Ко дню рождения Поэта

Елизавета Балк (Дюссельдорф)

Знакомство Германии с творчеством Пушкина началось еще при его жизни. Первыми немецкими переводчиками Пушкина были Фридрих Боденштедт, Адельберт Шамиссо и Каролина Яниш, которая перевела его знаменитое стихотворение «Я помню чудное мгновенье», впоследствии положенное М.И. Глинкой на музыку и ставшее известным романсом.

Первая публикация произведений Пушкина в немецкой литературе появилась в 1821 году. Альманах «Муза» напечатал в вольном переводе лицейское стихотворение «Роза». Спустя два года появилась эпиграмма «История стихотворца».

 

Начиная с 1823 года, сочинения Пушкина время от времени – полностью или в отрывках, или в пересказах – печатаются в различных немецких изданиях. Особый интерес у немецкой публики вызвали романтические поэмы Пушкина. Первые переводы в силу своего несовершенства были не в состоянии передать «дух пения», а критические статьи подчас давали искаженную картину творчества поэта, но, несмотря на это, о Пушкине заговорили. В 1823 году в вышедших в Риге и Дерпте на немецком языке двух антологиях русской поэзии К. фон дер Борга сказано, что Пушкин «...в расцвете юношеских сил стал в один ряд с крупнейшими русскими поэтами». А уже в 1824 году «Журнал для изящного света» называет Пушкина «русским литературным феноменом». В этом же году вышел отдельной книжкой «Кавказский пленник». В «Журнале для образованных читателей» было отмечено: «обожествляемый всеми своими согражданами поэт Пушкин… по праву является выдающимся явлением на горизонте новейшей русской литературы…».

Пушкин-юноша-повеса превращается в маститого автора. От шалостей молодости остались: «Руслан и Людмила», южные романтические поэмы, множество лирических, политических, философских стихотворений. Идет работа над «Евгением Онегиным». С таким литературным багажом предстал Пушкин перед немецким читателем.

 

К середине 30-х годов XIX века появляются немецкие переводы из пушкинской прозы: «Пиковая дама», «История Пугачева», «Дубровский», «Арап Петра Великого», которые погружают немецкого читателя в русскую историю. Драма «Борис Годунов» за короткое время была переведена на немецкий язык четыре(!) раза. О ней писали: «…по силе живописания человеческой души мы ставим «Бориса Годунова» … в один ряд с «Эгмонтом» и «Гецем».

Покидая Россию, многие иностранцы увозили с собой либо личные воспоминания о поэте, либо рассказы о нем. Русские путешественники знакомили Европу с поэтической славой Пушкина. В бумагах Жуковского, хранящихся в Пушкинском Доме и попавших сюда из парижского музея А. Ф. Онегина, имеется связка писем Антона Дитриха, адресованных Жуковскому в 1829–1835 гг. Врач-психиатр по профессии, Дитрих был бескорыстным любителем поэзии и искусства, поэтом и переводчиком. Случайно попавший в Россию в качестве врача поэта Батюшкова, Дитрих выучился здесь русскому языку, приобрел многих друзей, познакомился с виднейшими представителями русской литературы: Пушкиным, Вяземским, Жуковским.

В большом содержательном письме Дитриха к Жуковскому от 15 ноября 1830 года из города Пирны (близ Дрездена) Дитрих пишет, что он собирается заняться переводами русских стихотворений, чтобы не забыть русский язык, и прибавляет: «Пушкин был, к сожалению, слишком занят в Москве мыслями о женитьбе и поэтому не исполнил своего обещания послать мне свои стихотворения; для покупки же их у бедного немца не было денег». По возвращении в Германию, в течение долгих лет своей уединенной жизни Дитрих трудился над переводами русских поэтов, поддерживал связи с немецкими литераторами.

Многие из близких друзей Пушкина стремились сделать известным его имя в Европе, передавая устные рассказы о поэте; при встречах с западноевропейскими писателями они не только называли его имя, но и рассказывали о его поэтической славе в России, заботились о более точных переводах его произведений. Имеется ряд достоверных свидетельств, что благодаря русским путешественникам Пушкиным еще при его жизни интересовались многие крупнейшие писатели Германии, Франции, Италии.

Н.А. Мельгунов – однокашник Льва Пушкина, брата поэта (они вместе учились в Благородном пансионе при Петербургском университете) не раз встречался с Александром Сергеевичем. При его участии появилась книга немецкого исторического романиста Г. И. Кенига «Русские литературные очерки», изданная в Штутгарте в 1837 году и содержащая биографию и портрет Пушкина, а также характеристику его творчества. Эта книга, познакомившая Западную Европу с Пушкиным, вскоре была переведена на французский, чешский, голландский языки, а почти во всех немецких журналах появились развернутые рецензии на это издание. Книга приобщила многих немцев к чтению русской литературы в подлиннике, а также к переводам сочинений Пушкина.

Характерно, что до появления книги Кенига в среде либеральных немецких литераторов 30-х годов имя Пушкина пользовалось в общем-то дурной славой. Его знали здесь главным образом по немецким переводам стихотворения «Клеветникам России», в котором поэт давал резкую отповедь европейцам, пытавшимся дать оценку внутрироссийскому конфликту.

Задачу истолковать творчество Пушкина на основании собственного изучения подлинных русских текстов взял на себя Фарнгаген фон Энзе (1785–1858 гг.), вдохновленный выходом в свет первых трех томов посмертного полного собрания сочинений великого поэта. Фон Энзе, в значительной степени под влиянием книги Кенига, взялся за изучение русского языка и творчества Пушкина. Вскоре он свободно читал Пушкина в подлиннике.

Фарнгаген фон Энзе был хорошо известен в России в конце 30-х годов XIX века. Он был знаком со многими русскими писателями и общественными деятелями, проявлял большой интерес к русской литературе. Особенно подкупило учившихся в Германии молодых русских друзей фон Энзе его глубокое уважение к Пушкину. В 1838 году Фарнгаген фон Энзе публикует большую статью о Пушкине. В ней он упоминает и о сочинении Кенига: «Здесь в первый раз, – пишет он, – представилось нашим взорам богатство новейшей русской литературы... Количество и разнообразие ее поразили нас, пробудился ум, пробудилось общее участие... Нашлись любители, даже между дамами, особенно в Берлине, которые тогда же принялись за изучение русского языка, а внук Гете пишет оперу по поэме Пушкина «Цыганы»».

В своей статье Фарнгаген определил мировое значение русского поэта. «Если он часто напоминает Байрона, Шиллера, даже Виланда, далее Шекспира и Ариосто (Лудовико Ариосто, 1474-1533 гг. – знаменитый итальянский поэт и драматург эпохи Возрождения), то это указывает только, с кем его можно сравнивать ... С Байроном он решительно принадлежит к одной эпохе .., в нем та же противоположность и раздор мечты с действительностью .., та же печаль по утраченном и грусть по недостаточном счастии ...

Но главное, существенное свойство Пушкина ... состоит в том, что он живым образом слил все исчисленные нами качества с их решительною противоположностию, именно со свежею духовною гармониею ... В гармонии, в ее направленности к мощному и действительному ... мы можем сравнить его с Гете». Фарнгаген считал Пушкина самым национальным из русских поэтов: «Ему всё одинаково известно, Юг и Север, Европа и Азия, дикость и утонченность, древность и современность; изображая разнороднейшее, изображает он тем отечественное».

Мировое значение русского поэта фон Энзе связывает с его гуманистическим художественным универсализмом, с тем, что «...два полюса человеческого духа, нашедшие свое полное выражение в таких гигантах, как Гете и Байрон, органически сливаются, синтезируются в Пушкине». В то же время мировое значение Пушкина публицист связывает и с его ролью величайшего национального поэта, создания которого «полно Россией, Россией во всех ее видах и проявлениях». Этой фразой Фарнгаген полемизирует с теми критиками творчества поэта, как в России, так и на Западе, которые утверждали, что Пушкин подражает выдающимся мастерам европейской литературы.

В Англии на статью о Пушкине откликнулся писатель Томас Карлейль, который в письме к Фарнгагену фон Энзе от 19 декабря 1842 года отмечал: «С Вашей помощью я глубоко заглянул в дикую поэтическую душу Пушкина, и я должен был сказать себе: да, это гениальный русский, впервые постигаю я русских людей».

 

Генрих Гейне, имея в виду «культурпосредническую» деятельность Фарнгагена фон Энзе, назвал Александра Пушкина «наместником Гёте на Земле». В связи с именем Гёте воспринимал Пушкина и известный немецкий писатель Бертольд Ауэрбах (1812–1882 гг.), чье творчество знали и ценили Тургенев, Лев Толстой и другие представители русской литературы.

Откликаясь на приглашение участвовать в торжествах по случаю открытия в Москве памятника Пушкину, Ауэрбах писал: «Прекрасно и возвышенно то, что именно теперь из России распространяется по всему миру весть о культе гения и притом гения, который был и остается далеким от новомодной или, скорее, варварски старомодной исключительности, согласно которой народы в области духа не должны более творить и действовать, основываясь на связующем и обеспечивающем мир взаимоотношении свободного культурного обмена.

Этот благородный праздник, вызывающий во всех живых душах, еще не развращенных жестокостью, сочувствие, радость, что будет воздвигнут памятник Пушкину, поэту, чьи произведения, сохраняя национальную самобытность и своеобразие, должны быть причислены к той мировой литературе, которую возвестил Гёте».

Мы должны быть благодарны за популяризацию творчества Пушкина еще одному немцу – Фридриху Боденштедту (1819–1887 гг.), прекрасному знатоку русского языка и российской культуры. В 1853–1855 гг. он выпустил свои переводы великого поэта в трех томах. Это издание вызвало много откликов в немецкой, русской и даже английской печати.

Таким образом, восприятие Пушкина в Германии было во многом определено концепцией мировой литературы Гёте. Этим отчасти объясняется сложившееся в Германии ранее, чем в других европейских странах, отношение к Пушкину как художнику мирового значения.