Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Общество >> Люди и судьбы
«Партнер» №1 (100) 2006г.

«В России было чувство, что я немножко дома...»

 

 

C Соней Микич, журналисткой Первого немецкого телеканала, бывшим корреспондентом в России, беседует Татьяна Бальцер.

 

Соня Микич, 54 года, изучала в Ахенском университете политику, социологию и философию. С 1982 года работает на общественном немецком телевидении (ARD). С 1992 по 1998 год была собственным корреспондентом Первого немецкого телеканала в Москве. Объездила многие регионы средней полосы России, побывала в Чечне, на Полярном Урале, Дальнем Востоке, в Узбекистане... За репортажи из России отмечена несколькими наградами: призом «Телестар» (1996 г.), Федеральным Крестом за заслуги («Bundesverdienstkreuz», 1998 г.), призом «Лучший критик немецкого телевидения» (2001г.). С 2002 года – руководитель политической программы «Монитор» на ARD.

Многонациональные корни


Фрау Микич, Вы выросли в мультикультурной, как сейчас говорят, среде. Ваша мать – немка, отец – выходец из Сербии... А Вы родились и выросли в Англии. Кем Вы ощущаете себя больше: немкой, сербкой или англичанкой?

Кстати, мой дедушка со стороны матери был итальянец... Да, наша семья, действительно, представляет собой «мульти-культи». Правда, определение «мультикультурный» мне не очень нравится. Более точным мне кажется определение «транскультурный», или «транснациональный». Ведь что такое «мультикультурный»? Немножко того, немножко другого - и всё это просто складывается, но не переходит одно в другое. А «транскультурный» означает некое постоянное перетекание одного в другое, когда в одном человеке или в одном обществе соединяется несколько составных частей, и их невозможно четко разграничить.

Поэтому в различных ситуациях я ощущаю себя по-разному. Например, я восприимчива к юмору и самоиронии англичан. Это как раз то, что мне очень нравится в их характере. Мне интересна философия, а также всё, что связано с душой человека, – и это, я думаю, моя славянская часть. Я довольно рациональна и тяготею к порядку, и в этом проявляются, наверное, мои немецкие корни. В общем, не могу сказать, что я ощущаю себя кем-то конкретно. Именно поэтому мне больше нравится определение «транскультурный»...

Как, почти сразу после войны, познакомились Ваши родители, представители разных стран?

Это, действительно, было очень необычным для того времени. Но мои родители были очень молоды и просто влюбились друг в друга. Они оба были мигрантами в Великобритании. Мать приехала из Германии в Англию и училась на медсестру. Отец эмигрировал из Югославии и изучал в Оксфордском университете медицину. Вот в одной больнице они встретились и полюбили друг друга.

Как получилось, что Ваша мать уехала из Германии уже после войны, а не до или во время нее?

Просто тогда появились специальные проекты для молодых женщин, по которым можно было проходить практику в английских больницах или обучаться медицинской профессии. А моя мать всегда любила приключения, поэтому она и отправилась в Англию.

И как Вы чувствовали себя в Англии, будучи дочерью мигрантов?

Было нелегко, так как Англия 50-х годов была не очень приветлива к иностранцам. Особенно косо смотрели на выходцев из Германии и с Балкан.

На каком языке Вы говорили дома, по-английски?

Да. Поэтому английский был моим первым родным языком, я училась, естественно,  в английской школе. Вторым языком был сербско-хорватский, так как я проводила каникулы у бабушки, и она ежедневно в течение часа занималась со мной сербско-хорватской грамматикой. А немецкий был лишь третьим моим языком. Я начала изучать его только тогда, когда мы переехали в Германию.

Почему, если не секрет, Ваша семья переехала в Германию и в каком возрасте Вы тогда были?

Мои родители развелись, и поэтому моя мать вернулась в Германию уже вместе со мной. Мне было тогда 10 лет.


Родство душ


Среди языков, которыми Вы владеете, не было русского. Но в 1992 году Вы начали работать как корреспондент Первого канала немецкого телевидения в России. Почему именно в России?

Я и до 92-го года была короткими наездами в России в качестве репортера. Российская история всегда меня очень интересовала, особенно история XX века. Кроме того, интуитивно я чувствовала, что в России мне будет хорошо. Так и получилось: в России у меня всегда было чувство, что я немножко дома. Наверное, это было каким-то родством душ.

А кроме того, для журналиста Россия была ведь тогда самым интересным местом в мире. Там столько всего происходило! Это было переломное время и в историческом плане, и в политическом, и в экономическом. А люди как раскрывались!

Русский Вы начали изучать, так сказать, на месте?

Сначала я прошла очень интенсивный курс здесь, в Германии, в бохумском центре «Руссикум». Два месяца, можно сказать, оттуда не выходила.

В своей книге о России Вы написали позже примерно такие слова: «Какой пресной показалась мне тогда вся наша жизнь на Западе». Считаете ли Вы сегодняшнюю жизнь в Германии по-прежнему скучной и пресной, а жизнь в России увлекательной?

Да, хороший вопрос. Действительно, сейчас всё немножко перевернулось. Германия переживает сейчас перемены, находится на переломе. Нынешнее время – это прощание с той прежней республикой, какой Германия была еще недавно, и мы не знаем еще, какой она должна стать, как будет выглядеть Германия в будущем. Это и неуверенность в экономике, но также и неуверенность в собственной идентичности: по-прежнему ли мы сильное европейское государство или просто одна из многих европейских стран. Всё это нуждается сейчас в осмыслении и дискутировании. Поэтому Германия вновь стала увлекательной, сейчас здесь происходит много интересного... В России же, наоборот, сейчас наблюдается относительный застой. Что, наверное, и хорошо. Ведь столько уже было всевозможных волнений, больших и малых революций, что люди в России должны немного и передохнуть. Должны же быть в жизни любого общества фазы, когда просто ничего не происходит, никаких потрясений. Жизнь в России, конечно, не стала пресной. Она стала просто более спокойной, чем в 90-е годы.


Планета Москва


Вашу книгу Вы назвали «Планета Москва». Почему «планета»? Москва и вся Россия в целом были для Вас чем-то неизвестным, таинственным?

Да, тогда для меня это был совершенно другой мир, который я хотела исследовать и понять.

В книге Вы также упомянули, что хотели бы лет через пять снова поработать в России, чтобы увидеть, какие перемены произошли в стране. Но через четыре года после возвращения из России Вы стали руководителем и ведущей политической программы «Монитор». Именно поэтому Вы не смогли снова поехать работать в Россию или уже просто не было желания?

Ни то ни другое. Я и после моего российского периода несколько раз была в России, но опять же короткими наездами как репортер, а не в качестве корреспондента. В какое-то время я просто поняла, что могу с удовольствием работать и за письменным столом, без постоянных разъездов. Раньше я думала по-другому. Я всегда считала, что оседлый образ жизни не для меня, что я должна быть постоянно в пути, постоянно среди разных людей, в гуще событий, что я, так сказать, кочевница. Но сейчас поняла, что мне интересно работать и в моем кабинете, вот за этим письменным столом, что и здесь я могу заниматься интересными темами. В этом я тоже нахожу теперь большое удовольствие. Но вполне могу себе представить, что когда-нибудь снова отправлюсь в Россию.


Перелом в Германии


Программа «Монитор», которую Вы сейчас делаете на Первом канале, вскрывает недостатки или негативные тенденции в политической и экономической жизни Германии. Это программа критической направленности. А что Вам нравится в Германии?

Конечно, многое. Да, у нас сейчас в каком-то смысле «сонная» демократия. Но, с другой стороны, демократическая система давно отлажена и функционирует очень хорошо. По-прежнему у нас есть немало интересных политиков... Мне нравится также и довольно гармоничное сосуществование различных групп населения: возрастных, социальных или, наконец, представляющих различные национальные культуры. По крайней мере, какого-то большого противостояния и каких-то всплесков конфликтов среди различных групп и слоев населения сейчас нет. Я думаю, что и самосознание общества меняется в позитивном плане всё больше и больше, оно становится, например, всё более толерантным... Мне многое нравится в Германии.

Еще недавно Германия считалась ведущей страной в Европе. Сейчас она постепенно теряет эту роль. Относитесь ли Вы к этому с некоторым сожалением?

Нет, ничуть. Я думаю, что какая-либо иерархия в этом вопросе ни к чему. Нынешняя Европа не нуждается в ведущей стране, которая взяла бы на себя роль мотора. Европе нужны несколько сильных стран. Что я, действительно, воспринимаю с сожалением, так это неуверенность и страх, которые наблюдаются сейчас в нашей стране. Это беспокоит меня гораздо больше. То, что миллионы людей боятся потерять работу или никогда не обрести ее снова. То, что молодые люди испытывают страх, что они вообще никогда не смогут начать нормальную трудовую жизнь. То, что пожилые люди боятся старости, потому что она не сможет быть материально обеспечена, как в прежние времена. Меня больше заботит то, что общество очень болезненно переживает нынешнее переходное время и то, что это сразу же оборачивается кризисом идентификации, то есть люди чувствуют себя потерянными, не могут найти себя. Вот о чем я сожалею. А будет ли Германия первой страной в Европе или третьей – абсолютно неважно.

 

Работа - в дефиците


Застали ли Вы, приехав работать в Москву, талонную систему на необходимые товары? Когда, например, колбасу продавали по полкилограмма на одного человека?

Нет, этого в период моего пребывания в России уже не было. Но я, конечно, видела в конце 80‑х – начале 90-х годов, когда периодически приезжала в Москву в качестве репортера, как люди в поисках каких-то повседневных товаров, в том числе, например, мыла и стирального порошка, должны были ездить по всей Москве.

Не могу не отметить, что когда слышу сейчас о работе в Германии за 400 Евро в месяц или тем более о работе за один евро в час, то невольно вспоминаю прежнюю талонную систему в России: работу, как там колбасу, в Германии распределяют на малые куски...

Да, такая девальвация труда – это, конечно, не от хорошей жизни. Человек чувствует себя униженным, работая за один евро, это для психики человека очень плохо. И вообще я отрицательно отношусь к тому, что экономические проблемы решаются за счет широких слоев населения, в том числе и тех, кто менее всего защищен. В такой ситуации я желала бы, например, больше солидарности. Скажем, меньше работы, но для всех.

То есть распределения, как при любом дефиците? Вроде талонной системы?

Не совсем. О дефиците речь не идет. Дефицита, собственно, и нет.

Но ведь работа – дефицит!

Ну хорошо. Но я думаю, что полной занятости у нас уже никогда не будет. Я думаю, что в экономическом плане мы сейчас, действительно, переживаем переворот. И потому мы просто должны начать привыкать к новым представлениям о работе, о трудовой занятости. Восьмичасовой рабочий день и полная занятость были достижениями индустриальной эпохи. Сейчас эта эпоха уходит со сцены. Технический прогресс шагнул так далеко, что не нужно уже столько работающих, как прежде. В наше переломное время мы действительно должны учиться ко многим ситуациям относиться по-другому.

Может быть, люди должны работать в будущем не сорок, а тридцать часов в неделю (ведь и 40-часовая неделя когда-то была нововведением) и, соответственно, получать зарплату за 30 часов. Может быть, дополнительно к этому люди смогут на общественных началах, то есть без оплаты, выполнять какую-либо другую работу: например, заботиться о детях, бездомных, тяжело больных или развозить куда-либо старых людей, которые уже не в состоянии делать это сами...


«Или всё, или ничего»


Как иностранный корреспондент Первого немецкого телеканала Вы работали не только в России, но и во Франции. В какой стране Вам было интереснее? Я не ожидаю, что Вы из вежливости обязательно должны назвать Россию...

Конечно, в России. Я охотно работала во Франции, это прекрасная страна. Там у меня была очень хорошая квартира, замечательная еда. Во Франции также прекрасные люди, а после работы можно было предпринять много интересного. Всё было очень цивилизованно, но... было не так интересно. В России же у меня часто возникало чувство, что мне нравится этот темперамент людей, когда «или всё, или ничего». И дружат в России крепче, многие мои московские знакомства переросли в такую дружбу, как ни в какой другой стране. Чем отличаются люди в России от других европейцев?

Интенсивностью, полярностью. Мне кажется, русских людей, действительно, характеризует это «или всё, или ничего».Поражала меня часто, например, и такая черта: в одном и том же человеке (а я говорю сейчас о друзьях, а не о знакомствах, связанных с профессиональной деятельностью) могли одновременно проявляться комплекс неполноценности, когда, например, говорилось: «Ах, вы, европейцы, вы - цивилизованный народ, у вас все функционирует, как надо, а мы тут еще как дикари....», и – почти тут же – превосходство, когда я слышала: «Но у вас нет души, вам это не понять..» То есть такое вот сочетание полярных, казалось бы, вещей: с одной стороны - комплекс неполноценности, а с другой – демонстрация превосходства над другими. Никакого баланса. Но именно это и было для меня чрезвычайно интересно, хотя, может быть, иногда и напряженно. И только в России у меня были такие разговоры с людьми, каких не было больше нигде и никогда.

Какие, например?

О смысле жизни, о солидарности, о войне... Я всё время пыталась понять, почему одна милая бабушка, с которой мы так доверительно беседовали о Второй мировой войне и которая говорила мне: «Ах, доченька, это всё наши преступные вожди, Сталин да Гитлер, а мы, простые люди, здесь ни причем, мы, народы, всегда хорошо относились друг к другу» – и при этом она так по-настоящему сердечна была ко мне, но вдруг совершенно менялась, когда говорила, например, о кавказцах, о «черных», как она их называла...

Откуда это, как Вы думаете? Чем это можно объяснить?

Откуда такая сердечность, такая теплота ко мне? К дочери, можно сказать, той страны, бывший режим которой причинил столько страданий? Чем можно объяснить это? Или еще одно, на мой взгляд, несовместимое сочетание: с одной стороны – огромная любовь к культуре, а с другой – очень часто презрение к тем, кому плохо, кто в чем-то несчастен. Например, к пьяным, которые лежат на снегу, и никому нет до них никакого дела, никто не позаботится, чтобы они хотя бы были в тепле, а не на морозе, уж не говоря о лечении этих больных людей.

Я не знаю, чем это можно объяснить. Или... есть одно определение, его однажды сформулировал один мой коллега: «культурная страна – да, цивилизованная – нет». Звучит несколько пугающе, но что-то в этом, я думаю, есть. «Цивилизованный» имеется в виду европейское просвещение, соблюдение гражданских законов, толерантность и уважение к тем, кто иначе думает, иначе выглядит, иначе поступает и так далее.


Журналистское братство


Герд Руге, Клаус Беднарц и Вы были в разное время корреспондентами в Москве и также в разное время руководителями политической программы «Монитор». Это случайное совпадение или есть какое-то братство, связывающее тех, кто когда-либо работал в России?

То, что касается «Монитора», это скорее случайность. Или этому есть другое объяснение: Россия – ведь очень политизированная страна и, вернувшись оттуда, уже не можешь делать какие-то другие программы, например, спортивные. Побывав корреспондентом в России, хочется уже и дальше заниматься политикой. Но есть, конечно, и братство. Один пример. Не так давно я была в Стамбуле, где сейчас работает моя французская подруга, корреспондент газеты «Ле Монд», с которой мы в одно и то же время были в Москве. И вот во время своей поездки в Стамбул я ее навестила, и это была очень и очень теплая встреча.

Почему?

Потому что мы вместе работали в России.

Фрау Микич, я благодарю Вас за этот разговор.


Татьяна Бальцер




<< Назад | №1 (100) 2006г. | Прочтено: 565 | Автор: Бальцер Т. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Вилли Брандт – великий канцлер

Прочтено: 22321
Автор: Борухсон Ю.

КАК Я ИСКАЛА СВОИ НЕМЕЦКИЕ КОРНИ

Прочтено: 2952
Автор: Соколова Н.

Стив Джобс. Человек, который изменил мир

Прочтено: 1839
Автор: Калихман Г.

ЛЮДМИЛА МЕЛА. ОТКРОВЕННО О СЕБЕ

Прочтено: 1669
Автор: Мела Л.

Этюд о «временах года» человеческой жизни

Прочтено: 1644
Автор: Калихман Г.

Путь Гордона

Прочтено: 1604
Автор: Мучник С.

Люди, отмеченные Богом

Прочтено: 1465
Автор: Ионкис Г.

Unbesungene Helden – «Невоспетые герои»

Прочтено: 1382
Автор: Парасюк И.

Человек, который умеет удивляться

Прочтено: 1221
Автор: Фельде С.

Ральф Джордано. Штрихи к портрету

Прочтено: 1189
Автор: Либерман Б.

БЕРТОЛЬД БАЙТЦ: ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРЬ

Прочтено: 1177
Автор: Борухсон Ю.

Человек особой выплавки

Прочтено: 1165
Автор: Беленькая М.

Добро ходит по кругу!

Прочтено: 1157
Автор: Скутте Г.

«Сашин дом» или Александр Панков, архитектор и человек

Прочтено: 1149
Автор: Редакция журнала

ЭМИГРАНТСКИЕ СТАНСЫ

Прочтено: 1145
Автор: Фельде С.

Рукописи не горят

Прочтено: 1143
Автор: Штайман Д.

Скрещение судеб

Прочтено: 1104
Автор: Ионкис Г.