Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
История >> История Европы
«Партнер» №9 (108) 2006г.

Письма с той войны

 


Отец. Он навсегда остался тридцатипятилетним. Родившийся в Донецком крае, он погиб на фронте Великой Отечественной войны 10 октября 1943 года при выполнении задания армейской газеты.

В 1966 г. очевидец этого трагического события украинский литератор Виктор Кондратенко рассказал мне об обстоятельствах гибели моего отца.
Шла активная подготовка к взятию Киева с Лютежского плацдарма на левом берегу Днепра. Сюда стягивались техника и войска. Стремясь задержать продвижение советских войск и уничтожить сосредоточение их в месте направления главного удара, немецкая авиация совершала беспрерывные массовые налёты. 10 октября была одна из самых продолжительных и массированных бомбардировок. Среди погибших в результате ее был и мой отец.
А в Боровое - районный центр Кокчетавской области, где я с матерью находился в эвакуации до 1944 г., прибыла очередная «похоронка», как тогда называли этот скорбный документ, в котором содержалось стандартное по форме и страшное по содержанию сообщение, что «капитан Ильевич Владимир Ильич пал смертью храбрых в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками». Так моя мама Хазанова Этя Марковна в тридцать пять лет стала вдовой, а я в свои одиннадцать лет - полусиротой.
Более шестидесяти лет минуло с того трагического дня. Моя память детства об отце хранит лишь некоторые, с каждым годом всё более размывающиеся временем, подробности его жизни.
Знаю, что свой путь в журналистику он начал в родных донецких краях. Затем работал в Киеве в республиканских газетах. Последнее предвоенное место его работы – республиканская молодежная газета на русском языке «Сталинское племя». Отец был в ее «стартовом» составе. Газета, кстати, несколько раз меняла свое название. Многие годы она именовалась «Комсомольское знамя» или в журналистских кругах – «Коза».
Начиная с 70-х годов прошлого века, фамилия Ильевич вновь изредка появлялась на полосах «Комсомольского знамени». В ней печатались уже мои публикации.
Через многие десятилетия после гибели отца судьба подарила мне встречу и дружбу с одной из представительниц довоенной журналистики Фелей Исаевной Май. Феля, как все мы ее называли, тоже работала в «Сталинском племени» и, как мой отец, с первых же дней войны пошла служить в армейскую газету. Воевала на Северном Кавказе, была ранена. От Фели я узнал, что в те суровые времена (конец 30-х) в газете подобрался боевой и талантливый коллектив, способный на любую выдумку и умевший, на журналистском жаргоне, «вставить фитиль» своим коллегам из других газет, иными словами «утереть им нос» эксклюзивным материалом «резонансного» характера. Одним из мастеров таких «фитилей» был, по ее словам, и Владимир Ильевич.
А потом была война, на которой первым местом воинской службы отца была газета Юго-Западного фронта «Красная Армия». Сужу об этом по справке с грифом газеты, сохранившейся в нашем скромном домашнем архиве. Затем было назначение в газету «За Радянську Украiну», которая выпускалась для населения оккупированных районов республики.
Полагаю, что газете придавалось особое значение, поскольку для ее выпуска был подобран «звездный» коллектив. Так, главным редактором был выдающийся украинский поэт Микола Бажан. Микола Платонович, будучи в год нашего возвращения из эвакуации в Киев (апрель 1944) Заместителем Председателя Совета Народных комиссаров УССР, помог моей матери «отвоевать» жилплощадь в доме издательства «Радянська Украiна», в котором мы жили до войны и куда упорно не хотел нас пускать тогдашний директор издательства.
В редакции газеты работали  видные украинские литераторы: Александр Корнейчук, Андрей Малышко, Анатолий Шиян, Михаил Тардов, Семён Журахович. Работала в газете и принявшая советское гражданство известная польская писательница Ванда Василевская. Знакомство и дружба отца с Вандой Василевской – тема отдельного рассказа.
Далее отец служил в газете 16-ой воздушной армии. Знаю об этом не только по рассказам матери, но и по последней его фотографии, датированной 24 сентября 1943 года, где он запечатлен в форме военно-воздушных сил. На груди – медаль, кажется, «За оборону Сталинграда». Улыбающемуся отцу оставалось жить всего лишь около двух недель.
Из того немногого, что осталось на память об отце, особенно дороги для меня его 104 письма с фронта, которые бережно хранились моей матерью и достались мне в наследство. Небольшая стопка пожелтевших от времени листков бумаги, полных любви к жене и сыну, веры в Победу и непременную встречу после войны. Маленькая хроника большой войны, оборванная в октябре 1943 года.
О чем же писал отец в своих письмах с той войны, что его вдохновляло, радовало, огорчало. Об этом выдержки из некоторых писем. Читая их, следует иметь в виду непременный на каждом письме штамп «проверено военной цензурой». Могу предположить, что отец писал не обо всём ему известном, поскольку к этому обязывало его положение военного журналиста и служба на «идеологическом» участке войны.
 
Итак, выдержка из первого письма, написанного еще в Киеве. Оно дышит уверенностью и спокойствием. Еще бы. Ведь официальная пропаганда, вопреки складывающемуся в районе Киева положению, вещала: «Киев был и останется советским».
02.11.41. «… О себе особенно много писать не могу. По-прежнему чувствую себя хорошо. Это письмо пишу из Киева… В Киеве полный порядок. С удовольствием вдыхаю его чудесный воздух».Как видим, вопреки запрету в военное время указывать свое месторасположение, цензура пропускает упоминание о Киеве, ибо, полагаю, надо было поддерживать общественное мнение, что «Киев есть и остается советским». А до его сдачи оставалось около трех недель. Помню скорбный голос Левитана, звучавший из черной тарелки репродуктора: «После тяжелых, кровопролитных боев наши войска оставили город Киев».
Письмо от 06.12.41. наполнено оптимизмом и искренней радостью от первых наших успехов после долгого и тягостного отступления. С желанием как можно ярче выразить по этому поводу свои чувства отец с вполне оправданным тогда пафосом писал: «В последнее время происходит столько радующих сердце событий. Взятие Ростова и наступление на Южном фронте, да и у нас немало успехов (в данном случае военная цензура не позволяла уточнять, где это «у нас». Примеч. В.И.). Ты не представляешь себе, какой подъем в частях. У всех одно желание – поскорей разгромить врага». К сожалению, между желаемым и осуществленным лежало еще три с половиной года тяжелой, кровопролитной войны.
«В Ростове фон Клейсту поставили хороший клистир, немного прочистили ему желудок. Да так, что он еле добежал до Мариупольской уборной. Ты меня извини, конечно, за такой неизысканный образ, но по отношению к этим сволочам какую грубость ни скажи – всё звучит очень мягко. Внутри каждого из нас накопилось столько злости и ненависти за всё содеянное ими, за наш дом, за наш Киев, за все слезы и несчастья, которые довелось перенести нашим людям». Маленький «винтик» большой машины войны - отец, как и многие рядовые ее участники, не знал и не мог знать, сколько «клистиров» поставят, увы, нашим военачальникам, в результате чего Ростов будет ещё раз сдан, а наша армия будет отступать до города со знаковым названием - Сталинград. Но это еще предстоит, а победное настроение звучит и в последующих письмах.
19.12.41. «…Сейчас враг катится назад в десять раз быстрее, чем наступал. Ежедневно  сводки приносят большие радостные вести с фронтов. Наконец я смогу быть ближе к тем местам, где решается судьба нашей родины, где куётся Победа... Ты ведь у меня боевая жена, прекрасный друг моей жизни и мы будем бороться со всеми жизненными препятствиями. …А твои письма, которые я получаю в одночасье, если не Монблан, то во всяком случае не ниже горловских терриконов». Шахтерская Горловка была малой родиной моего отца, а терриконы - неотъемлемой  частью пейзажа шахтерских поселков.
10.03.42 г. «…Вчера мы с большой помпой отпраздновали шевченковские дни. Вы, вероятно, слушали радиопередачу с нашего фронта. Торжественное собрание транслировали все радиостанции Союза. И это замечательно, умнее придумать ничего нельзя. Фронт празднует память Великого Кобзаря.
…Я тебе, по-моему, ничего не писал о городе, где мы находимся. Это довольно приличный город, правда, намного слабее нашего Киева и Харькова. Но всё же очень приятный, благоустроенный, культурный город. Но, как сказала жена Бажана, самый лучший и широкий проспект этого города она охотно обменяет на узкую грязную Дегтярёвскую улицу на Лукьяновке, а самый роскошный особняк на хижину на Глубочице». Необходимый комментарий. Дегтярёвская улица (долгое время до и после войны носила имя  Александра Пархоменко) находилась на тогдашней окраине Киева. Сейчас улице возвращено имя филантропа купца Дегтярёва Не знаю, бывала ли на ней жена отмечаемого советской властью корифея украинской поэзии и видела ли хижины на такой же захолустной тогда Глубочице. До войны она жила в элитном доме писателей, а после – в ещё более элитном, в центре Киева.
 14.03.42. «… Сегодня 14 марта, но здесь весна еще не чувствуется. Мороз хотя и не очень сильный, градусов 16-18, но ветры очень резкие и холодные. Вот тебе и весна в марте. Но это только кстати, так как фрицам эта погодка не нравится. Ежедневно их (пленных) сюда привозят. Трудно себе представить, какое это отвратное зрелище: оборванные, страшно опустившиеся люди, с нервно бегающими глазами…».
Отец, естественно, видел лишь пленных немцев. Хотя мог знать по рассказам очевидцев, какое зрелище представляли попавшие в плен советские солдаты.
19.05.42 г. «… Шиян и Давидзон (известный фотожурналист. Прим. В.И.) сегодня приехали с переднего края. Они были свидетелями того, как в один день в разных местах одного участка нашего фронта немцы, пытаясь прорвать нашу оборону, бросили несколько сотен танков. Большинство из них было сожжено или подбито. Показательно, что теперь наши бойцы научились терпеливо встречать немецкие танки со всем нашим широким «гостеприимством», посылая фашистам советское угощение из противотанковых пушек и ружей».
Безусловно, год войны и постоянная борьба с танками противника многому научил наших бронебойщиков. Но помимо воинской выучки «помогали» расположенные за их спиной заградительные отряды, действовавшие в соответствии со «знаменитым» сталинским приказом № 227.
И вот последнее письмо, датированное 24 сентября 1943 года.
«Четыре дня не писал. Вчера вечером приехал из командировки, был в двадцати пяти  километрах от нашего города. Не представляешь мое состояние. Здесь всё знакомо и мило.
…Немцы активно голосуют ногами, но им не удается оторваться от наших наступающих частей. Вчера я был в одном освобождённом селе. Мне жители рассказывали, что  один из последних уходивших немцев, очевидно, пьяный плясал на подводе, хлопал в ладоши и кричал: «До матки. До матки едем» (кто знает, доехал ли? Примеч. В.И.).
А вообще след, оставленный ими, тяжелый. Сколько уничтожили они здесь людей! Сначала поголовно всех евреев, а затем всех, кто хоть сколь активно участвовал в советской и колхозной жизни. Всё, что пишут газеты, это даже не сотая доля  отражения всего содеянного фашистами. Тяжело на душе. Когда видишь на пепелище малышей голодных и бледных. И это не в районе боевых действий»«Сотая доля» – не гипербола, а выражение перенесенного отцом потрясения от содеянного оккупантами. Отцу не привелось увидеть Бабий Яр и сотни других яров, заполненных трупами мирных людей, не привелось пройти по всей разоренной, политой кровью земле Украины.
Отцу не привелось увидеть освобожденным Киев, не привелось пройти те двадцать пять километров, которые отделяли его от родного города. В Конотопе, на одном из участков Выровского кладбища, на высоком обелиске застыла в скорбной позе хрестоматийная фигура воина. Под ним в братской могиле покоится прах моего отца. Живя в Украине, каждый День Победы я ездил в Конотоп, чтобы почтить его память.
В 1996 году Иерусалимский музей Яд-Вашем по посланным мною документам внес навечно в свой мартиролог память о капитане Владимире Ильевиче, погибшем на фронте Второй мировой войны, продолжение которой на территории нашей страны получило название Великой Отечественной.
Я заканчиваю эти строки 22 июня, в день шестьдесят пятой годовщины  её начала. Пусть будут они данью светлой памяти моего отца – военного журналиста Владимира Ильевича, не вернувшегося в редакцию.
 

Виталий Ильевич (Марбург)


<< Назад | №9 (108) 2006г. | Прочтено: 603 | Автор: Ильевич В. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Блокада Ленинграда. Новый взгляд

Прочтено: 67113
Автор: Коцюбинский Д.

Маргарет Тэтчер. Жизнь и политика

Прочтено: 19579
Автор: Калихман Г.

Пергамский алтарь – удивительная история

Прочтено: 4848
Автор: Паталай О.

Елабуга помнит немецких военнопленных

Прочтено: 2560
Автор: Салимова Д.

Австро-Венгрия

Прочтено: 2414
Автор: Парасюк И.

"Желая свержения коммунизма, я служил России"

Прочтено: 2102
Автор: Парасюк И.

ОТКУДА ПРИСКАКАЛИ УЛАНЫ

Прочтено: 1848
Автор: Вагизова В.

Англия – родина европейской демократии

Прочтено: 1609
Автор: Одессер Ю.

История войны для «чайников»

Прочтено: 1429
Автор: Мучник С.

Европейские газеты много лет назад

Прочтено: 1374
Автор: Баст М.

Под ударами двух агрессоров

Прочтено: 1351
Автор: Нордштейн М.

Европейские газеты много лет назад

Прочтено: 1323
Автор: Баст М.

Англия – родина европейской демократии

Прочтено: 1319
Автор: Одессер Ю.

«Железный занавес» военной кампании 1812 г.

Прочтено: 1304
Автор: Горолевич И.

Европейские газеты много лет назад

Прочтено: 1300
Автор: Баст М.

Европейские газеты много лет назад

Прочтено: 1290
Автор: Баст М.