Анатолий Снгалов (Ульм)

 

Испанские впечатления

Вообще, у мифов нет ни запада, ни востока, ни севера, ни юга. Нет национальности, если они уж стали мифами. Они соблазняют всех нас, от природы созданных для всякого рода грез...

Существование без загадки – бессмысленно, бытие без любви и романтики – выхолощено и тускло. Поэтому испанские мифы, если вдуматься, так близки нам.

Рыцарская любовь

Недавно Испания отметила 400-летие появления на свет романа Мигеля де Сервантеса Сааведры «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Да что там Испания, весь мир радостно отозвался на юбилей вымышленного героя – Рыцаря печального образа. Известный Международный фонд Сервантеса по случаю юбилея продемонстрировал миру грандиозные спектакли, фильмы, оперы, балеты, чтения и другие «донкихотские» проекты, успех которым, не сомневаюсь, был гарантирован.

 

 

Может ли имя создателя романа соперничать по популярности с именем его придуманного героя, вот в чем вопрос?! В испанском городе Сьедад-Реаль, что в автономной области Кастилия-Ла-Манча, открылся музей Дон Кихота. Отцы города не пожалели миллиона евро на реставрацию старого двухэтажного особняка и двора общей площадью 1200 кв.метров, где якобы «жил Идальго». Ну а памятники его «печальному образу» разбросаны по всему свету. Один из них стоит даже в холодной Сибири, в Омске.

 

 

Потому что миф о Дон Кихоте в России, как и везде, всегда был харизматичен, словно он стал частью российского менталитета. Как и Гамлет. Все герои русской литературы - либо гамлеты, либо донкихоты: Гамлет всё знает, но ничего не делает. Дон Кихот знает очень мало, но действует, не думая о последствиях, и от его действий становится плохо всем. Тема - хорошо знакомая России! И всё же Дон Кихот – любимый герой всех народов, включая японцев, австралийцев и даже «продвинутых» африканцев, и донкихотство - символ бескомпромиссного духовного рыцарства –миф общечеловеческий.

 

Самое интересное, что в своей любви к Дон Кихоту люди превратили его в героя исключительно положительного. Всякий дурачок, сражающийся с вентиляторами, неизменно считает себя «доном». Да и другие, атакующие ветряные мельницы только при благоприятном ветре, тоже не прочь считать себя героями-идеалистами. На самом деле мало кто дочитывает роман до конца, а дочитавшие стараются забыть финал: умирая, Дон Кихот отрекся от рыцарства. Вообще, вы удивитесь – ведь Сервантес ненавидел свое создание изначально и писал в тюрьме пародию на испанские «рыцарские романы»!


Однако жизнь распорядилась авторской идеей иначе: писатель желал погубить рыцарство, но литература и искусство дали ему вечную жизнь. Конечно, в реальности нужны ли были Прекрасным Дамам рыцари, навсегда исчезающие в каких-то сражениях или опостылевших «походах в Иерусалим»... Не надо им «обетов верности» - им нужны были живые мужья! Что им, «бездушным» красавицам, было до погубленных, ограбленных городов, убивающих и убитых крестоносцев?! Вот и стал у Сервантеса последний испанский рыцарь старой смешной развалиной, но успел всё же поведать миру, что в рыцарстве - суть мужчины. И в этом парадокс его притяжения. В общем, герой, наш славный Дон Кихот, отделился от романа и зажил отдельной жизнью, став «мифом доблести и несчастной любви»...

Призрак любви

В испанской культуре есть еще один великий миф о любви, причем полная противоположность «донкихотству» - «донжуанство». И если Дон Кихот - персонаж вымышленный, то Дон Жуан, этот неутомимый испанский любовник, имеет реальный прототип – тоже, между прочим, был рыцарь, которому в одном из тенистых садиков в центре Севильи темпераментные испанцы поставили памятник. Но опять же, самый роскошный памятник великому грешнику «воздвигли» литература, театр, музыка и кино. Мольер, Тирсо де Молина, а затем и наш Пушкин создали из отчаянного испанского гуляки чуть ли не трагическую фигуру романтического бунтаря, рыцаря страсти. И жещины Европы вот уже несколько столетий с упоением идеализируют образ «настоящего мужчины» – героя-циника Дон Жуана, превратившего истинную любовь в страсть, то есть лишь в призрак большого чувства.


Церковь де ла Каридад в Севилье замечательна тем, что в ней похоронен кавалер ордена Калатравы дон Мигель граф де Маньяра, известный миру под именем Дон Жуан. Да, это был мужчина на все времена, хотя в одном ряду с ним стоят знаменитые сердцееды из других эпох – Парис, Казанова, например. Этот же был легендой при жизни, а уйдя в мир иной, стал фигурой еще более загадочной. Незадолго до смерти построил госпиталь Санта Каридад, словно пытаясь очиститься от порока, а заодно снять с Севильи репутацию «города греха» и раздвинуть рамки его святости. Раскаявшийся распутник, граф повесил в богоугодном заведении две символические картины художника Вальдеса Реаля: «Триумф смерти» и «Так проходит мирская слава». В них много черепов и паутины, но картины нестрашные, скорее назидательные (сейчас они в Севилье, в Центре искусств).


Перед смертью великий грешник попросил похоронить себя под каменной плитой у порога церкви ла Каридад. Принятое покаяние позволило «удостоить Дон Жуана высокой чести совершить погребение у алтаря». Так и было, но на всякий случай святые отцы выбили на его надгробии странную для покаявшегося эпитафию: «Здесь покоится худший из людей, который когда-либо жил на свете».


И что, кто-то прислушался к назиданиям? Романтические приключения «худшего из людей» превратились в любовный миф и стали складываться в «донжуанские» списки жизни многих мужчин... А на сцене, в кино и книжках – он жесткий реалист, верящий «лишь в то, что дважды два четыре, а дважды четыре восемь». Впрочем, как известно из классики, Дон Жуан всё же гибнет от пожатия руки каменного Командора. Есть, значит, божий суд для «развратных себялюбцев и служителей порока»! Вы тоже так думаете?


Наш XXI первый век - продолжение прошлого, XX-го, сурового и взбалмошного, жонглирующего всякими «измами», кое-что поправил в традиционной мифологии. Добродетель «нынче не в моде», морально устарела. А миф о Дон Жуане не стареет, потому что – дерзкий, «нецеломудренный», «непросветленный». Как и третий великий испанский миф – Кармен.

Свободная любовь

Итак, Севилья – город мореплавателей, художников, музыкантов и мастеров, город Дон Жуана; город, открытый всем ветрам и страстям – отсюда уходили на запад знаменитые испанские каравеллы. Город стремлений, решимости, отваги искателей приключений, город дел, которые здесь всегда – вызов, если не мятеж; город, знавший крах и славу – ведь ничто не приходит таким, как мечталось. Когда-то всё золото Америки хлынуло в Севилью... И где оно? Исчезло. В Севилье осталась одна феерия – бой быков.


В центре Севильи на площади под названием Пасео дель Кристобаль Колон – Маэстранца, красивейшая во всей Испании арена боя быков, коррида. Напротив входной арки в стиле «модерн» – памятник Кармен. Потому что по любимому испанцами оперному сюжету... здесь ее зарезал любовник, дон Хосе. И кому какое дело, что литературный прототип этого неврастеника в новелле Проспера Мериме сделал это в лесу за городом. Нет, место гибели Кармен - здесь, у арены!

 

 

Величайший успех художника, как известно, состоит в том, что его создание отрывается от произведения и, обрастая новыми сюжетами, отправляется в свободное плавание по жизни и по миру, без оглядки на повествование. В «мифе» о Кармен не изменился только ключевой смысл – «свобода», разнесенная по многочисленным творениям истории о любвеобильной и гордой испанке: «Я хочу быть свободной и делать то, что мне нравится!». Не получается это, никак. Кармен, любовница несчастного матадора, стала символом неразрешимого конфликта между любовью и свободой. Понятно, художественным символом, и понятно – не только для испанцев. А в севильских декорациях, так сказать, рядом с мифами о Дон Жуане и Фигаро, сюжет о Кармен абсолютно незатейлив и прозрачен.

 

 

Но миф «Кармен» - тоже народная притча. У каждого матадора была своя Кармен, вдохновляющая его на сражение с быками. Но перед «боем», кстати, торреро всё же посещали соборы и Богоматерь Макарену.

 

 

На кладбище Сан-Фернандо, где хоронили героев корриды, одно из великолепных надгробий – на могиле Хоселито, погибшего в 25 лет. Он подарил церкви дивные изумруды, которые сверкают каждый раз в наряде Богоматери на процессии Святой Недели. Тело легендарного севильского торреро в скульптурной композиции несет группа сограждан – впечатляюще, всё в натуральную величину, включая бронзовые слезы...