Литературный Рейн. Майя Шеломенцева

Мартовскую рубрику "Литературного Рейна" мы отдаем авторам-женщинам, желая успехов, здоровья, любви, радости всем женщинам-читательницам!

Что касается Светланы Фельде и Майи Шеломенцевой - они очень разные, по-разному пишут, по-разному реализуют свое видение окружающей жизни в творчестве. Конечно, судить по одному рассказу Фельде, серьезному, трагическому по сути, о творчестве писательницы в целом трудно, но сомнений в том, что в литературу она устремилась с серьезными намерениями, после прочтения рассказа "Гуд бай, Америка!" не возникает. Сложнее с восприятием творческого почерка Майи Шеломенцевой, миниатюра ее - камешек из мозаики, в которую складываются короткие новеллы, но и здесь читателю приоткроется принцип, по которому отрывочные воспоминания автора создают цельную картину мира.

Журнал "Партнер" продолжает в нашей рубрике публикацию произведений литераторов, живущих в Германии.

Но одно другому - не помеха: мы по-прежнему убеждены, что обкрадывают себя читатели, все еще не потрудившиеся выписать журнал "Зарубежные записки". Объемное литературное издание высокого качества и жанрового разнообразия доставит подписчикам журнала немало читательских радостей, позволит быть в курсе того, что происходит в современной русской литературе, многие из лучших представителей которой являются сегодня авторами "Зарубежных записок".

Пошел второй год издания журнала, получающего самые лестные отзывы в российской литературной среде, некоторые из которых мы в будущем представим и читателям нашей рубрики. Чем раньше подпишетесь на журнал "Зарубежные записки", тем меньше придется сожалеть об уже упущенной возможности регулярно знакомиться с произведениями как самых знаменитых, так и недавно открытых талантливых русских поэтов, прозаиков, критиков, публицистов!

Майя Шеломенцева родилась в Ленинграде, где окончила филфак Ленинградского университета. Была школьной учительницей, затем окончила аспирантуру Института культуры, защитила диссертацию, читала лекции студентам, получила звание доцента. Автор множества критических статей и учебных пособий. С 1991 года живет в Германии, в Гамбурге. Две ее миниатюры опубликованы в четвертом выпуске журнала "Зарубежные записки".

Непридуманные рассказы Майи Шеломенцевой, которые она сама иронично именует байками, выдают внимательный, замечающий нюансы и детали в окружающей жизни литераторский взгляд, благодаря которому непритязательное воспоминание приоткрывает человеческие судьбы и передает атмосферу времени, о котором рассказчица повествует со свойственным ей чувством юмора и самоиронии.

Даниил Чкония

Майя ШЕЛОМЕНЦЕВА

Одна буковка

Работала я когда-то, лет 35 назад, корректором. Эта работа, несмотря на крошечную зарплату, была очень почётна среди молодых женщин с категорически гуманитарными наклонностями. А у меня, если и были в школьном детстве наклонности, то исключительно гуманитарные. Мы все тогда мечтали о будущей, обязательно благородной профессии. И я смотрела на нашу очень благородную учительницу русского языка и литературы и представляла себя на её месте. После школы я восторженно и без колебаний отнесла документы в ленинградский университет, тогда ещё имени Жданова.

Чем это заканчивалось в конце 50-х для нас, отягощённых пятым пунктом, известно широко, и не раз уже об этом писалось. В общем, отучилась я в педагогическом училище и приступила к работе в начальной школе.

Параллельно всё же в университет поступила, на заочное отделение филфака. Всё мечталось мне именно к книгам, к литературе поближе быть. Поэтому, когда после нескольких лет работы в школе предложили служить корректором в издательстве "Просвещение", радости предела не было. Корректировать мне приходилось почти исключительно сборники и учебные пособия по русской грамматике и орфографии. Тексты для упражнений составляли, в основном, отрывки из литературных произведений, стихотворные или прозаические. В них нужно было выискивать опечатки и ошибки.

Рукописи, гранки, вёрстки чистились (в отличие от сегодняшней издательской практики) неоднократно и разными корректорами. Мне такая работа напоминала подметание полов аккуратной хозяйкой, которая метёт один раз, потом второй, третий и каждый раз, хоть пылинку, да выметет. Вообще, этот труд на любителя сидеть. Плотно сидеть нужно было даже тогда, когда работы не было. Читать своё или заниматься, сидя, чем-то посторонним, не разрешалось. Вставать можно было только при большой нужде. Часто так подолгу сидели, в окна глядели, благо окна выходили на шумный Невский, на полукруг Казанского собора, на неспешные, мутные воды канала Грибоедова. Сидели и разговоры женские вели (корректоры-мужчины в издательстве "Просвещение" никогда не водились). Разговоры, конечно, велись и за работой. Труд корректора, хотя как бы и интеллектуальный, но почти механический. Опытные корректоры в то время, как их глаза скользят по строчкам, могли говорить о чём угодно, особо не вдумываясь в то, что читают, разговаривать. И это не мешало их работе.

А я ещё новенькая, стараюсь, не разговариваю ни с кем и смысл улавливаю. Однажды корректирую я последний оттиск со свёрстанного набора (почти книгу готовую). До меня этот текст уже многократно проверялся. И читаю:

"Страна меня послала за границу,
И нет границы счастью моему."

Ни одной ошибки, а глаз почему-то останавливается и не двигается дальше. Напомню, за окном вторая половина 60-х, с некоторым уклоном к возвращению сталинских норм жизни. Сижу, а спросить соседок неудобно. Они этот сборник уже отработали.

Надо сказать, был в издательстве один из заместителей директора, проявлявший ко мне дружескую симпатию. "Вы умная, у вас лицо интеллигентное", - любил он повторять, поручая мне очередную работу, с приятностью для меня и к неудовольствию моих опытных соседок. Вот и пошла я, дурочка, к нему посоветоваться - свербили душу мне, недавней учительнице и постаревшей комсомолке-пионервожатой, такие слишком правдивые строчки из учебного пособия для школьников.

Описать выражение лица милого заместителя я не берусь. Всё происходило очень быстро. Оставив меня в коридоре, он, бледный, вбежал в корректорскую и оттуда доносился только его крик-шепот. Бывает, оказывается, и такой крик.

В чём же, всё-таки, ошибка-то была?

Нашли первоначальный авторский экземпляр, отыскали нужные строчки, а в них всё правильно:

"Страна меня послала
На границу, И нет границы счастью моему."

Одна только буковка была перепутана.

Понятно, что я не долго проработала в издательстве после этого случая. Очень были напуганы и рассержены на меня мои коллеги.

Вернулась я (надо сказать, с удовольствием) в школу. Потом, когда я уже в институте доцентствовала, выходили в этом издательстве мои учебные пособия по детской литературе, и рецензии я по знакомству писала на ими выпускаемые книжки. Но последнюю правку всегда сама делала. На всякий случай!