Маршрут индустриальной культуры

Аркадий Бройдо (Бохум)

Моя тетушка работала в России учителем географии. Едва ли не всякий раз, когда мы предпринимаем экскурсионные вылазки, она кается:

 — Всю жизнь детям рассказывала, что Рурский бассейн — это серое небо, чахлые деревца, изможденные лица…А здесь иной раз едешь и не понимаешь, в дачном поселке оказался или в индустриальном сердце Германии?

Впрочем, до середины 80-х годов ХХ века картина действительно выглядела иначе. Местные жители с оттенком гордости рассказывают о разноцветном дыме, поднимавшемся из труб химических и сталелитейных заводов, о снежке с красноватым налетом и запахе сероводорода… Не сказать, что в связи с «реструктуризацией экономики» данный регион на сегодняшний день выглядит, как в первый день творения. Но вряд ли кто-то мог предположить, что на рубеже ХХ и ХХI веков Рурский район превратится в уникальный конгломерат музеев и памятников индустриальной культуры.

Взятая под патронаж ЮНЕСКО шахта Zeche Zollverein, пожалуй, наиболее «раскрученное» имя среди десятков шахт и заводов, превращенных в грандиозные культурные центры.

 — Раньше шахтеры вкалывали по двенадцать — четырнадцать часов, сгорбившись, почти оглохнув от шума отбойных молотков. Там, внизу, ведь жара около сорока, — бормочет старичок с пышными усами и аккуратным венчиком вокруг лысины. —Теперь вот экскурсоводы трудятся… Может, в этом и заключается суть прогресса?

Жестокое предположение…
 — Всё же раз сюда, начиная со второй половины XIX века, приезжали на заработки сотни тысяч людей из Восточной Европы, значит, условия были более сносные?

— Это верно. Мои предки тоже перебрались из Шлезии. По округе сохранилось немало шахтерских поселений — люди и тогда стремились жить достойно. Обратите внимание при случае, например, на Margarethenhöhe в Эссене или на дортмундскую Alte Kolonie Eving…

В здании бывшей обогатительной фабрики на территории Zeche Zollverein располагается информационный центр маршрута индустриальной культуры. К входу поднимается крытый эскалатор длиной 58 м — по утверждению экскурсоводов, самый высокий эскалатор в Германии, стоящий вне помещений. Надо сказать, грешок гигантизма, пусть и в европейском масштабе, издавна присущ Рурскому району: Газометр в Оберхаузене — самый большой выставочный зал; там же, через дорогу, — крупнейший торговый центр; в Дортмунде — самая вместительная сауна; а музей дизайна, также на территории Zeche Zollverein, чуть ли не наиболее просторный в мире. Так или иначе, по интенсивности культурной жизни конкуренцию Рурскому району в Германии могут составить разве что Берлин и Гамбург.

Ежегодно, начиная с 2005-го, по ротационному принципу одна из стран Европейского союза выдвигает город — «культурную столицу Европы». Этому выдвижению предшествует соревнование городов-претендентов в самой стране, которой выпала очередь «обеспечивать» Европу культурной столицей. На 2010-й год титул достался Эссену. Правда, в последнее время набирает силу тенденция представлять Рурский район в целом, как культурную метрополию, ни много ни мало готовую послужить моделью для всей Европы в том, что касается воплощения культурных проектов, придающих творческий импульс экономическому развитию…

С крыши информационного центра открывается интересный вид:
— Видите плавное углубление дороги? Это оседание почвы. Происходит, конечно, не в одночасье,  — рассказывает один из посетителей. —Я после учебы уехал за границу и, так получилось, вернулся сюда только через восемь лет. У меня порой создавалось ощущение реинкарнации — вроде что-то смутно узнаешь, но уверенности нет, не самообман ли? Ландшафт продолжает меняться, хотя добыча угля давно прекращена. То и дело перекашивает дома… По-прежнему не совсем понятно, кто должен возмещать ущерб, если стены пошли трещинами и необходимо выселение. Процессы длятся годами. Ближайшая церковь на три части разъехалась, думали — сносить, но в последний момент всё же нашли деньги, бетонную подушку под фундаментом залили. А вон холм высотой более ста метров, леском поросший… Это отвал. Природа потихоньку возвращается, сами видите, вокруг зелень. Прошли те времена, когда прежде, чем поцеловать жену, надо было стереть копоть с губ…

По маршруту индустриальной культуры можно обнаружить много смотровых площадок, удобных для ознакомления с регионом. Особенно надо порекомендовать площадку уже упомянутого Газометра в Оберхаузене и высотного офисного здания на территории комплекса химических заводов в Марле (длина железнодорожных путей, пролегающих по Chemiepark, превышает сто километров). Заводы в Марле — действующие; по их территории проводятся экскурсии, длящиеся около часа. Стоит такая экскурсия в мини-бусе с прозрачной крышей какие-то три с небольшим евро. По субботам на заводской территории нет людей, но автоматизированное производство не останавливается: клапаны стравливают пар, слышатся шумы, в цехах угадывается какое-то движение, и возникает странное ощущение, будто техника, наконец, ожила и готовится вести независимое от человека существование… Я, правда, не понял, нормально ли, что сразу за заводской чертой возделывают кукурузные поля?

Некоторые остановленные заводы в Рурском бассейне были полностью выкуплены китайцами и вывезены на металлолом. Но многие «останки индустрии» превратились в культурные центры, успешные и в финансовом отношении, концертные и кинозалы, места проведения автосалонов, на которых иной раз демонстрируются и «Олдтаймеры», и паровые машины, как, например, на «съездах» в бохумской Zeche Hannover.

Понятно, что в каждой остановленной шахте экспозицию не организуешь. Музеи, как таковые, и не могут быть рентабельны. Но нет ничего более надежного, чем инвестирование денег в образование, а музеи в Германии — одна из его важных составляющих. Не случайно при создании концепции очередного музея здесь исходят из двух основных принципов — информативности и интерактивности. Чего стоит, к примеру, созданный в Музее воды в Мюльхайме-на-Руре макет центральной диспетчерской системы водоснабжения города, позволяющий детям «организовывать» аварийные работы и ликвидировать прорывы на линиях, почувствовать себя ответственными руководителями и спецами…

Бывают, конечно, и своеобразные «уклоны», например, некоторые заводские площади облюбовали представители амбициозного современного искусства, не всегда доступного обыденному разумению. Так, на плане Zeche Zollverein обозначен некий «Лес скульптур», я потратил полчаса, чтобы его разыскать, и то обнаружил, лишь спросив встречного…
 — Видите, куски бетона попадаются между деревьями?
— Я думал, здесь остатки замороженной стройки. Нас этим не удивишь, в советские времена это было распространенным явлением.
— Не переживайте, мне они тоже не очень…
Итак, на музеях в Германии не экономят. Но не произойдет ли с ними то же, что случилось с университетами, — что-то вроде «кризиса перепроизводства»?

  В середине 1960-х в Рурском районе возникает новый тренд к изменению привычного «пролетарского» имиджа региона. Разворачивается азартное соревнование — несколько городов вознамерились, непременно первыми — построить университеты. Особенно напряженным было соперничество между Бохумом и Дортмундом. Бохум оказался проворней, и проект там был более масштабный — университет открылся на 40.000 студентов, в Дортмунде — на 30.000. За ними последовали Эссен и Дуйсбург. Если учесть, что все эти города находятся в десяти минутах езды один от другого, возникает вопрос, куда девать такое количество выпускников и на что содержать огромные университетские хозяйства с их невостребованными площадями?

Эти проблемы на сегодняшний день далеки от разрешения. Не постигнет ли та же участь и музеи? Не слишком ли расточительно в нынешних условиях тратить столько средств на их обустройство? Бывает, бродишь по огромному комплексу лишь в сопровождении музейного работника и от этой VIP-роли становится не по себе. В Рейнском Индустриальном музее в Оберхаузене я провел более двух часов — никто больше так и не появился. А был выходной… И музей-то великолепный, площадью 3500 кв. метров, разместившийся в одном из зданий полностью сохранившегося комплекса цинковой фабрики Altenberg. Экспозиция представляет собой лабиринт, ведущий от одной мини-эпохи к другой. У наиболее значимых экспонатов, например, у десятиметрового парового молота весом в 53 тонны, стоят мониторы — можно посмотреть хронику и пояснения специалистов. Устал — пожалуйста, перед каждым экраном удобная скамья…
 — У вас ведь проходят экскурсии для школьников? — спрашиваю сотрудника.
— Конечно. Но могли бы и чаще проходить. Рождаемость, знаете, сейчас не на высоте…
Едва ли есть более надежный, чем подобные мероприятия, способ пробудить в детях интерес к истории страны, где они, может, и не родились, но в силу ряда обстоятельств живут. Подобный интерес создает чувство общности, несмотря ни на какие религиозные, национальные и прочие различия. К счастью, муниципальные власти и частные инициативы поддерживают начинания в этой сфере.

Рурский район нередко — по аналогии с Нью-Йорком — называют плавильным котлом, но это, похоже, преувеличение. Действительно, население здесь состоит из представителей около ста сорока национальностей. Но в отличие от Америки, об избытке государственного патриотизма говорить не приходится — интеграционные проблемы в Германии ни для кого не секрет. США принимают людей, в основном руководствуясь представлениями об экономической выгоде, Германия — политическими соображениями. В этих условиях неизбежно возникает вопрос о нормах и ценностях, которые объединяли бы людей, проживающих в одном государстве. Преемственность исторической памяти может быть обеспечена только соответствующей стратегией в сфере образования и культуры. Стремительное развитие музейного дела в Германии — один из поводов для оптимизма в отношении будущего этой страны.