, почему весь мир под угрозой?! И каковы всё же стратегические цели тех, кто реально противостоит этой угрозе? Мне хочется думать вместе с моими читателями, что темы, которые я только затронул, да и то далеко не все, будем раскрывать и дальше. Ведь то, что происходит, это действительно «очень Большая игра», и может быть, она только начинается.

(Продолжение следует)