Вечная весна Иерусалима

Города мира

Елена Ободовская (Берлин)

Город, где соединяются время и вечность

Когда Город просыпается, на небе восходят звезды. Узенькие улочки, безлюдные минуту назад, наполняются празднично-взбудораженной толпой. Торжественные лица и песня без слов. В Иерусалиме – шабат.

Три мировые религии сосуществуют в древней столице. На месте разрушенного римлянами в первом веке Второго храма находится мусульманская святыня, мечеть Омара. У храма Гроба Господня армянская православная процессия встречается с вереницей католических паломников из Польши. Свечи горят у подножия Голгофы, зажженные туристами и монахами-бенедиктинцами. Перед вратами храма зазывалы торгуют финиками и меняют деньги, заменяя закрытые в шабат банки и магазины. Жители еврейского квартала тянутся за покупками в мусульманский, чтобы на следующий, воскресный день принять у себя соседей-христиан.

В Иерусалиме не покидает ощущение чуда, чуда соприкосновения с историей камня и души. В стенах возведенных крестоносцами домов – камни, использовавшиеся при строительстве во времена Римской империи. Иродианские гранитные колонны увенчаны мраморными капителями эпохи османского владычества. Здания и уличные фонари позапрошлого века презрительно причислены к «новостройкам». И совершенно непреодолимо желание ущипнуть себя, стряхнуть наваждение: возможно ли это? Мне, земному человеку двадцать первого века, мечталось прижать руку к отполированной миллионами рук Стене Плача и преклонить колени перед Камнем Помазания, существующим на самом деле, а не только в легендах и памяти человечества.

Историей пронизано всё. Но даже при повторении пройденного Христом пути невозможно относиться к ней запанибратски. Листья оливковых деревьев в Гефсиманском саду, а им более двух тысяч(!) лет, кажется, были так же недвижны тогда, когда в их тени Иуда запечатлел предательский поцелуй на плече Учителя. Душа восстает от одной крамольной мысли о том, что листья этих олив можно сорвать «на сувенир», нарушив тем самым всемирную гармонию.

День сегодняшний врывается в Иерусалим опасностью разрушения вечного. Арабские подростки с одинаковыми палочками мороженого в руках бросают камни в окна автобуса. Для мальчишек – это пока игра в войну, для купивших им мороженое взрослых – война настоящая. Рядом – вооруженные бойцы ЦАХАЛа – стражи покоя верующих, спускающихся к Стене Плача на вечернюю молитву.

В арабской лавочке – флер роскошного кофе с кардамоном и изобилие христианских и иудейских символов. Я покупаю у гостеприимного русскоговорящего владельца семисвечник и православный крестик, который отнесу к Гробу Господню. Пакетик со Святой землей стоит всего евро. Таковы расценки третьего тысячелетия на вечные ценности.

Да, попасть в великий Город – удовольствие не из дешевых и замысел не для сомневающихся. Напуганные телеужасами европейские туристы порой шарахаются от израильской столицы. Но, может быть, поездка в Израиль сама по себе оправдывается уже тем, что становится возможным побывать в Иерусалиме.

Переживший 37 разрушений город неприступен сегодня, как и три тысячи лет назад. Он надежно хранит свои тайны от недоброжелателей и любопытных пришельцев, прячась за глухими стенами армянского квартала и под величественным сводом Базилики мучений Христовых. В Иерусалим входишь одним человеком, а выходишь из него – другим. Это путешествие как бы переламывает привычное течение жизни.

Невнятное слово «энергетика» наполняется отчетливым содержанием – причастностью к сущему. Внезапное головокружение и дрожь пальцев у Стены Плача, исчезновение мирской суеты в коленопреклонении у Могилы Богоматери – фрагменты беседы со Всевышним, к которому в Иерусалиме оказываешься ближе, чем в любой другой точке мира. И вдруг понимаешь, что не надо ни о чем просить, потому что главное – уже есть. Этот город, эта страна, этот народ, эта вечность. Не так уж много нужно, чтобы ее понять.