Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Культура >> Литература
«Партнер» №2 (113) 2007г.

Литературный Рейн. Павел Полян

 

У московского поэта, значительную часть своей жизни проживающему и в немецком Фрайбурге, Павла Нерлера есть стихи, посвященные Павлу Поляну. Суть в том, что П. Нерлер и П. Полян – один и тот же человек. И не самолюбование, не самовлюбленность стали поводом для самопосвящения. Так уж сложилось: литературная судьба проживается Павлом под фамилией Нерлер. И это не только стихи, статьи, литературоведческие исследования, это жизнь, отданная судьбе и творчеству Осипа Мандельштама. П. Нерлер – публикатор произведений великого поэта, комментатор его творчества, один из создателей и председатель Мандельштамовского общества, редактор и составитель многих изданий этого общества. А историк, географ, социолог, доктор наук Полян – серьезный и глубокий исследователь сложнейших событий ХХ века. Его научные труды, монографии, статьи посвящены трагическим страницам жизни российских немцев в прежнем СССР, проблемам остарбайтеров, вопросам еврейской жизни в Германии вчера и сегодня. Неслучайно одна из его монографий так и зовется: «Жертвы двух диктатур».

   Многое сделано этим неутомимым человеком, но чувство ответственности за все, что пережито поэтом и что открывается ученому, вызвало к жизни упомянутые стихи:

   Два имени я должен оправдать
   и, стало быть, две жизни обнадежить,
   две повести, обдумав, написать
   и, божья воля, третьей - подытожить!

  В стихах Павла Нерлера воплощено трагическое мироощущение, побуждающее лирического поэта остро переживать драматические житейские коллизии, вбирать в себя – на контрасте с печалью и болью – быстротечность счастливого мгновенья. Его поэтический жест скуп и сдержан, полон доверия к думающему и сопереживающему читателю.

  Интересно, что на творчество Павла очень повлияли давние традиции русско-грузинских литературных связей, творчество замечательного тбилисского поэта Александра Цыбулевского. Павел не застал поэта в живых, но глубоко проникся духом его стихов, обаянием личности, сохраненной в книгах Цыбулевского и в рассказах о нем людей, любивших поэта. Нерлер вошел в круг друзей поэта, приобщился к хранителям памяти о нем – отсюда и стихи о Грузии, Тбилиси, посвящения художнице Гаянэ Хачатрян, Додику, Доду, как любовно называл город всем известного мастера художественного фотопортрета Давида Давыдова.

  Первая книга поэта вышла в Москве в 1995 году. Три года спустя Нерлер издал свою стихотворную книгу «Ботанический сад», к которой предпослано предисловие Семена Липкина. В рассуждении о том, сколь неспешен, осторожен и вдумчив в своем стремлении выйти к читателю с неслучайным поэтическим высказыванием Нерлер, приведу слова мастера из этого предисловия: «Стихи для печати Нерлер отбирает скупо придирчиво. Когда-то Мария Петровых, столь ценимая Мандельштамом, призывала: «Умейте домолчаться до стихов». Нерлер следует завету Петровых». Согласимся с мнением большого поэта.

Даниил Чкония

Павел НЕРЛЕР
Из книги «БОТАНИЧЕСКИЙ САД»
ДВА ИМЕНИ
Когда играют "эр" и "эн" и "эль" и пена пузырями закипает, – хочу, как благородный Тариэль, знать цель одну, как изредка бывает. Хочу, как яблоко, в руках ее держать, усвоить ее норов и повадки, делить восторг ее наитий кратких, и с ней свою судьбу торжествовать!.. Но мне не это, видно, суждено, на всем сургуч с печаткой раздвоенья, все надвое во мне поделено, мне двойственное выпало горенье. Двойное дно, двойные чудеса, несовпаденье сна и подоплеки... Мне за двоих отмеривают сроки с двойным гало чужие небеса. Два имени я должен оправдать и, стало быть, две жизни обнадежить, две повести, обдумав, написать и, Божья воля, – третьей подытожить!
ФАНАГОРИЯ

Под низким азовским звездинцем, боспорского близко царя, я прожил монаршим любимцем страницу календаря. Мне чайки кричали в тумане о прошлом соленой земли, и добрые руки Тамани на плечи тихонько легли. Меж зеленью вод и холмами двухтысячелетних могил – я с греками дружбу водил, и солнца сияли над нами, пока я друзей находил. * * * Все, что сеем, – взойдет: Через год, через два, через три... Золотого зерна туесок пополней набери – и живи, не жалей добрых дел, поцелуев и строчек, и не бойся ни смерти, ни жизни, ни лжи, ни отсрочек! Беспорядочный строй отстоится и станет системой, и вспорхнувшее слово откликнется гулкой поэмой, а усталое семя воспрянет опять и опять... Все, что сеем, – взойдет: через век, через три, через пять!

КОМАРИНЫЕ РЕКИ
Когда отходит август по стерне, мне часто снятся мартовские пашни – как бы чертеж невозведенной башни, иль добрый стих, набросанный вчерне. А лето, словно рыбина большая, на желтый лист затравленно клюет, и берегом смородина бредет, уремный мед с багульником мешая. Ну что ж, прощайте, кочки-кореша, мошка-морошка, сапоги-заброды. Рули домой, глотнувшая свободы, щетиною обросшая душа.
                                *  *  *
Я негордое время вспомню, поклонюсь тому сентябрю, все, что скажешь, велишь – исполню, только разве что не повторю – эту оторопь, эту легкость отрешенья от всех основ, целомудренную неловкость первых слов и последних снов... ...И снисходит ко мне свобода, словно елочный шар пустой. Нелюбви еще нет и года: уходи, родная, не стой...
                              *  *  *
Преодолей соблазн страницы и затупи карандаши со всем, что жаждет отразиться, к заветной книжке не спеши. Пускай тебя едва коснется доподлинности нежный флер. От влажных слов да не зажжется сей гармонический костер! Пускай просохнет, отстоится, глухим забвенье просквозится, – валежник сух и ветер тих,- когда нагрянет и очнется и дивным пламенем взметнется оставленный до срока стих!
КАРАИМСКОЕ КЛАДБИЩЕ ПОД БАХЧИСАРАЕМ
Над Иософатовой долиной, чередою сумрачной и длинной, тучи, как покойники, плывут. Влагу из комков тракайской глины тощие грабинники сосут. Вперемежку с мрачными стволами – тысячи озлобленных могил. За широкими, шершавыми столами всех гостей устроил Азраил. И насквозь изъязвлены, изрыты – на боку, плашмя иль накренясь – всюду плиты, плиты, плиты, плиты, скважистые оспины иврита, жал осиных рубчатая вязь. По оврагу славы караимской камнепадом вечности глухой эскадроны смерти лихоимской скачут на нестрашный суд земной. И не в силах бег остановиться, тучи накреняются вперед. И накрыл последнюю страницу каменный, тисненый переплет. Эта карбонатная порода, пористый подлесок гробовой, – все, что уцелело от народа, от его дороги гербовой...
ПИРОСМАНИ
1. Налево – клеенчатый воздух, направо – грошевый духан. Усатая очередь тостов, недолгая жизнь петухам. Так сядем на крепкие стулья! Так выпьем за очи косульи! Неси поскорее вино, духанщик и друг мой Вано! Ты с нами не выпьешь, Нико? Зачем ты сидишь далеко?.. 2. Когда б ни родни кривотолки и – самое страшное – плач, на что мне сухие иголки не мною решенных задач? И я бы, наверное, смог бы раскрашивать суриком догмы, под лестницей гулкой дышать и воду с водою мешать... Дремучее бурое время, и кисть неподвижна в руке. А славы пустое беремя - как мертвый жираф в кулаке.
В МАСТЕРСКОЙ
Гаянэ Хачатрян
Я в руки брал холсты, я впитывал виденья. Мои слова просты, но лишены значенья. Сновиденный полет над городом из ваты, сон ветра напролет и лев огненнолапый. И матери портрет в коричневой накидке. Такой накидки нет – откуда ж эти нитки?.. И я плыву в кругу безумной карусели – и вижу еле-еле, и выплыть не могу...
БОТАНИЧЕСКИЙ САД
Ах, куда же мне деться от запаха пыли? В Ботанический сад! в Ботанический сад! Отчего же опять те же раны заныли? Оттого, что не будет дороги назад! Оттого, что есть среднее между разлукой и меж смертью, затем, что еще не привык упиваться тоскою и смертною мукой и прокусывать кровью дымящий язык. Пропадай она пропадом, наша добыча! Забирайте и рвите, давитесь, рыча! Лишь бы было спасенье от зычного клича – не на жизнь – так на год, не на год – так на час!.. Неужели мне вечно хвататься за сердце? Оголенные всюду хватать провода?!.. Ах, куда же мне деться? куда же мне деться?.. – Никуда, дорогой! ни на час никуда!
1978
САД МУШТАИД
Ну вот и хватит. Пожил для себя. Почти во всем дошел уже до точки. Что было – не было, раз было без тебя, и в сторону права на проволочки. Оставь надежду на покой земной, забудь эфир своих стремлений книжных. Взгляни – вокруг тебя разгар иной: сад Муштаид и запах мамалыжный! Как сладок дым, как радостен гудок! Скрипят вагончики дороги детской... Из всех непройденных и пройденных дорог дороже всех - тот двор замоскворецкий! И над рекой ладони я разжал и замер, как кормилица над зыбкой. Кто мне поручится, что все, чем я дышал, – не стоит детской праздничной улыбки?!
ФОТОГРАФ
Памяти Давида Давыдова
1. И даже каменная лестница – скрипит, и полог из газет - никак не рвется, корзинка-люстра вкрадчиво висит, и все закружится, когда она качнется. Премного тайн сокрыто в сих стенах, Хозяин стар, а может быть и вечен, – и только кажется, что дышит он впотьмах... Жизнь – фотокадр, который не засвечен. И сколько там всего, на пленке той, в кассете нескончаемой у Бога!.. Далекая, зовущая дорога, застенчивый фотограф молодой... 2. ...И пристального взгляда окуляр, прищура хищного цепляющая крепость, – вдруг выхватит из мрака вспышкой фар людской породы кротость и свирепость. И все, чем ты казнишься и казним, под выпученным глазом объектива разгладится – и ляжет перед ним убийственно наглядно и правдиво. И кто-то слабый, обливаясь потом, из-за стекла ту карточку берет и в мелкие клочки, не глядя, рвет, – как будто с этим выправится что-то!..
БОТАНИЧЕСКИЙ САД В ТБИЛИСИ
Памяти Александра Цыбулевского
1. Как странно мне наследовать чужое, с чем жизнь меня воочью не свела. Уже с моей сроднилися душою лазурных линз былые зеркала. Метехи, Анчисхати и Кашвети, ориентиры черепичных крыш... Сей век облюбовав и заприметив, ты на скамейке медленно сидишь. Ты не спеша по улочке шагаешь, глотаешь набежавший ветерок. Закусываешь, пиво подливаешь, записываешь что-то поперек... Как странно мне наследовать блаженно твои стихи и лучших из друзей, и город твой, волшебный несомненно, – оплот коммерции, поэтов и князей. И сад – прекраснейшее из ущелий, и осень – наилучшую из пор... Здесь все твое, а я, как на качелях, лишь изредка встреваю в разговор. 2.
Т.Фрадкиной
Мы копим соли горные кристаллы, доподлинность возводим на престол, а память окунается в рассол – субстанция ей зыбкая пристала! Но нам былого милые следы куда важней событий предстоящих... Вдруг вспыхнуло видение воды среди миражей и песков манящих. И все бежит соленая река, забвенье разливается по венам. Доподлинность доподлинна – пока она жива, а жизнь ее – мгновенна! И вся-то жизнь - наука запустенья, уроки зыбкости, прозрачная молва... В рассоле растворяются слова, и стакнутые раздаются звенья, отныне различимые едва. 3. Я разлюбил подсматривать за лесом, дороже мне скорбящая душа: замешана высоким глиномесом, немотствует и мается, дыша. Она то спичкой серною пылает, неистовству и тлену предана, то ничего в себя не принимает – дотла сгорит и истечет до дна. ....А между тем на улицах столицы все многолюдней и все меньше горожан, и только птицы, медленные птицы лениво подлетают к гаражам. Я ненавижу наблюдать за ними, их жирный и приземистый полет... А что душа? – век от веку гонимей, в пыли и музыке, печальная, бредет!

<< Назад | №2 (113) 2007г. | Прочтено: 718 | Автор: Нерлер П. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Лекарство от депрессии

Прочтено: 30375
Автор: Бронштейн И.

ЛЕГЕНДА О ДОКТОРЕ ФАУСТЕ

Прочтено: 21070
Автор: Нюренберг О.

Poetry slam. Молодые русские поэты в Дюссельдорфе

Прочтено: 3717
Автор: Кротов Ю.

Смерть поэта Мандельштама

Прочтено: 3648
Автор: Бляхман А.

Русские писатели в Берлине

Прочтено: 3021
Автор: Борисович Р.

Сервантес и «Дон-Кихот»

Прочтено: 2891
Автор: Жердиновская М.

ЛЕГЕНДЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ. ТАНГЕЙЗЕР

Прочтено: 2599
Автор: Нюренберг О.

Русский мир Лейпцига

Прочтено: 2269
Автор: Ионкис Г.

Стефан Цвейг и трагедия Европы

Прочтено: 2183
Автор: Калихман Г.

«Жди меня». Стихотворение, песня, гимн…

Прочтено: 1998
Автор: Нахт О.

Литературный Рейн. Вадим Левин

Прочтено: 1974
Автор: Левин В.

Литературный Рейн. Генрих Шмеркин

Прочтено: 1947
Автор: Шмеркин Г.

Мандельштам в Гейдельберге

Прочтено: 1870
Автор: Нерлер П.

«Колыбель моей души»

Прочтено: 1810
Автор: Аграновская М.

Ги де Мопассан. Забвению не подлежит

Прочтено: 1792
Автор: Ионкис Г.

Великие мифы испанской любви

Прочтено: 1738
Автор: Сигалов А.