Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Культура >> Литература
«Партнер» №5 (236) 2017г.

Военная проза Бориса Васильева

Ирина Парасюк (Дортмунд)

 


 «Мне выпал счастливый билет…»

 

«Я не должен был появиться на свет. Я был приговорен... Чахотка, сжигавшая маму, вступила в последнюю стадию, мамины дни были сочтены…

И меня, и маму спас один совет:


– Рожайте, Эля. Роды – великое чудо.

Через семь лет после этих негромких слов… доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. Мы с мамой стояли на коленях в холодной грязи... И вокруг, всюду, по всему кладбищу, стояли на коленях простоволосые женщины, дети и мужчины, молясь разным богам на разных языках…»

 Борис Васильев, «Летят мои кони»

 

Женщины на войне

 

«Сапоги, ну куда от них денешься, / Да зеленые крылья погон... » Это о них, женщинах войны, написал Борис Васильев горькую повесть «А зори здесь тихие».

И как автор этой повести он вошел в мою жизнь. Я часто думаю, в чем причина оглушительного успеха «Зорь»? История-то обычная для войны. Пять молодых девушек приняли неравный бой с врагом и героически погибли. Все. Сколько их было на той страшной войне... Сколько об этом писали...

 

Так в чем все-таки причина? Может быть, в том, что книга эта – не только о войне и не столько о войне, сколько о безжалостной жизни того времени. О тeх, кто даже во время всеобщего горя людского продолжал свою подлую работу.

 

«Один из штабных командиров – семейный, между прочим, – завел себе, так сказать, подругу. Член Военного совета, узнав, полковника того в оборот взял, а мне приказал подругу эту, так сказать, к делу определить. В хороший коллектив».

 

На перевоспитание отправили... Женю. Одну из пяти девочек, которые останутся на той войне.

Женя Комелькова... Последняя из своей довоенной семьи:

– А я одна теперь. Маму, сестру, братишку – всех из пулемета уложили.

– Обстрел был?

– Расстрел. Семьи комсостава захватили и – под пулемет.


Рита Осянина. Юная вдова лейтенанта-пограничника. Мама его осиротевшего сына...

«Стреляй, Рита!… Стреляй! – кричали зенитчицы. А Рита ждала, не сводя перекрестия с падающей точки. И когда немец перед самой землей рванул парашют, уже благодаря своего немецкого бога, она плавно нажала гашетку. Очередью из четырех стволов начисто разрезало черную фигуру... Всю ночь ее трясло».

 

Соня Гурвич.

В Минске мои родители.

– Родители еврейской нации?

– Естественно.

– Естественно… – Комендант сердито посопел. – Было бы естественно, так и не спрашивал бы.

…Женщины на войне.

 

Из интервью Бориса Васильева:

– ...Женщине не место на войне! Не надо было их туда посылать! В тылу помогайте, девочки мои родные…  За ранеными ухаживайте, замуж за них выходите, безногому инвалиду создайте уют – вот ваша задача! Женщина должна детей поднимать, а не воевать.

– Кого вы в этом вините – власть, историю?..

– Власть, конечно. Сталин это приветствовал… и Гитлер приветствовал женщин в армии... Сталин называл Гитлера, когда он только появился, «ледоколом революции» – мол, он сломает буржуазию, а мы пойдем вслед за ним и обеспечим победу социализма во всем мире. Это был призыв к народу: терпите, дальше будет лучше. Вот мы и топаем к светлому будущему.

 

Мы были детьми Гражданской войны...

 

«Завтра была война».

Чистые и прекрасные мальчики и девочки конца тридцатых годов. Овеянная романтикой Гражданская. Помните, как гордилась своей мамой, комиссаром гражданской, Искра Полякова.

 

«Мама Искры до сих пор носила потертую чоновскую кожанку, сапоги и широкий ремень... Слово «комиссар» для мамы решало всё. В этом понятии заключался ее символ веры, символ чести и символ ее юности».

 

Жить надо было так и только так, всё остальное было неправильно и чуждо.

«...у Вики была шубка, швейцарские часы со светящимся циферблатом и вечная ручка с золотым пером. И всё это вместе определяло Вику как существо из другого мира, к которому Искра с детства питала ироническое сожаление».

 

Как болезненно и трудно приходило понимание того, что Есенин – не кулацкий поэт, Вика – не мещанка, а враги народа – не обязательно враги…

«К подъезду бесшумно подкатила большая черная машина. Четверо мужчин вышли из машины: трое сразу же направились в дом, а четвертый остался.

– Я ни в чем не виноват, доченька! »

 

А дальше... что дальше? А то, что ломало и калечилo юные души. И уже друзья говорят, что Викин отец продал фашистам чертежи, и Искре уже кажется, что теперь-то она знает, кто он такой, этот папа Вики, и учительница кричит, что дочери врага народа не место в комсомоле...

 

«Если мы перестанем верить своим отцам, верить, что они честные люди, то мы очутимся в пустыне. Тогда ничего не будет, понимаешь, ничего. Пустота одна. Одна пустота останется, а мы сами перестанем быть людьми... я знаю одно: нельзя предавать отцов. Нельзя, иначе мы убьем сами себя, своих детей, свое будущее. Мы разорвем мир надвое, мы выроем пропасть между прошлым и настоящим, мы нарушим связь поколений, потому что нет на свете страшнее предательства, чем предательство своего отца».

 

И Вика нашла выход...

А Люберецкая? Я спрашиваю: где Люберецкая?

– В морге...


Девочка, не захотевшая предать отца, покончила с собой. А отца... выпустили. Случалось и такое. И это нужно было пережить.

Спустя годы о своих ровесниках сказал один из выживших героев этой жестокой и прекрасной книги:

«Я стал седым, и мне порой уступают место в общественном транспорте. Уступают юноши и девушки, очень похожие на вас, ребята. И тогда я думаю, что не дай им Бог повторить вашу судьбу. А если это всё же случится, то дай им Бог стать такими же».

 

Из интервью Бориса Васильева:

 «Мы вырастали в атмосфере команд... Вождям восторженно кричали «Ура!» Врагам кричали «Смерть!» Мы были детьми Гражданской войны, а она продолжалась вплоть до Великой Отечественной... И в этой гражданской войне – негромкой, ползучей – наше поколение принимало самое активное участие.

Но и расплата этого поколения за вынужденную слепоту была непомерно жестокой – это на его телах забуксовали танки Клейста и Гудериана».

 

Жестокие слова, жестокая правда. Борис Васильев имел на нее право, он был частью этой правды, этого поколения, этого девятого «Б», этой школы, с порога которой он ушел на фронт.

 

«Девятый «Б»

 

«Герой Советского Союза летчик-истребитель Георгий Ландыс. Жора Ландыс… Артем Шефер. Когда провод перебило, он сам себя взорвал вместе с мостом… Владимир Храмов, Вовик, отличник наш, тихий самый. На Кубани лег возле сорокапятки своей. Ни шагу назад не сделал. Ни шагу!.. Искра… По… По…

Мы... стали на колени. Весь зал – бывшие ученики, сегодняшние школьники и учителя, инвалиды….


– Искра, Искра Полякова, Искорка наша. А как маму ее звали, не знаю, а только гестаповцы ее на два часа раньше доченьки повесили. Так и висели рядышком – Искра Полякова и товарищ Полякова, мать и дочь».

Что к этому можно добавить...

 

Честь с мундиром не выдается

 

Интересно, есть ли такая профессия – не бояться правду говорить?

Я думаю, нет человека на постсоветском пространстве, не смотревшего фильм «Офицеры». И не помнящего культовую фразу: «Есть такая профессия – Родину защищать». И мало кто знает, что он снят по киноповести Бориса Васильева.

 

Шел 1971 год, уже начиналась тихая, почти незаметная, ползучая реабилитация Сталина. Васильеву не позволили писать сценарий в точности по книге. Его заканчивал другой автор. И многое осталось за кадром...

Маша Белкина, девочка, с которой дружил Егор, мать его сына, радистка, расстрелянная фашистами. Она вскольз обронила, что маму повесили немцы. Это, и правда, есть в книге. Но это не всё о маме Маши.

 

– Кто вы, Анна?

– Я – жена врага народа... А Маша, следовательно, дочь этого врага. Полагаю, теперь вы переведете сына в другую школу?

– Их спасение в любви, Анна Васильевна. Вы же интеллигентная женщина, доцент и кандидат медицинских наук.

– Бывший... – произнесла вдруг санитарка медицинского института».

Такой вот диалог между двумя мамами.

Еще один эпизод. «В самолете было несколько военных пассажиров... комкоры, комдивы… Дверь открылась, и в салон ловко прошмыгнули четверо... У трапа самолета пассажиров ожидали такие же зловещие фигуры в черном. Варавву тоже запихнули в машину...»


Такая же судьба постигла и Алексея Трофимова.

«Алексей... стоял посреди одиночки... внимательно оглядывал первую в своей жизни тюремную камеру. Некогда белые стены были усеяны выцарапанными по побелке надписями.

...Алешка, держись. Последний поклон Любочке и Егору».

Еще одна сцена, конечно же, не вошедшая в фильм. Когда арестовали Ежова, кого-то из военных выпустили. Повезло Алексею, почти что чудо произошло.

 

«...Мужчина в старом ватнике, намокшей шапке-ушанке, в грубых разбитых сапогах... ввалился в комнату.

...Она целовала родное небритое лицо, смеялась сквозь слезы и снова целовала. Алексей опомнился первым. ...Увидел женщин, что столпились в открытых дверях. Увидел их лица, их глаза... тихо сказал:

– Простите нас».

А за чтo простить-то? За невероятное счастье, выпавшее на долю Любы и Алексея. У тех женщин мужья не вернулись...

 

Из интервью Бориса Васильева:

 «...В окончательном варианте «Офицеров» есть накладка: ну как это – два генерала, ровесники и друзья детства, встречаются, и вдруг один с изумлением: «Ты?!» Почему он удивляется, что друг-то здесь, что он жив? Или эти друзья-генералы не интересовались судьбой друг друга? Да просто оба сидели – и оба уцелели в той мясорубке. Вот чему он удивляется…»


И еще одна цитата из разговора Любы Трофимовой и жены «врага народа» Анны:

Да представляете ли вы, Любовь Андреевна, что происходит в стране?

– Я не судья моей стране, но я судья самой себе.


Борис Васильев не был судьей своей стране. Он просто писал правду, только правду, ничего кроме правды... Вряд ли он клялся в этом на Библии. И одна его фраза объясняет многое в его жизни и творчестве: «Честь с мундиром не выдается. Честь – это нравственная начинка. Я – судья себе».

 

21 мая Борису Васильеву исполнилось бы 93 года.

Почти всем мальчикам 1924 г. рождения суждено было остаться на полях войны. Борис Васильев чудом оказался среди трех процентов вернувшихся.

«...Мне выпал счастливый билет».


<< Назад | №5 (236) 2017г. | Прочтено: 359 | Автор: Парасюк И. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Лекарство от депрессии

Прочтено: 30390
Автор: Бронштейн И.

ЛЕГЕНДА О ДОКТОРЕ ФАУСТЕ

Прочтено: 21087
Автор: Нюренберг О.

Poetry slam. Молодые русские поэты в Дюссельдорфе

Прочтено: 3717
Автор: Кротов Ю.

Смерть поэта Мандельштама

Прочтено: 3648
Автор: Бляхман А.

Русские писатели в Берлине

Прочтено: 3022
Автор: Борисович Р.

Сервантес и «Дон-Кихот»

Прочтено: 2891
Автор: Жердиновская М.

ЛЕГЕНДЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ. ТАНГЕЙЗЕР

Прочтено: 2599
Автор: Нюренберг О.

Русский мир Лейпцига

Прочтено: 2269
Автор: Ионкис Г.

Стефан Цвейг и трагедия Европы

Прочтено: 2183
Автор: Калихман Г.

«Жди меня». Стихотворение, песня, гимн…

Прочтено: 1998
Автор: Нахт О.

Литературный Рейн. Вадим Левин

Прочтено: 1974
Автор: Левин В.

Литературный Рейн. Генрих Шмеркин

Прочтено: 1947
Автор: Шмеркин Г.

Мандельштам в Гейдельберге

Прочтено: 1870
Автор: Нерлер П.

«Колыбель моей души»

Прочтено: 1810
Автор: Аграновская М.

Ги де Мопассан. Забвению не подлежит

Прочтено: 1792
Автор: Ионкис Г.

Великие мифы испанской любви

Прочтено: 1738
Автор: Сигалов А.