Цыпкин, цыпочки и пара куриц

или О том, как я решилась про смешное писать

Вике Мешенберг – с благодарностью

Давно мне ясно: надо людям про веселое рассказывать. Но писать про смешное, да еще публичности предавать – это меня писатель Цыпкин научил. Причем бесплатно!

А он парень дорогой. Это я сразу поняла, увидев, что билеты на его концерт в Мюнхене 60 евро стоят. Он, впрочем, не один приехал. Прихватил с собой артиста Хабенского. (Может, это как раз из-за него, прекрасного, деньжищи такие. Колчак все-таки и прочие географы, которые глобусы пропивают).

Но потом узнала, что Хабенский, конечно, – мощный стимул, но главный все-таки товарищ Цыпкин. У него, оказывается, и в России цены не меньше.

Ну, я как-то сразу и не решилась – 60 евро выложить. Тем более, что не люблю заранее билеты покупать. Мало ли: вдруг погода будет плохая и ехать в филармонию (а именно там, в знаменитом мюнхенском Гастайге ребята выступали) я поленюсь. Или не высплюсь. Поскольку засыпаю в творческих волнениях только под утро. Но будильник все равно на 9 часов как штык завожу. Короче, решила для себя: будет день – будет песня. В смысле Цыпкин.

И вот день настал, и как-то мне захотелось. Хотя и погода мерзкая была, и не выспалась (а будильник меня даже не потревожил, не сработал почему-то), и настроение, соответственно, не в апельсиновых тонах пребывало – но вот что-то мне покоя внутри не давало и говорило: не ленись, езжай, мало ли, все-таки сам Цыпкин!

Собственно, знала я о товарище Цыпкине только то, что он смешные и трогательные рассказы пишет, и артистам известным так это нравится, что они вместе с автором со сцены его тексты читают. Ой, еще в Википедии нашла, что он не только писатель, но и «публицист, сценарист, эксперт по стратегическим коммуникациям, создатель литературно-театрального проекта «БеспринцЫпные чтения».

Ну и понесло меня, курицу безмозглую: в снег-то с дождем вперемешку. Приезжаю, а в Гастайге тепло, уютно, красиво. Публика нарядная бродит.  Русские около Карл-Орф-Зала собрались. Роскошного, очень удобного, да и вообще любимого баварцами. Поскольку носит он имя знаменитого немецкого композитора, уроженца Мюнхена Карла Орфа.

Не знаю, в курсе ли Цыпкин про уроженца, но его сценическую кантату Carmina Burana точно слышал. А если не слышал, то теперь они с Хабенским обязательно послушают. Потому что аншлаг в этом прекрасном зале был невероятный. Я думаю, они оценили.

А я уж как заценила! И заволновалась: такое там кружилось невероятное количество молодежи, особенно девушек с горящими глазами. А я хоть и не молода, но глаза-то еще блестят; и вдруг это как раз тот случай, когда можно слегка подогреться на огне чужой молодости и такого же таланта.

Ну, вы представляете – эдакий рой возбужденный. Щебечут себе. Гудят. Красоточки. Цыпочки просто! Молодые люди рядом вьются. А затесавшиеся – за 40 и выше – вообще только оттеняют.

Нет, – думаю, – надо мне все-таки пойти послушать. Понять, что за ажиотаж такой.

Спустилась я к вечерней кассе, приготовила злосчастные 60 евро – мне, мол, один билетик в Карл-Орф-Зал. И надо же: все билеты раскуплены за три месяца до концерта! Ну, никак я такого облома не ожидала. А кассирша, тоже видно пораженная всеобщей шумихой, вцепилась в меня: who is mister Tsypkin, и почему столько цыпочек на него собралось.

Пришлось мне реноме Цыпкина поддержать и сообщить, что это очень знаменитый человек. Эксперт по стратегическим коммуникациям и вообще – писатель! «Солженицын? – поинтересовалась барышня в кассе. Я уж не стала ее разочаровывать. Кивнула. И посмотрела умоляюще.

Но у немцев вы знаете: если нельзя, но очень хочется, то все равно нельзя. И билетерш спрашивать бесполезно. Поскольку эти наши вечные доводы: «постоим около стеночки, примостимся где-нибудь» в Германии не работают.  Никаких левых. Только правые. То бишь с билетами.

Стою я грустная, понимаю, что прямо вот умираю – хочу на Цыпкина. Подожду, – думаю, – может, кто лишний билетик продаст.

Куда там! Ажиотация дикая. Воздух просто перегрет. И уж собралась я ползти домой подальше от этой молодой энергии да красоты, как вдруг окликает меня одна юная знакомая.

– Тоже что ли на Цыпкина?

– Да хотела... Но билетов нет.

– Так пошли с нами!

Я, радостно:

– А что – лишний билетик?

Она мне:

– Ну ты, мать, с ума что ли сошла? Лишний? На Цыпкина??? Но у нас девять электронных билетов! А где девять – там и десять пройдет.

Я и опомниться не успела, а она уже протолкнула меня к залу, где ее подружки дожидались, и билетерше распечатки сунула: на девять человек. Та растерянно на нас взглянула, начала было пересчитывать, но потом рукой махнула: идите, мол.

И правильно. За всю ее немецкую карьеру – и случая такого не было, чтобы кто-то без билета... Не знает она нашей авантюрной натуры, русской души и прочее. Да и заподозрить не очень молодую даму – ну нет, это невозможно.

Ну, и прошли мы. Легко! И вдруг в этом гудящем юными голосами зале говорит мне моя приятельница: «Дальше, Майечка, уже «сама, сама, сама».

Черт, – думаю, – попалась я! Как «сама», когда все места по билетам и свободных не предвидится? Ужас!

Решила подняться на самый верх, подальше от сцены и всевидящих глаз, да и поискать там местечко. Ну мало ли...

Стою, выжидаю, а девочки-то идут и идут. Нет бы плюнули на потраченные денежки и в такую погоду дома остались. Или в клуб какой-нибудь пошли. Дался им этот Цыпкин... Александр Евгеньевич!

И вдруг – о счастье! – вижу, что в предпоследнем ряду два места с краю не заняты. Я – туда; над местами свободными, вот уж точно, как курица над цыплятами, нависла, чтобы, не дай бог, никто не перехватил. Хотя кто перехватить может? Чай не в России. Без билета даже фрау Меркель не войдет, не то что...

Дождалась я, пока свет выключат, спросила девочек-соседок – свободно ли. Те удивились, но головами закивали. Ну, я и плюхнулась. Еще и куртку на пустое место пристроила. И даже успокаиваться стала.

И тут зал этот счастливый заорал, засвистел, затопал, как на футбольном матче. Батюшки, а это на сцене наши звезды зажглись! Цыпкин с Хабенским.

Много я видела разных концертов, спектаклей всяких, встреч, опять же со знаменитостями, но такого не слышала ни разу. Вопли, визги, чуть ли не обмороки восторженные.

Прокричался народ, и только Александр Евгеньевич приступил к приветственному слову – трогает меня кто-то за плечо. Оглянулась: две девушки милые. «Извините, – шепчут, – но это наши места. Вот, если не верите, билеты».

Ох, позор какой! Девчонки хорошие; видно, что им неудобно, но я, женщина честная, спорить не стала, сползла покорно с их кресел, не приподнимаясь, дабы меня бдительные билетерши не приметили, и примостилась рядом, на ступеньках.

И вполне даже ничего оказалось. Все видно, слышно, да и сидеть довольно удобно. И бояться вроде нечего. Не сразу я, конечно, волнение уняла, но потом как-то справилась, устроилась; смотрю: уже и Хабенский вовсю выступает.

И только я улыбаться начала, как вдруг в притихшем, благоговейно внимающем зале раздался страшный звон. Вздрогнули все. И Хабенский, и писатель, и зрители, и я, конечно. Сначала подумала: наверное, какая-нибудь цыпочка-идиотка телефон не выключила. Потом чувствую: звонит из моей сумки и понимаю, что идиотка – это как раз я. Но я выключала звук, выключала! Может, правда, вместе с мозгами куриными?

Впрочем, сообразила я все-таки, что это очнулся мой будильник. Утром, гад, не позвонил, зато вечером цифру девять распознал хорошо. И вот я, получается, сидя на полу, всему залу сообщаю, что время – 21.00. Час, считай, парни уже отработали, а у меня ни в одном глазу.

И как выключить в темноте этот чертов звонок не знаю. А все оглядываются, ищут нарушителя творческого экстаза. На сиденьях! А на полу поискать – и мысли у них нет. Правда, билетерши, которые как церберши у дверей весь концерт должны стоять, уже головами завертели.

Но будильнику наплевать: знай себе, надрывается. Схватила я телефон, сунула его поглубже в куртку, куртку под себя, себя на куртку, и уже из-под моей попы лишь слабое попискивание раздается.

Нервирует практически только меня и барышень, прекрасно устроившихся на бывших моих сиденьях и умирающих от хохота, видя мои акробатические этюды на ступеньках Гастайга.

Посмотрела я на них умоляюще: «Девчонки, не выдавайте...» Подмигнули они мне, да и обратились взором к звездам своим любимым.

 Однако недолго им наслаждаться пришлось. Телефон, успокоившись на время, зазвонил опять. И я снова все плотнее вдавливала его в куртку тем самым местом, с ужасом думая, что еще через десять минут он заверещит снова. (Функция у него такая – звонить, пока клиент окончательно не проснется и не вырубит свой будильник.)

Третьего раза я бы не вынесла. Как только телефон перестал попискивать, вытащила я его из-под себя, и прикрывая собой же слабое извинительное его свечение, успела таки отключить эту чертову функцию за минуту до начала следующего боя.

Впрочем, к тому времени уже и концерт стал завершаться. На бис что-то читали, цыпочки понесли цветы, а одна немолодая курица, типа меня, вышла с огромным букетом и упала перед кумирами на колени. Зал одобрительно заорал, засвистел, затопал – футбольная атмосфера вернулась, включили свет, народ в едином порыве сорвался с мест, ну и я вместе с ним стала отчаянно хлопать так и не услышанным мною прекрасным, наверное, артистам.

Очередь за автографами выстроилась дикая. Ну поскольку к автограф-сессии еще и фотосессия добавилась. И я даже подошла поближе. Кумиров-то разглядеть... Но фотографироваться не стала. Куда мне!

Но рассказ решила написать. Чем я хуже. Вон девчонки как смеялись.

P.S. А рассказы Александра Цыпкина на самом деле очень хороши. Читайте, улыбайтесь, грустите, думайте…

Майя Беленькая (Мюнхен)

Читайте также:

1. Счастливый человек – Роман Каплан. Журнал «Партнёр», № 12/ 2018. Автор М. Беленькая
2. А.Бруштейн «Дорога уходит в даль»: к 60-летию выхода книги. Журнал «Партнёр», № 4 / 2016. Автор М. Беленькая.
3. Как сжигали книги в нацистской Германии. Журнал «Партнёр», № 6 / 2016. Автор М. Беленькая