К 200-летию со дня рождения

Грета Ионкис (Кёльн)

По известности Диккенс может конкурировать с Шекспиром и в чем-то даже превосходить его. Погрузиться в мир Диккенса в рамках статьи сложно, дай бог, прикоснуться.

О причинах всенародной любви к писателю

Никто не может сравниться с Диккенсом в любви, которая окружала его на протяжении всей жизни (1812 – 1870). Его любил весь англоязычный мир, не только островная Англия. В далекой Америке и еще в более далекой Австралии с нетерпением ждали, когда придет пароход из Англии с очередной порцией тонких синеньких книжечек: все романы Диккенса печатались месячными выпусками с продолжением. Читатели месяц спорили, какая судьба ждет Дэвида Копперфильда, женится ли он на Доре или Агнесс, что случится с Флоренс. Суровые обветренные ковбои плакали, читая о смерти маленького Поля Домби. Диккенс получал массу писем, читатели просили не убивать малютку Нелл, оставить ее в живых. Повторяю – это была всенародная любовь.

Популярность Диккенса была неслыханной. Когда он решился выступить с чтением своих произведений и впервые встретился лицом к лицу с читателями, Англия была в упоении. Он блестяще владел актерским мастерством. Залы брали приступом. В Америке, куда Диккенс приехал в 1842 году, люди спали в мороз перед кассами на принесенных с собой матрацах, кельнеры приносилии им еду из соседних ресторанчиков. Все залы оказались малы и в конце концов ему отвели церковь в Бруклине. С амвона читал он о приключениях Оливера Твиста и историю маленькой Нелл. Предоставить писателю амвон – дело неслыханное. Но ведь и он был неподражаемым. Этот эпитет стал синонимом его фамилии.

Когда Диккенс умер, был объявлен национальный траур. Лондон напоминал армию, проигравшую сражение. Народного любимца похоронили в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства, в этом пантеоне Британии, между Шекспиром и Филдингом.

Нам сегодня трудно понять эту любовь. У нас были другие кумиры. Так в чем же причина этой всенародной любви? Сказать, что он был великим психологом, не могу, хотя есть одна книга – «Крошка Доррит», в которой он предвосхитил Достоевского. Сказать, что он был великим знатоком женской души, как Стендаль или Бальзак, нельзя. Как раз женские образы ему менее всего удавались. Сказать, что он был великим стилистом, как Флобер, который, обнаружив в тексте рядом два родительных падежа, чуть ли не впадал в истерику, тоже невозможно. Многие абзацы его прозы грешат многословием, не отшлифованы. Так в чем же секрет ?!

 

Диккенс был одержим верой в человека. Верой, которую мир ныне утратил. Он не постеснялся сделать своим героем простого труженика, поденщика, маленького человека. Вы можете возразить: русские писатели, начиная с Пушкина и кончая Достоевским, сделали тему «маленького человека» одной из ведущих. Они вызывали сочувствие и сострадание к своему униженному герою. Диккенс же возвысил своего героя, наделив его чувством собственного достоинства. Он вызывал не столько жалость, сколько уважение.

Диккенс открыл романтику в обыденности, он опоэтизировал будни самой непоэтичной из наций. Он раскрывал поэзию будней тем, кто был обречен на вечные будни. Кстати сказать, а разве Шагал не представил жизнь еврейских штеттл – как сказку?! Все эти летающие фигуры, козы и петухи на крышах вместе со скрипачами – что это, как не поэтизация обыденного?

Диккенс во всех ранних романах добивался наказания зла. Соответствовало ли это правде жизни? Далеко не всегда. Но людям хотелось верить в это, и Диккенс шел им навстречу. У него были общие с народом вкусы. Он всегда был на стороне обездоленных, он был их защитником. Отсюда - всенародная любовь.

Из какого «сора» произросло искусство Диккенса?

«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда», - однажды призналась Анна Ахматова. Опыт Диккенса подтверждает эту мысль.

Будущий классик родился 7 февраля 1812 года в предместье Портсмута и вырос в небогатой семье. Его дед был лакеем, дослужившимся до камердинера. Родители были людьми добрыми и честными, но весьма безалаберными. Отец, мелкий чиновник, обожавший разыгрывать барина, не вылезал из долгов. Он был неравнодушен к театру и книгам.

Чарльз в детстве часто хворал, рос нервным ребенком, зато был развит не по годам. Под влиянием отца он рано пристрастился к театру и чтению, отличался редкой наблюдательностью и богатой фантазией. Чтение отцовских книг, среди которых были и «Робинзон Крузо», и «Дон Кихот», и «Сказки тысячи и одной ночи», не говоря о романах Филдинга и Голдсмита, подогревало его воображение. Книги питали надежды на иную жизнь. Он хотел учиться, он мечтал прославиться. Первоначальное образование Чарльз получил в школе Чатема по соседству с Лондоном, где жила семья.

Ему было 10 лет, когда отец разорился и попал в долговую тюрьму. Чарльза мать пристроила на фабрику ваксы. Перемена произошла мгновенно, хотя она назревала давно. Умный нервный мальчик, грезящий славой, оказался разлученным с семьей, превратился в полуголодного оборвыша. Здесь, в лондонских трущобах, сам того не подозревая, он проходил свои университеты, здесь он накапливал огромный запас впечатлений. Потом они оживут в его книгах.

Мытарства тех месяцев, подавленный страх, стыд и ощущение покинутости так глубоко въелись в душу ребенка, что никто из писателей, кроме Достоевского и Джека Лондона, не мог в равной мере отождествлять себя с отверженными, как он.

Случай - небольшое нежданное наследство - позволил Чарльзу продолжить учебу в частной школе. Учился он с упоением, но самообразованию был обязан больше, чем учителям. В 15 лет обучение завершилось: нужно было помогать семье. Он начал как переписчик бумаг в адвокатской конторе, служил мальчиком на посылках. Он стал изучать стенографию и добился блестящих успехов. Так подросток готовился к карьере газетчика. Ему не было еще и 19-ти, когда он стал парламентским репортером. Из этого периода жизни пришли его представления о нелепости многих британских законов, блистательное – одновременно смешное и беспощадное – изображение британской судебной машины, презрение к парламентариям. Опыт этот скажется в таких романах, как «Крошка Доррит», «Холодный дом», «Большие ожидания». Но до зрелых романов было еще далеко, а пока он пишет очерки, заметки, репортажи сразу для нескольких газет.

Ключи от улицы он получил в детстве, ему известны все районы Лондона: и его трущобы, и кварталы, где живет средний класс, и фешенебельные улицы - в детстве он часами бесцельно бродил по городу, просто глазел. Только так и можно узнать город, проникнуться его атмосферой. Теперь ему приходилось присутствовать на заседаниях судов и парламента, бывать в тюрьмах и полицейских участках, посещать театры и ярмарки. Диккенс приобрел известность в мире газетчиков, перестал нуждаться в деньгах. Свои очерки он подписывает псевдонимом Боз, это - прозвище его младшего брата. Это были зарисовки подлинной жизни и нравов. Они отличались остроумием, правдивостью, мастерством описаний. Издатель пригласил для оформления его книги известного карикатуриста Крукшенка. Это уже - залог успеха.

Как комикс стал романом, а очеркист - писателем

Книга, которая принесла Диккенсу известность и любовь читателей, родилась из подписей к рисункам художника Сеймура. Замысел Сеймура состоял в том, чтобы в еженедельных выпусках газеты изображать приключения незадачливых охотников и рыбаков, а Чарльз должен был делать подписи к рисункам. Внезапная смерть художника всё изменила. Фигурка с его рисунков – смешной человек с брюшком, лысиной, очками на переносице – превращалась в неповторимого мистера Пиквика, а из под пера очеркиста Боза возникала комическая эпопея – «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837). «Сцены английской жизни» вырастали в роман и он подписал его своим именем. Теперь он, а не художник определял содержание произведения.

Нелепые, но добрые чудаки, члены некоего Корреспондентского общества во главе с Сэмюэлем Пиквиком путешествуют по окрестностям Лондона. Абсолютно не осведомленные о неприглядных сторонах жизни, они то и дело попадают в нелепые положения, становясь жертвами своей доверчивости и прекраснодушия. Это не столько характеры, сколько персонажи-маски. Пиквик, которого можно было бы назвать «старым дураком из фарса», воспринимается как современный Дон-Кихот. Он привлекает и своей честностью, и неиссякаемой добротой. Но герой Сервантеса – трагикомическая фигура, а толстый буржуа Пиквик во фраке, цилиндре, клетчатых бриджах и гетрах - всецело комичен.

Роль Санчо Пансы при нем играет слуга, находчивый, изворотливый Сэм Уэллер. Он вносит в роман мощную струю искрящегося веселья. Его остроумие неиссякаемо, его оптимизм, основанный на здравом смысле, покоряет. Поток его каламбуров бесконечен. Витающий в облаках Пиквик и умудренный жизненным опытом Сэм Уэллер создают комический контраст. Сэм Уэллер воплощает веселое знание жизни, а Сэмюэл Пиквик – еще более веселое неведение. А в целом - это роман-идиллия, если эту пеструю книгу вообще можно назвать романом.

«Хеппи энд» - излюбленный прием молодого писателя

Эпоха Возрождения поставила в центр мироздания человека. История молодого героя стала сюжетным стержнем романа нового времени. У Диккенса были предшественники и учителя: Филдинг, Смоллет, Стерн. Через них он приобщился к великой комической литературе, унаследовав также их традицию морализаторства. Миссию писателя он понимал как воспитательную. Вот почему его так жаловал Лев Николаевич Толстой.

Выстраивая свои романы «Приключения Оливера Твиста» (1838), «Николас Никльби» (1839), «Мартин Чеззлвит» (1844), «Давид Копперфилд» (1850) как историю становления молодого человека, Диккенс, в отличие от Бальзака, не создавал «роман карьеры». Проводя героя через множество испытаний, опуская его на самое дно, он не позволял обстоятельствам одержать над ним верх. Грязь жизни к герою не приставала, он оставался чист душою. Из безвыходных положений героя спасал случай. Романы заканчивались победой добра над злом и наказанием злодеев и преступников. Неудивительно, что Достоевский назвал Диккенса «христианским писателем».

Он любил заканчивать романы свадьбами, как бы награждая героев за их безупречные моральные качества. Понадобились годы, десятилетия, чтобы он ввел в книги тему крушения надежд, разочарования (поздние романы «Холодный дом», 1852, «Тяжёлые времена», 1854, «Большие ожидания», 1861).

Юмор и ирония как верное средство против пороков общества

Диккенса отличало высокое чувство гражданского долга. Но при этом он не был ни социалистом, ни революционером. Он доверял социальному прогрессу и боролся за то, чтобы сделать его более человечным. Диккенс долго верил в возможность улучшения общества путем воспитания и перевоспитания его сограждан. Даже в романе «Домби и сын» (1848), представив главного героя, хозяина фирмы, в резко отрицательном гротескном свете как воплощение черствости, холодности и снобизма, Диккенс в финале показывает его неожиданное перерождение под ударами обрушившихся на него несчастий: смерти маленькога сына, бегства второй жены, разорения фирмы по вине негодяя-управляющего. Современного читателя метаморфоза Домби не убеждает. Диккенс в нее верил.

Писатель не приукрашивал жизнь. Свою задачу он видел в том, чтобы показать «суровую правду», и он умел это делать. При этом его главным оружием в борьбе с общественными пороками долго оставались юмор и ирония. Он верил в действенную силу смеха.

Кое-чего ему и впрямь удалось добиться. Изобразив в «Оливере Твисте» работный дом, где героя угораздило родиться и провести сиротское детство, как прообраз концлагеря ХХ века, пользуясь при этом исключительно комическими средствами, в духе черного юмора, Диккенс привлек внимание общественности к этой социальной язве. Его ирония оказалась настолько действенной, что спустя несколько лет работные дома, открытые в 1834 году с принятием закона о бедных, были реформированы, а затем и вовсе закрыты.

Но таких побед было немного. Другой его герой Николас Никльби в поисках заработка нанимается младшим учителем в частную школу Дойтбос-холл, принадлежащую супругам Сквирс. Это дало повод Диккенсу в сатирическом свете представить систему образования Англии. Для него, отводившего воспитанию чуть ли не главную роль в жизни человека, очень важно было высказаться по этому поводу. И он высказался, выставив хозяев школы и порядки в ней в гротескном свете, после чего сразу несколько директоров подобных заведений, узнав себя в Сквирсе, подали на Диккенса в суд. До перемен в системе он не доживет.

 

Известно, что Марк Твен также возлагал большие надежды на силу смеха, уверял, что перед смехом ничто не устоит. А Диккенс устал, разочаровался.

Утрата иллюзий и приход к стоицизму

Всё труднее становилось Диккенсу сохранять веру в осуществление идеала. Его поздние романы (выше они названы) полны глубокой грусти, однако юмор и смех не исчезают, они помогают преодолевать невзгоды. Быть стойким, выстоять перед лицом отнюдь не благоприятствующей действительности - таково кредо новых его героев и самого писателя.

Диккенсу было около 50-ти, когда он расстался с женой. Заботу о детях (а их было десять!) он взял на себя. Не принесла счастья и пережитая им на склоне лет любовь к актрисе Эллен Тернан. Грустно было сознавать, что личная жизнь не задалась. Словно убегая от себя, много путешествовал, в 1865 г. даже попал в серьезную железнодорожную катастрофу. На исходе 1867-го он решился вторично посетить США с чтениями, выступал 4-5 раз в неделю, его услышали сотни тысяч поклонников. Безумно устал. Предложение королевы Виктории возвести его во дворянство энтузиазма у него не вызвало. Незадолго до смерти он публично заявил: «Моя вера в людей, которые правят, в общем ничтожна; моя вера в народ, которым правят, в общем беспредельна». Диккенс остался верен себе и своему народу, любовь которого согревала его до конца.