ГРАЖДАНИН ГРАСС НЕ ОБМАНУЛ СВОИХ СЫНОВЕЙ

Грета Ионкис (Кёльн)

Гражданин Грасс не обманул своих сыновей
К 80-летию писателя

  Получив Нобелевскую премию в 1999 году, Гюнтер Грасс основал фонд помощи цыганам. «У евреев есть фонд Claims Conference, а у синти и рома нет ничего подобного» – объяснил он свое решение.

  Писатели «Группы 47», в которую его приняли в 1958-м, были резко критичны по отношению к нацизму, они требовали расчета с прошлым. Первое значительное произведение Грасса появилось в 1959 году.

Роман «Жестяной барабан»

  Тезис коллективной вины сформулировал в 1945 году теолог Карл Барт. Его поддержал философ Карл Ясперс, который напомнил своим согражданам: «Мы не вышли на улицы, когда уводили наших еврейских друзей. Мы предпочли остаться в живых на том ничтожном и едва ли логичном основании, что наша смерть никому не поможет...».

  Грасс стал раскапывать корни этой вины. Поначалу кажется, что Сигизмунд Маркус, владелец магазинчика игрушек, - значительное лицо лишь в глазах главного героя маленького Оскара Мацерата, ибо Маркус - хозяин жестяных барабанов, без которых малышу жизнь не в жизнь. Но вот выясняется, что тихий еврей влюблен в мать Оскара. Агнес не примет предложения Маркуса из-за того, что душой и телом принадлежит другому. Не мужу, Мацерату, а возлюбленному своему, Яну Бронски. Маркус знает об этой многолетней связи, как знает о ней маленький Оскар. Преданная безответная любовь Маркуса к красавице Агнес придает ему нечто от Деточкина Достоевского или от несчастного Желткова из «Гранатового браслета».

  Так бы и остался этот невзрачный и грустный, не включенный в любовный треугольник еврей забавной фигурой, если бы не события, которые для него завершились ноябрьским днем 1938 года. Но до этого ему довелось пережить еще и смерть Агнес.

  Он идет на кладбище проводить ее в последний путь, но его оттирают от гроба и грубо изгоняют. Оскар, заметивший, как выпроваживали Маркуса, бежит за ним. У ворот они встречают Лео Дурачка.

  Любая деталь у художника значима, обратите внимание на эту троицу у кладбищенских ворот. В какую компанию включен еврей Сигизмунд Маркус? В компанию городского юродивого и маленького шута (именно так воспринимают Оскара многие). И Лео, и Оскар - изгои. Еврей Маркус - тоже изгой. Но ведь юродивые - своего рода святые, выступающие подчас как пророки. В свете этой традиции образ Маркуса вырастает, и это уже не только маленький и униженный человек, он предстает в ореоле особой святости.

  Грасс первым в немецкой литературе рассказал о так называемой «Хрустальной ночи». Писатель показал реакцию немецких обывателей на происходящее и резко осудил ее. Лавочник Мацерат отправился поглазеть на зрелище, прихватив сынишку. «Перед дымящимися развалинами люди в форме и в штатском сносили в кучу священные предметы и диковинные ткани. Потом кучу подожгли, и лавочник, воспользовавшись случаем, отогрел свои пальцы и чувства над общедоступным огнем» (курсив мой - Г. И.)

  Тут вступают в действие особые художественные законы Грасса, по которым заурядный торговец игрушками превращается в персонаж сказочный. Грасс приводит впечатляющие детали: «Обмакнув кисточки в краску, они уже успели готическим шрифтом написать поперек витрины „еврейская свинья“, потом, недовольные своим почерком, выбили стекло витрины каблуками своих сапог, после чего о прозвище, которым они наградили Маркуса, можно было лишь догадываться. Они проникли в лавку через разбитую витрину и там на свой лад начали забавляться игрушками. Некоторые спустили штаны и навалили коричневые колобашки, в которых можно было увидеть не переваренный горох, на парусники, обезьян, играющих на скрипке и на барабаны».

  Хозяин лавки сумел уклониться от их ярости. Он сидел у себя в конторке, недоступный для оскорблений. «Перед ним на письменном столе стоял стакан, который нестерпимая жажда заставила его выпить до дна именно в ту минуту, когда вскрикнувшая всеми осколками витрина его лавки вызвала сухость во рту». Другого выбора у еврея Маркуса не было. Сказка перерастает в трагедию.

  В осколки разлетается и миф о немецких добродетелях - честности, верности и порядочности - как основе национального характера. Роман прозвучал «насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом». Шоковую терапию Грасса смогли понять и тем более принять немногие. Разразился скандал, последовало даже судебное разбирательство. Когда весь мир поздравлял писателя с присуждением ему Нобелевской премии, комментатор газеты „Die Welt“ назвал решение Шведской академии «эпохальным недоразумением».

«Из дневника улитки»

  Правда о Холокосте, открывшаяся на рубеже 60-70-х гг. прошлого века, пробудила у молодых немцев чувство вины. По разумению Грасса, война с наследием, с пережитками нацизма далеко не окончена. Но можно ли ожидать быстрой победы?

  Вопросы, вопросы, вопросы... Из них и растет книга, написанная 13 лет спустя после «Жестяного барабана». В ней несколько временных пластов. Рассказ об участии автора в предвыборной кампании 1965 г. на стороне СПД прослоен эпизодами из прошлого. Речь идет об уничтожении еврейской общины в Данциге. Обе истории он рассказывает своим детям параллельно. Воспоминания о гонимых евреях - не просто фон, они вторгаются в современность и звучат как предостережение. История ведь имеет обыкновение повторяться. «Нельзя допустить повторения преступного прошлого!» - эта мысль одушевляет книгу. Другой не менее важный вывод: уничтожая евреев, нацисты растлили душу народа, повязали немцев кровавой порукой.

  Грасс уверяет читателя: прогресс меряется улиточной мерой. Он понял это, когда в Германии в 1968 году начался процесс переоценки прошлого. Этот процесс протекал бурно, принимая подчас неожиданные формы. И тут умиротворяющий дух Гёте перевесил в художнике барочное буйство. Выступив против экстремизма, Грасс вступил в спор с молодым поколением в защиту реформаторских идей. Тогда и возник в его творчестве (Грасс еще и рисует) образ улитки и парадоксальное убеждение: «Улитка - это прогресс». Не верьте в спасительность скачков-прыжков, в перевороты и революции, полагайтесь на улитку: она движется медленно, но неуклонно.

  Скупо, пунктирно и одновременно саркастично обозначает Грасс вехи антиеврейской деятельности нацистов: вот закрыли газету еврейской общины, вот студенты-евреи вынуждены прервать занятия, преподавателей-евреев увольняют, а то и заключают в лагерь.

   Но и среди всеобщей вакханалии нашлись единицы, не уронившие человеческого достоинства. Когда еврейских детей изгнали из школ, в Данциге открылась частная «Розенбаумская школа», в которой кроме главного героя Скептика работало еще несколько учителей-немцев.

  Грасс пишет книгу, то и дело обращаясь к своим сыновьям. Он говорит им: «Вы - не убийцы. Вы неповинны. И я, достаточно поздно родившийся, тоже считаюсь незапятнанным. Но только если я хотел бы забыть, а вы не хотели бы знать, как постепенно приходили к тому, к чему пришли, нас могут настичь простые слова: вина и стыд».

  Мы подходим к очень непростому моменту в биографии писателя. Своих сыновей он не обманул. Призванный в вермахт в 1944 году семнадцатилетним, он не успел сделать выстрела и оказался в плену у американцев. Но он умолчал о том, что его танковая часть была приписана к дивизии СС.

  Прошло более 60 лет прежде чем Грасс решился открыть тайну. Он понимал, какой скандал его ждет. Но Грасс достиг того возраста и положения, когда можно пережить общественную обструкцию и не сломаться. И если положить на одну чашу весов то, что сделано им для обличения нацизма и антисемитизма, а на другую – грех его юности, сомнений нет, какая из них перевесит.

«Траектория краба»

  Эта повесть наделала много шума, ибо писатель опять нарушил табу: рассказал о гибели корабля «Вильгельм Густлофф», который был символом Третьего рейха.

  Корабль «Вильгельм Густлофф» с началом войны превратился в учебный центр по подготовке подводников, а под конец стал использоваться как военный транспорт. Непотопляемый «Густлофф» был торпедирован советской подлодкой, которой командовал Маринеско. Случилось это 30 января 1945 года. Двенадцать лет назад, а именно 30 января, Гитлер пришел к власти. Нацистская пропаганда это жуткое событие замолчала: на корабле погибло около девяти тысяч пассажиров, треть из них – дети. Молчали на Западе, молчали и в Союзе.

   Прошло почти 60 лет, и Грасс ударил в барабан памяти. История «Густлоффа» представлена в его книге различными свидетельствами и документами, а также воспоминаниями старой Туллы Покрифке (знакомой читателю по роману «Собачьи годы»). Тулле, одной из немногих, удалось спастись с тонущего корабля.

  Дотошно исследует тему несовершеннолетний внук Туллы, Конрад Покрифке. Юный фанатик Интернета создал сайт, посвященный нацистскому функционеру Вильгельму Густлоффу, где можно было узнать мельчайшие подробности его биографии, данные об еврее Давиде Франкфуртере, застрелившем Вильгельма Густлоффа, и Александре Маринеско. В Сети Конни назвался Вильгельмом в честь своего кумира.

  Отец Конни, журналист Пауль Покрифке, от лица которого написана книга, родившийся в зловещую ночь 30 января 45-го, тоже собирает старые истории о погибшем корабле. Неожиданно для себя он приходит к мысли, что одиозный сервер напрямую связан с его сыном: он узнает в его рассказах голос своей матери Туллы. Не на шутку встревожила отца промелькнувшая в тексте фраза: «Всемирное еврейство желает навеки пригвоздить нас, немцев, к позорному столбу…» Уж не связался ли Конни с бритоголовыми неонаци?

  Всё оказалось сложнее. Конни Покрифке действовал в одиночку. С примитивными наци ему было не по пути, но он упрощал дело и повторял штампы нацистской пропаганды. Конни доказывал, что у национал-социализма были положительные стороны, а потому объявил день захвата власти Гитлером красным днем календаря. Что тут поднялось?! Чат превратился в настоящий базар: одни безоговорочно поддерживали Конни, другие выступали с тотальным отрицанием. Среди антифашистов выделялся голос некоего Давида, который стал постоянным оппонентом Конни. Конни признавал его осведомленность, называя «фанатом точности».

  Стоило Давиду заявить, что убийство функционера-нациста евреем - необходимый и провидческий поступок, а победа маленькой подлодки над громадным лайнером – продолжение «извечной битвы между Давидом и Голиафом», как сайт захлестнули злобные тирады. «Еврейское отродье», «лжецы, плетущие небылицы об Аушвице», были далеко не самой крепкой бранью. Заметьте, на дворе - 1996 год.

  Конни-Вильгельм предложил Давиду встретиться и лично познакомиться. Юноша приезжает в Шверин. Их экскурсия по городу протекает мирно и неспешно. Наконец, друзья-враги приходят к бывшему Мемориалу героев, снесенному в послевоенные годы. Конни показывает гостю место погребения Густлоффа и декламирует строки, которые некогда были высечены на мраморном монолите. После того как Давид трижды плюнул на замшелый фундамент, т.е. «осквернил святыню», прозвучали выстрелы. Конни произвел четыре выстрела, именно так некогда Франкфуртер поразил его кумира. Затем он добровольно со словами: «Я стрелял, потому что являюсь немцем» сдался полиции.

  Неожиданным оказалось, что убитый, именовавший себя Давидом, был не евреем, а немцем во многих поколениях. Звали его Вольфганг Штремплин. Немцы, как видите, бывают разные. Довольно рано, лет с четырнадцати, Вольфганг решил называться Давидом. Чрезмерное внимание к проблеме военных преступлений и массовых убийств, о которых, по мнению его матери, говорено уже предостаточно, «настолько зациклило его на мыслях о покаянии, что всё, связанное с евреями, стало казаться ему чуть ли не святыней». Вольфганг-Давид примерил на себя еврейскую судьбу и погиб. Конни-Вольфганг вошел в образ судьи-нациста, защитника Великого германского рейха, и стал убийцей. Как чудовищно неотвратима расплата за эти метаморфозы!

  Проходит почти четыре года. Конни в тюрьме переживает переоценку ценностей, но вот что любопытно. Войдя однажды в Сеть, отец Конни обнаруживает сервер с адресом «Товарищество имени Конрада Покрифке». «Сайт агитировал поддержать того, кто служит образцом идейной стойкости, за что и брошен в тюрьму ненавистной системой. „Мы верим в Тебя, мы ждем Тебя, мы идем за Тобой…“ И так далее, и так далее.

  Никогда этому не будет конца. Никогда».

  Не знаю, кто еще из немецких писателей сегодня готов завершить книгу таким неутешительным, но честным финалом. А потому представляется справедливым и знаменательным название, под которым Михаэль Юргс выпустил в 2002 году биографию писателя, – «Гражданин Грасс».